Валерий Рощин - Марш обреченных

Находим в зарослях пару сухих обломков, прикрепляем к тяжеленным рюкзакам. И раздетый Куценко подхватывает первый контейнер…

Ширина Куры в этом месте не превышает сотни метров. Однако дважды туда и обратно за пять минут не смотаться.

– Илья, бери свои вещички и плыви вместе с Борькой.

– А вы с Палычем?

– Он подстрахует вас с этого берега и переправится вторым рейсом. Я погляжу за сухим руслом – как бы не примчались те, кому звонил этот… толстый…

Четверть часа обстановка между зарослями и грунтовкой остается спокойной. Потом почти одновременно слева и справа от старого русла появляются клубы светло-желтой пыли – к котловине по грунтовке мчатся автомобили. С километрового расстояния угадать их марки без оптики затруднительно, но я не сомневаюсь: едут среди них и два черных джипа.

– А вот и дружки усопших. – Плюю под ноги и с беспокойством смотрю на реку.

Снайпер обещал подать знак перед своим заплывом, но пока молчит.

Наблюдаю за маневрами машин. Вот две пары темных автомобилей сбрасывают скорость и останавливаются у пологого спуска в котловину. Наверное, там же съезжал вниз и белый внедорожник. Одна из подъехавших машин медленно исчезает из поля зрения, другие дожидаются на краю склона.

– Ага, секут по сторонам. Похвально. Мина у потухшего костерка вас ничему не научила, так, может, теперь поумнеете?..

Долгожданный короткий свист от реки извещает о готовности Палыча и Куценко покинуть левый берег.

– Ну, слава богу, – вдавливаю в грунт окурок и в последний раз гляжу на точки у горизонта.

Ведомый любопытным водителем джип выныривает из котловины. Из всех четырех машин выходят люди и, рассыпавшись длинной цепью, направляются в нашу сторону.

Раздеваться некогда – подхватываю рюкзачок и с разбегу прыгаю в воду. Вынырнув, нагоняю медленно отдалявшихся от берега товарищей. Борька плывет впереди, подталкивая перед собой обломок древесного ствола с привязанными к нему «Винторезом» и рюкзаком с контейнером. Серега не отстает. А на правом берегу, внимательно вглядываясь в оставшиеся позади заросли, ждет Илья.

– Ну, как там, спокойно? – замечает меня снайпер.

– Не совсем. Человек двенадцать подъехало на четырех машинах. Идут к берегу.

– Опять обложили, сволочи! Я тебе вот о чем хотел сказать, Аркаша… Мне когда по башке-то настучали, я, конечно, обмяк и не соображал минуты две. Можа, чуток побольше. А, очнувшись, вида не подал – дескать, лежу себе и подыхаю помаленьку…

– Короче, Палыч.

– Балакали они промеж собой о чем-то на басурманском языке. Я в языках несилен, но кое-что разобрал.

Взяв паузу, он отдышался. И со значением сообщил:

– Об уране они говорили. И о контейнерах.

– Об уране? Ты не ошибся?

– Я старый, да не глухой. Точно – об уране.

Обдумывать новость не ко времени. С минуты на минуту преследователи найдут бивак, следом выйдут на берег. А у них, несомненно, автоматы, для которых сотня метров – не расстояние. Даже если они начнут палить вдогон – хорошего не жди: в километре от правого берега Куры оживленное шоссе, южнее и западнее точки переправы – крупные села.

Зайдя по пояс в воду, Супрун помогает Борису вытащить ящик. Разобрав вещи, мы пускаемся прочь от опасного места…

Прошагав в быстром темпе около километра, группа подходит к автомобильной трассе. Небо теряет прозрачность, день клонится к закату.

– Илья, достань из кармашка рюкзака сложенную карту. – Подставляю приятелю свою ношу.

– В целлофане?

– Да-да. Вытаскивай.

На ходу разглядываю план местности.

– Проблемы? – интересуется сапер.

– Как тебе сказать… До наших настойчивых оппонентов уже дошло, что мы переправились через реку. Вот и смотрю, где находится ближайший мост.

– Далеко?

– Не очень – в тридцати километрах южнее. Если считать все дорожные изгибы до моста и путь по правому берегу обратно – получится не больше семидесяти.

– Для хороших машин это полчаса.

– То-то и оно. Выходит, в нашем распоряжении осталось не больше десяти минут.

– Хочешь пересечь трассу и идти дальше на юго-запад?

Смотрю влево – на видневшийся вдали край селения, потом вправо – в бесконечное и пестрое от полей пространство с исчезающей на горизонте серой ленточкой шоссе. И уверенно говорю:

– Нет, Илья, тут нас постреляют, как куропаток – во все стороны на полсотни верст равнина. Даже виноградников и чайных плантаций нет. А горы с хорошими лесами начинаются только на территории Карабаха. Так что…

Группа выходит на обочину трассы, и наш разговор прерывается бодрым докладом Палыча:

– Парни, я, кажись, оклемался и могу нести наши чемоданы.

– Что, сразу оба? – подкалывает Куценко.

– Не, пока один.

– Тогда держи…

Борька помогает прапорщику водрузить на спину внушительный груз. Меняется поклажей и другая пара – теперь тащить контейнер выпадает мне.

Слегка подкидываю спиной ящик, расправляю на плечах лямки рюкзака… И вдруг чувствую левым бедром мелкую вибрацию.

«Что за хрень?!»

Разобраться не успеваю – отвлекает встревоженный голос Ильи:

– Аркадий, с юга приближаются машины. Две. Три. Четыре!..

На языке вертится крепкое словцо. Однако, посмотрев в другую сторону, кричу:

– Тормозни его!

С севера подъезжает здоровенная серебристая «Тойота». «Рыбачки» дружно машут руками и живенько перебегают на другую сторону трассы. Из остановившейся машины высовывается дядька со следами ожогов на лице:

– Вам куда?

– По хрену! – выпаливает Борька и тут же получает локтем в бок от Илюхи.

Уточняю:

– Нам вообще-то на юго-запад – к Карабаху.

– Агдам устроит?

– Вполне.

– Бросайте вещи в багажник и садитесь быстрее – опаздываю! – командует водила и, нацепив на нос темные очки, снисходительно добавляет: – А денег с рыбаков не беру – сам фанат рыбалки.

– Договорились. Мы тебе за это расскажем, где кутума ловить на креветку, – кряхтит прапорщик. – Эх-х… чем круче джип, тем дальше бежать за трактором…

Незнакомец – наш сверстник, лет сорок пять с небольшим. По-русски говорит чисто; много шутит, но при этом не проявляет любопытства, не задает лишних вопросов. Порой мне кажется, что он все понимает без слов. Во всяком случае, разминувшись с черными внедорожниками, он разгоняет «Тойоту» так, что пассажиры невольно замолкают и цепляются за ручки дверок. В ближайшем селе он сбрасывает скорость и, свернув на грунт, поясняет:

– Здесь срежем километров двадцать.

«Это хорошо – так нас будет сложнее найти». Киваю и на всякий случай нащупываю рукоятку торчащего за поясом пистолета.

Сидя справа от него, я избегаю поворачивать голову. Лицо владельца иномарки сильно изуродовано – то ли огнем, то ли кислотой. Оттого, видимо, и не снимает темных очков, невзирая на угасающий день.

Илья незаметно оглядывается на удалявшееся шоссе и показывает нам большой палец: сзади никого!

Проехав по грунтовке минут десять, выворачиваем на пустынную асфальтовую дорогу и мчимся на запад. Затем снова неровная ухабистая рокада, петляющая средь утонувших в сумерках полей. Пересекая по мосту неширокий канал, водитель нажимает пару клавиш – и из динамиков надрывно хрипит Высоцкий. Под его песни мы несемся по ночной дороге около часа…

– Агдам, – извещает спаситель, въезжая в спящий городок. – Могу высадить в центре.

– Ты сам-то куда дальше?

– Я приехал.

– Тогда подбрось до западной окраины, если не в тягость.

– Легко. Городок-то – семь кварталов и два переулка.

Через пять минут, поблагодарив принесшего спасение мужчину, мы покидаем уютный салон «Тойоты». Забрав из багажника скарб и оглянувшись по сторонам, шагаем в темноту непроглядной ночи.

Днем неплохо выспались, а после треволнений и физического напряжения вдруг снова захотели упасть и забыться крепким сном. Но сначала требовалось найти подходящее место, и я упрямо веду группу к подножию лесистых гор…

– Ты никогда не задумывался над красотой асимметрии? – задумчиво спрашивает Илья, закинув руки за голову и рассматривая яркие звезды.

Справа от него похрапывает здоровяк Борька; слева лежу я. Палыч вызвался дежурить первым и сидел, прислонившись спиной к дереву метрах в тридцати от разбитого на склоне ущелья лагеря.

– Ты о какой асимметрии?

– О человеческих лицах, – уточняет подрывник.

До меня доходит, почему он спрашивает об этом. Вероятно, изувеченное лицо водителя «Тойоты» произвело на него тягостное и вызывающее сострадание впечатление. Да что говорить – я и сам поеживаюсь, припоминая внешность внезапно подвернувшегося спасителя.

– Нет, никогда не думал. А что означает эта красота?

– Я не имею в виду разноцветные глаза или кривой нос – это, пожалуй, выглядит уродливо. А вот, скажем, рот…

– Что же рот?

– Если один краешек рта расположен немного ниже другого, то… Вот, скажем, как у актера Тихонова или певца Утесова. Помнишь их лица?