Андрей Дышев - Семь желаний
– У нас нет времени! – крикнул я, полагая, что внимание девушки привлекла какая-нибудь чепуха, и вернулся, чтобы выдернуть Леру из сугроба, как морковку. Лишь приблизившись к девушке почти вплотную, я смог распознать предмет, который привлек ее внимание. Из снега торчала рукоятка уже знакомого мне «стерлинга».
Мы переглянулись. Я поднял голову и посмотрел на черное торцевое окно мансарды.
– Если не ошибаюсь, это окно комнаты Марко, – сказал я, и в это же мгновение в окне вспыхнул свет. На снег упала тень, похожая на паутину. Сыщики уже на мансарде! Сейчас подойдут к окну и увидят нас!
Подняв пистолет, я затолкал его за брючный ремень и схватил Леру под руку.
– Быстрее! – крикнул я и потащил ее к большой ели, за которой проглядывали контуры деревянного флигеля.
Лера окончательно выбилась из сил, и мне пришлось тащить ее едва ли не на себе. Задыхаясь и падая на каждом шагу, она пыталась что-то сказать мне, но я не хотел ее слушать. Разговоры сейчас не имели смысла. Если омоновцы нас найдут, то я уже ничем не смогу помочь Лере, и останется лишь уповать на мудрость следователя, который будет вести уголовное дело.
Пригнувшись, мы зашли под тяжелые еловые лапы и немного отдышались. Я лег на снег, пробил в нем что-то вроде амбразуры и стал следить за домом. По окну мансарды плыли тени. Несколько раз внутри молнией вспыхнула фотовспышка. К окну приблизился высокий лысый мужчина в костюме с галстуком. Он курил и, казалось, пристально смотрел на меня.
– Что это? – спросил я, кивнув на флигель. – На баню не похоже. Сарай?
– Марко говорил, что здесь дворник ночует, – ответила Лера. Она сидела на снегу, осыпанном черными иголками, и дышала на порозовевшие пальцы.
– Больше нам некуда деться, – вслух подумал я, вытаскивая из-под ремня пистолет. – Разве что в собачью будку…
Удивляться было нечему. Когда я в первый раз проверял обойму, в ней было пять патронов. Теперь оставалось четыре. Пятая пуля, вероятнее всего, проделала дырку в черепе Марко и застряла в потолке или стене мансарды.
Я загнал обойму в рукоятку. Лера смотрела на мои руки. Я понял, о чем она думала.
– Не переживай, – сказал я ей и подмигнул. – Хуже уже не будет.
– А разве все так безнадежно плохо?
– Разве я сказал, что безнадежно? – возразил я. – Просто плохо.
Тут Лера вздрогнула от тонкого мелодичного писка, уродливо воспроизводящего «Марш тореадоров». Я не сразу понял, что это сигнал мобильного телефона, потому что мой телефон свистит без всяких рулад, как соловей-разбойник. Лера начала крутить головой по сторонам, пытаясь найти источник музыки. Я машинально прикоснулся рукой к своему мобильнику, висящему на ремне. И только тогда до меня дошло.
– В кармане моей куртки! – сказал я, еще не зная, что стану предпринимать. – Быстрее же!
Лера сунула руку в карман и, словно гранату без чеки, вынула оттуда миниатюрный мобильник Марко. Я схватил его и посмотрел на дисплей, где высветилось «My wife» («Моя жена»). Значит, звонила Ольга.
Секунду или две я колебался, потом все же включил трубку и прижал ее к уху.
– Слушаю, – сказал я.
– Я так и думала, что это ты украл трубку моего мужа, – торопливо произнесла Ольга, задыхаясь от волнения и жажды мести. – Что ж, ты окончательно раскрыл свои намерения… Передай большой привет Лере. Можешь ее обрадовать – пусть возвращается, ей уже ничто не грозит.
– Передаю привет, – ответил я, не обратив внимания на последнюю фразу. – А тебя, в свою очередь, я прошу передать большой привет следователю. Пусть он немедленно запросит распечатку твоих последних разговоров по сотовой связи. Представляю, как он удивится, когда узнает, что ты разговаривала с покойником. А для телефонной компании этот факт станет прекрасной рекламой: отныне можно позвонить даже на тот свет!
– Не смешно и не страшно, – усмехнувшись, ответила Ольга. – В распечатке не указывается, с кем именно я разговаривала. Я уже сказала оперативникам, что с сотового телефона мужа мне звонил неизвестный человек, голос которого был очень похож на твой. И этот человек шантажировал меня. Он требовал сто тысяч долларов, в противном случае угрожал убить Марко! Понятно?
Вот куда она повернула!
– Тебе никто не поверит, – без особого убеждения ответил я. – Я все время был на виду у твоих гостей.
– Нет, не все время, – ответила Ольга. – К твоему сведению, эксперт уже определил, когда был убит Марко. Между 3.45 и 4.15. А ты в 4.05 пришел ко мне отдать аванс и пробыл у меня минут десять. Но никто не знает, что ты был у меня. Так кто подтвердит твое алиби?
Кажется, я сильно изменился в лице, раз Лера с испугом посмотрела на меня.
– Ольга, – произнес я и ужаснулся, насколько неузнаваемым показался мне мой голос. – Я с легкостью докажу твоему эксперту, что вы с Марко затеяли грандиозную аферу с имитацией убийства и…
– Не надо ничего доказывать, – перебила меня Ольга. – Я уже во всем призналась. Как Марко вылил на ковер краску, как выстрелил в окно, как я написала фальшивку, чтобы бросить тень на Леру… Меня поняли и простили, потому что я всего лишь хотела наказать разлучницу. Потому я тебе и сказала: можешь обрадовать Леру, и пусть она спокойно возвращается за шубой. А то простудится и будет потом маяться женскими болезнями…
– Послушай, Ольга, – произнес я. – Почему ты это делаешь? Ты ведь знаешь, что я не убивал Марко.
– А потому! – вдруг с необыкновенной ненавистью крикнула она. – Потому что ты наглый, самовлюбленный тип! А я не привыкла, чтобы мне швыряли обратно мои визитки! Когда ты будешь протухать на нарах, я передам тебе для утешения свое фото в обнаженном виде!
Ах вот где собака зарыта! Банальная месть униженной женщины.
Она оборвала связь. Я медленно опустил руку с трубкой. Пистолет, торчащий за поясом, больно давил под ребро.
– Что? – едва слышно произнесла Лера, глядя на меня как на судью, объявляющего приговор.
– Ольга во всем призналась, – ответил я.
– В чем – во всем?
– Что они с Марко разыграли вас.
Лицо Леры вдруг порозовело, глаза ее заблестели.
– Это правда? – прошептала она.
– Думаю, что правда, – ответил я. – Убийство Марко Ольга теперь валит на меня.
– Послушайте, – необычайно волнуясь, произнесла Лера, не обратив внимания на мои последние слова. – Если она призналась, то… то значит, что все подозрения с меня сняты?
– Конечно. Эксперт уже определил, что убийство произошло не в девять вечера, а в четыре ночи.
– В четыре ночи, – повторила Лера, теребя кольцо на пальце. – Где же я была? Кажется, стояла на крыльце и ждала вас… Точно! Меня Виолетта видела, она подтвердит. А потом мы с вами вышли за калитку. И это видел дворник…
Она резко приподнялась и нечаянно ударилась головой о еловую ветку.
– Мне надо идти! – твердо сказала она.
– Разумеется, – равнодушным голосом ответил я. – Это верное решение. Но самое главное – оно идет из самых глубин души.
– Я воспользуюсь вашей курткой, ладно?
– Валяй! Только документы отдай.
Лера проворно отправила руку в нагрудный карман и протянула мне портмоне. Ни слова не говоря больше, она опустилась на корточки и выползла из-под ели.
Как плохо стало у меня на душе! А чего я ждал от этой придурковатой девчонки? Самопожертвования? Но ради кого? Ради случайного встречного мужика? Какое ей дело до того, что я вляпался в эту историю из-за нее? Какой толк от моего благородства и бескорыстия, если в итоге ее честное имя спас не я, а сознавшаяся в розыгрыше Ольга? А Лере надо думать о будущем, об испорченной машине, о бедной маме и весеннем пальто.
Лежа на снегу, я провожал взглядом тонкую фигуру Леры до тех пор, пока она не скрылась за углом. И лишь потом до меня дошло, что произошла катастрофа. Я не только стал чужим и одиноким. Меня предали в доме, в котором я хотел найти истину. Ольга дает показания против меня. Улики серьезные. Версия с шантажом звучит вполне правдоподобно. Пистолет, из которого был убит Марко, торчит у меня за поясом. Его мобильный телефон – в моей руке. Я скрываюсь от милиции. Я не могу доказать, что около четырех часов ночи был у Ольги. Зато дворник докажет, что в начале пятого я спешно уходил со двора, а потом пытался уехать на своем джипе…
Проклятье!
Я уронил голову на снег и замычал. Если бы Лера не ушла, мне было бы легче.
ГЛАВА 23
КОГДА ЗАВЕСА СПАЛА
Лысый мужчина в пиджаке выбросил окурок в форточку, отошел от окна и скрылся в глубине комнаты. Я пролез по-пластунски под веткой, тяжелой от снега, перекатился через сугроб и, низко пригнувшись, подбежал к двери флигеля.
Она не была заперта, и я немедленно проскочил внутрь. Это было убогое жилище, до духоты прогретое электрокамином и провонявшее табаком и супом. На крашеном дощатом полу лежала потрепанная дорожка. В углу стоял топчан с матрацем и подушкой. У окна громоздился канцелярский стол, заставленный кружками, чайником и кастрюлями. Рядом с дверью торчала рогатая вешалка.
