Лев Пучков - Тротиловый эквивалент
— Нет, так не пойдёт, — решил Иванов. — Каждый будет смотреть на другого, вдруг провороним... Так...Сулейман будет сосредоточен на мне... Пусть Костя подаст. Он у нас чуткий, не проскочит мимо благоприятного момента...
Ровно в 10.00 на связь вышел Сулейман:
— Иван, что за дела? Почему вертушки летают? — Переговорщики переглянулись — частоту абреку никто не давал! Шибко жирно будет. Значит, его наблюдатели слушали радиообмен, «сняли» частоту сканером. Молодец, умница.
— Держи, — Иванов протянул Косте рацию. — Мои надежды не оправдались...
— Иван?
— У нас обмен, поэтому и летают, — ответил Костя. — Смотрят за порядком.
— Так не пойдёт, Иван, — чуть помедлив, заявил Сулейман. — Пусть сядут и моторы заглушат.
— Сейчас с руководством переговорю, — сказал Костя. — Но ничего не обещаю.
— Нет, ты лучше пообещай, — рация издевательски хмыкнула. — А то никаких дел не будет. Это условие. Ты понял?
— Понял, понял...
— Беркут — посадка, — скомандовал Иванов, забрав рацию у Кости.
— Понял, Беркут... — вертолёты заложили вираж и начали снижаться.
Такой поворот событий был предусмотрен, с лётчиками имелась соответствующая договорённость и даже удобное место для посадки определили.
Иванов просто надеялся, что Сулейман поскромничает, не станет наглеть и попрётся на обмен при наличии висящих в воздухе вертушек. А он, мерзавец, не пожелал отказывать себе в такой маленькой слабости...
Особой трагедии тут не было. Лётчики заверили: моторы прогреты, запустить винты и подняться в воздух — дело трёх минут. Что успеют за эти три минуты сделать «духи» — это уже другой вопрос...
Вертолёты сели за позициями ВОП, с противоположной от посадок стороны — тотчас на прикрытие вырулили из окопа две «БМП», рядышком присели на колено с десяток солдат. Винты, выдав затухающую карусель, вскоре перестали крутиться. В воздухе повисла напряжённая тишина.
— Еду, — сообщил Сулейман. — Давай, всё, как договаривались, без глупостей...
— Даём, — буркнул Иванов, устремляя взгляд на посадки. — Какие тут глупости? Ты только явись, родной, и встань поудобнее...
Из посадок показался джип «Чероки» и неторопливо поехал к точке встречи.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что джип совсем новенький и помытый с ног до головы, хотя логично было ожидать, что он будет сплошь забрызган грязью.
Шипованные шины зияли девственной чернотой неразбавленного Европой чистопородного негритоса — словно только что из автосалона. Все блестящие детали надраены, как корабельная медь у хорошего боцмана. И вообще, смотрится очень даже презентабельно. Товарищи, которые пожаловали, как будто к дипломатической встрече в верхах готовились. Впрочем, товарищей самих видно не было: стёкла до того тонированы, что разглядеть сидящих в салоне не представлялось возможным.
— Нерусская машина, — Глебыч благодушно улыбнулся. — Себе заберём? Смотрите, какая целочка...
Иванов посмотрел на сапёра и тяжело вздохнул. Костя понимающе кивнул:
— Это стресс. Реакция на ситуацию...
Нерусская машина не доехала до костра метров тридцать, развернулась с широким радиусом с правой стороны, едва не придавив лежащего в «скрадке» Петрушина, и встала на грунтовке задом к переговорщикам.
— Выходить не буду, боюсь, — сказала рация голосом Сулеймана. — Идите вы ко мне, я тут один. У меня тут хорошо.
— Как же, боится он! — Иванов озабоченно нахмурился. — Нехорошо... если совсем не выйдет, это уже проблемы... Может, попробуем диктовать...
— Эй, вы идёте или нет? — возмутилась рация. — Не хотите дела делать, я сейчас уеду!
— Пошли, — Иванов решительно устремился к джипу. — Работаем по обстановке.
В машине действительно был один Сулейман. Пока наши шли, он перебрался на переднее сиденье рядом с водительским. В салоне тоже было чистенько, хорошо пахло дезодорантом, сиденья кожаные, новенькие, скрипят ещё, на ковриках — ни пылинки. Короче, удивительная комфортабельность для полевых условий.
Вблизи абрек был похож на медведя гризли. От его могучей фигуры явственно веяло чудовищной силой и какой-то разухабистой удалью.
— Мир вам, дети больной империи. Слева, слева заходите. Да ноги вытрите!
Точно, слева от джипа валялась баранья шкура — абрек специально выкинул.
— Отчаянный ты человек, Сулейман, — пробурчал Иванов, забираясь на заднее сиденье. — Совсем один?
— Остальные в кустах, — Сулейман хмыкнул и впился взглядом в Глебыча...
Костя тоже забрался на заднее сиденье, а сапёр остался снаружи и теперь мялся у гостеприимно распахнутой водительской двери.
— Мне за руль, что ли?
— Это доктор? — наконец, спросил Сулейман.
— Да, врач. Допрос под наркозом — без врача никак...
Костя вдруг почувствовал, что начинает краснеть... Глебыч! Не кто-то из лихой троицы, а именно Глебыч. Тогда, у брода, он ходил к «Ниве». Значит, те, кто снимал, сидели ниже по течению, а не перпендикулярно. Хотя сейчас было уже не важно, как они там сидели. Железный Сулейман, оказывается, тоже человек.
Нет, ни один мускул не дрогнул — тут надо отдать должное. Но глаза... Глаза абрека разве что не крикнули: «Ты опознано, животное!» — а так в полной мере передали все чувства узнавания.
— Рулить умеешь, доктор? — голос Сулеймана звучал ровно.
— Умею, — кивнул Глебыч. — Смотря куда рулить...
— Тогда садись. Ноги! Вон, шкура. Вот так... И дверь закрой.
Глебыч, несколько смущённый необычным приёмом, сел на водительское место и захлопнул дверь. Сулейман заблокировал двери и развернулся к компании. Теперь он сидел, прижавшись спиной к двери, от охальных снайперов с ВОП его прикрывал буфер: Костя — Иванов... Знаете, бывают такие затейники: посмотрят, куда объект сядет, и работают «на ощупь», вслепую — через корпус машины. А есть ведь не просто затейники, а специалисты, которые для подобных случаев оснащены различной оптикой с тегоювизорными и прочими устройствами...
В общем, правильно сел. Не полез на самое удобное для контроля за гостями место — где сейчас устроился Иванов...
Сулейман зачем-то включил печку — под полом что-то явственно щёлкнуло, и ухмыльнулся в своей обычной манере.
— Ага, — отреагировал на щелчок Глебыч. — Активировал?
Сулейман покосился на Глебыча, затем вновь повернул голову к сидящим сзади... И посмотрел на них как-то по-новому. Как будто узнал об этих людях что-то важное.
— Ну вот. Теперь можно работать.
Да, теперь можно работать. А как? С улицы — тишина, весь салон под контролем, Иванов, который наполовину скрыт спинкой кресла, этой же спинкой надёжно заблокирован. И что там такое щёлкнуло?
— Смотрите, — Сулейман распахнул куртку и продемонстрировал «пояс» — металлические цилиндры, перепаянные кучей проводов, всё это хозяйство на стальной сетке, которую не сразу и разрежешь даже при наличии хороших инструментов.
— Ну как, нормально?
— Нормально, — кивнул Глебыч, с интересом уставившись на смертоносное приспособление. — Устройства активации не вижу. Значит — сигнал?
— В смысле? — не понял Иванов.
— Кольцо, кнопка, тумблер, контакт — нет ничего.
«Сволочь ты, Глебыч!» — захотелось крикнуть Косте. И чего лезет, спрашивается?
— Это точно доктор? — усомнился Сулейман.
— Это доктор сапёрного подразделения спецназа, — Костя решил задним числом хоть как-то поправить безнадёжность узнавания. — Он у нас на все мероприятия выезжает, где что-то может взорваться... Поэтому маленько разбирается...
— Понятно... Брата покажите.
— Барьер — Первому, — сказал Иванов в рацию.
— На приёме Барьер, — ответил командир уиновского спецназа.
— Пусть Аюб выйдет.
— Понял...
В зеркала было видно, как из «рафика» вышел пленник с заведёнными за спину руками. Дистанция — более двухсот метров, лица не рассмотреть. Сулейман скрутил стекло со своей стороны и высунул голову в окно.
Костя шевельнулся и вопросительно посмотрел на Иванова. Может, хрен с ним, с сапёром? Сейчас можно было бы...
Полковник едва заметно качнул головой. Насчёт сапёра он, может, был и солидарен. Сейчас, когда выяснилось, что объект явно не собирается выходить из машины, появились иные приоритеты... Но щелчок под полом ему здорово не понравился — особенно вкупе с реакцией Глебыча на это странное явление.
— Скажи, пусть покажет, как он на коне, — попросил Сулейман.
— Чего покажет?
— Как он на коне. Пусть передадут слово в слово.
Иванов продублировал просьбу в эфир. Барьер тоже сразу не понял, уточнил.
Потом пленнику разомкнули наручники, и он показал, как это, на коне. Ноги колесом, левая рука впереди, дёргается взад вперёд, а правая вверх и по обеим сторонам — хлесть, хлесть... То ли шашкой рубает, то ли плёткой стегает...
