Арч Стрэнтон - Скалолаз. В осаде

Райт развел руками.

— Клянусь, не знаю.

— Вот. Я не знаю тоже, — Хейз допил кофе и поставил стаканчик на стол. — Но могу вас утешить. Мы не одиноки. Я думаю, нашлось бы немало психиатров, пожелавших покопаться в черепной коробке этого человека.

— Но специалисты ЦРУ уже, наверное, покопались в ней, когда брали Квейлана на службу? — закуривая, заинтересованно спросил Райт,

— Конечно, и очень тщательно. И не нашли никаких отклонений от нормы. Иначе он бы не работал на Управление. Идеальный, уравновешенный парень. Стопроцентный янки.

Хейз потянулся, сразу став похожим на гибкого хищника.

Райт оценил физическое сложение фэбээровца и понял, что слишком много времени проводит, сидя в кресле. Его собственная фигура не шла ни в какое сравнение с фигурой Хейза. Брюшко, одышка, да и подбородок начал давать обильный «приплод». Сказывалось огромное количество потребляемых гамбургеров и засахаренных пончиков.

«Надо заняться плаванием, — подумал Райт. — Благо, бассейн всего через квартал от дома».

Это было очередное «лживое честное слово», даваемое им себе. Помнится, года два назад он твердо решил бросить курить. Результат этой попытки можно созерцать в пепельнице.

— Кто знает, что за существа спят в человеке до поры, — продолжил Хейз. — Кстати, к которому часу обещали прислать данные из Ленгли?

— К семи.

Райт посмотрел на часы. 18:09. В эту секунду в дверь постучали. Хейз инстинктивно напрягся, но тут же снова расслабился, опустив руки на подлокотники кресла.

— Да?! — крикнул начальник службы безопасности.

Маклейн вздрогнул и проснулся, захлопав спросонья красными, припухшими глазами.

Дверь отворилась и на пороге вырос невысокий угрюмый человек с внешностью типичного театрального злодея из плохих провинциальных постановок.

Хейз с любопытством взглянул в его сторону и пробормотал почти беззвучно:

— Вот так посмотришь-посмотришь, да и начнешь понимать, откуда взял свою теорию Ломброзо[6].

Райт поднялся.

— Джентльмены, это — агент Каупервуд. Стенли, это — агенты Хейз и Маклейн, ФБР.

Каупервуд подошел к обоим федералам и пожал им руки, улыбнувшись. Лицо его мгновенно преобразилось, став радушным и веселым, но когда он повернулся к Райту, улыбка слетела с губ как по мановению волшебной палочки.

— Мистер Райт, для вас факс из Ленгли. Это насчет пропавшего самолета. Похоже, им кое-что удалось раскопать.

Хейз и Маклейн выбрались из кресел и заинтересованно посмотрели на Райта. Тот взял лист и углубился в чтение…

Тревис внезапно ощутил глубину собственного одиночества. Это даже не было ямой. Это было бездной. Мир плевал на него, равно как и он плевал на дерьмовый мир. Ему ничего не было нужно от сборища презираемых ублюдков, гордо именующих себя «обществом». Обществу же абсолютно не был нужен Тревис. Зачем им Тревис, и зачем они ему? Дешевка. И если посмотреть правде в глаза: разве кого-нибудь, хоть одного человека на земле, трогает, что кретин Кеннет, или мозгляк Брайан, или эта холодная сучка Кристель могут пустить ему пулю в лоб? Что Квейлан — еще вчера партнер — в любую секунду готов дать знак своим прихлебателям, и те с удовольствием вцепятся ему в горло. Или, в конце концов, что он уляжется в ящик. Никого! Эти гов…ки думают лишь о собственной жизни и — только о своем! — благополучии.

Он, Тревис, не вписывается в их скотское стадо. Как и Квейлан. Только они на разных сторонах монетки, и чья окажется нижней — это еще нужно посмотреть. Кому лететь в пустоту — довольно спорный вопрос.

Но одно бесспорно: они оба — волки-одиночки, столкнувшиеся лишь на один короткий момент, чтобы потом кто-то из них ушел, оставляя на снегу истекающего кровью врага. Они оба ждут секунды, когда можно будет встать друг против друга в ожидании драки. Драки не ради выяснения отношений, а ради смерти. Нужно ли ему еще что-нибудь? Нет, нет и еще раз нет.

Он останется тем, кем был раньше. Всю жизнь Тревис будет волком-отшельником. Только ему больше не придется выходить на охоту. Лежбище — вот его удел.

Пока же они все трусят друг за другом, опустив головы к земле, принюхиваясь, гоня перед собой обреченную на смерть шавку — Такера. Этот урод, похоже, еще надеется обмануть их. Глупец. Никогда! Никогда собака не может тягаться с волками по одной простой причине: она живет по правилам. Ее иначе воспитали. Миска, кусок мяса от того самого общества — Тревис усмехнулся — цепь! Собака не умеет драться ради убийства. Волк же дерется только так. Смерть — вот что в конце любого пути. Возможно, своя, но чаще — чужая. Пес дерется ради некой эфемерной победы. Он ждет, что противник убежит, поджав хвост, а волки не умеют убегать. Разумеется, если на них не охотятся с ружьями. Да и в такой погоне есть своя игра. Волк бежит, чтобы вернуться, выследить, выждать момент и, прыгнув, вцепиться в хребет. Убить.

Полицейский посмотрел по сторонам. Горы. Такие же одинокие, как и он сам. Незыблемый символ оторванности от мира, вознесения над ним. Как нельзя лучше соответствующий настроению. Не находите?

Он даже оглянулся, словно надеялся, что кто-нибудь услышит его мысленный вопрос и ответит. Но никто, конечно же, не ответил. Идущий за спиной Тревиса Кеннет остановился. Белки глаз на черном, размытом мазками темноты лице сияли, как серебряные доллары.

— Проблемы, коп? — спросил негр.

Тревис простил ему «копа». Пока простил. Он вообще был снисходителен к мертвым. А Кеннет уже был мертв, только пока не осознавал этого. Его прикончит Телмар, а Телмара — Квейлан. Или негр пришьет Телмара, но второе звено останется прежним. Оно не изменится, как бы ни была разыграна первая партия. Эти дурачки, похоже, все еще доверяют Квейлану. Надо же быть такими идиотами…

— Никаких проблем, — ответил он.

— Хорошо, — ухмыльнулся Кеннет. — Оч-чень хорошо. Надеюсь, и дальше пойдет так же.

— Я тоже надеюсь.

— Знаешь, коп…

(Тревис простил ему «копа» и во второй раз.)

— …если этот ублюдок заведет нас куда-нибудь не туда, я лично вышибу вам обоим мозги и затолкаю твой дерьмовый монитор тебе же в задницу.

Полицейский сверился с показателями на дисплее. Негр потихоньку начинал бесить его. Причем с каждой секундой ярость поднималась все выше, будто пена в бутылке подогретого шампанского.

— Нет. Все правильно. Второй чемодан здесь. Наверху.

Негр оскалился в недоброй улыбке. Под двумя долларами образовался злобный полумесяц из монеток поменьше. В слабом свете луны он светился белым.

— Ну, смотри, если его там не окажется!

— Знаешь что, мать твою, — Тревис ощутил, как бешенство, пронзительное, словно отточенный стилет, рассекает мозг. — Достал ты меня со своими угрозами.

Полицейский, не дожидаясь ответной реакции, повернулся и зашагал вслед за Такером. Он не боялся негра. Тот ничего не смог бы ему сделать. По крайней мере, сейчас. Да и потом, скорее всего, тоже. Слишком слаб и слишком коротки у него клыки. Тревис уверенным движением сдвинул предохранитель «беретты», решив про себя, что если Кеннет станет нарываться на драку, то он, Тревис, просто пристрелит его.

Негр, видимо, почувствовал что-то. Прочел мысли полицейского по напряженной спине, по чуть выдвинутым вперед плечам, по руке в кармане, по оттопыренному локтю, по выгнутой в ожидании прыжка, кувырка, выстрела пояснице, и, вопреки обыкновению, не стал задираться. Только проорал вслед:

— Вот так вот прямо и достал, да?

Тревис не ответил. Даже не оглянулся. Лишь ухмыльнулся, вновь ставя пистолет на предохранитель.

В голове его вдруг возникла идея. А что, если перестрелять их всех? Кроме Кристель, разумеется. Эту суку можно захватить, как и Такера. Дерьмовый спасатель найдет ему чемодан, а девчонка поможет улететь. А что? Хорошая мысль. Очень хорошая. Сплавить деньги, при известном старании, он сумеет и сам. На кой хрен ему Квейлан и эти вечно щерящиеся уроды?

Пальцы полицейского крепче сжали рифленую рукоять «беретты», ощущая, как крохотные насечки «щечек» приятно спиваются в руку. В воображении Тревиса прицел пистолета совместился с мушкой на фоне темной медвежьей фигуры Квейлана.

— Бумс! — прошептал он. — Бумс! Бумс!

Как в тире. Это было точно, как в стрелковом тире Министерства Финансов. Черный болванчик на хрустяще-белом листе бумаги. В сердце, живот и голову. «Бумс!» Убить жирного ублюдка Квейлана. «Бумс!» За ним — черномазого! «Бумс!» Потом здоровяка Телмара! «Бумс!» Говнюка Брайана! «Бумс!»

Диковатая улыбка коснулась его губ, подержалась секунду, дрожа, как мираж в знойном воздухе, и исчезла. Лицо Тревиса вновь приобрело свое обычное выражение. Крайняя степень спокойствия, немного разбавленная прищуром утомленной одышливости — не каждый день приходится ползать по горам. А он не двадцатилетний парень. Ничего. Скоро все кончится. Уже завтра к вечеру можно будет выпить дайкири[7] в номере отличного теплого отеля. Уже завтра. Завтра. Завтра. К вечеру.