Сергей Зверев - Операция «Карибская рыбалка»

— Ну как? — гордый за выполненную им работу, Рамиро сверкал глазами цвета коньяка. — Я же говорил, что успеем до темноты!

— Они взлетят? — вопросом на вопрос ответил Мохаммед, указывая на возвышавшиеся над палубой стройные тела ракет.

— Как только прикажешь, — не без бахвальства промурлыкал довольный собой кубинец. Еще раз окинув хозяйским глазом всю картину, он извлек из маленькой сумочки, которая невесть откуда появилась на его поясе, запаянный в полиэтилен сверток размером с два спичечных коробка.

— Какие у тебя планы, командир? — спросил он араба, задумчиво чесавшего свою щетину. Не дожидаясь ответа, он разорвал зубами упаковку и вынул из нее крохотный фотоаппарат. — У меня есть предложение. Давай сделаем снимок вот этой цифровой камерой. Сфотографируем твоих вооруженных до зубов парней на фоне нацеленных в небо ракет. И всем разошлем снимки через бортовой компьютер гидроплана! Это будет подоходчивей, чем любые разговоры по рации! Пусть попробуют после этого усомниться в реальности наших угроз! Как тебе идея, а?

Араб в который раз подозрительно глянул на него. Идея действительно хороша, но это и настораживало. Очень уж гладко поет кубинец. И даже заранее приготовил фотоаппарат, зараза. Ай-ай-ай, если он готовит какую-то хитроумную ловушку! Внезапно улыбнувшись одними губами, Мохаммед по-дружески приобнял Суареса. Они были примерно одного роста, только Тигр выглядел чуточку массивнее. Его глаза по-прежнему были не теплее айсберга.

— Ты — молодец, друг, — вкрадчиво сказал араб, и у Суареса вдруг похолодело в животе от недоброго предчувствия. — Давай сделаем красивые картинки! Я вижу, ты — человек, которому можно доверять. Главное, не разочаруй меня.

Рамиро понял, что, несмотря на все слова восхищения и на то, что он для террористов сделал, его никогда не будут считать своим. Да он в этом и не нуждался. Лишь бы не перерезали горло или не пустили пулю в спину. Как можно дружелюбнее улыбнувшись в ответ, он двинулся к пусковой установке.

Таким декорациям позавидовал бы любой голливудский режиссер! Немного накренившаяся палуба сухогруза с развернутой на ней ракетной установкой смотрелась впечатляюще. Да и актеров хватало. Вооружившись всем, чем можно, боевики толпой сгрудились под сенью изящных корпусов ракет. Стараясь изо всех сил, они принимали самые воинственные позы, скалили зубы и делали зверскими выражения своих физиономий. Только озерный араб, оставленный на баке приглядывать за гидропланом, с завистью поглядывал на своих соратников. Он тоже не прочь был войти в историю.

Рамиро в поисках лучшего ракурса кругами ходил вокруг установки. Словно заправский мастер-фотограф, то и дело неудовлетворенно морщась и качая головой, он никак не мог определиться с местом съемки. Внезапно он хлопнул себя по лбу и подскочил к стоявшему в центре Мохаммеду.

— Я наладил русские ракеты, теперь твоя очередь помочь мне!

— Чего тебе нужно?

— Пусть кто-то из твоих возьмет знамя кубинской революции, — затараторил Рамиро, выдергивая из подкладки кусок тонкой материи с белыми и голубыми полосами, красным треугольником и белой пятиконечной звездой на его фоне. — Мне нужно показать предателям, что дело революции живет и что истинные патриоты готовы на все ради того, во что мы верим!

— И во что же ты веришь? — засмеялся Мохаммед.

— Это долго объяснять, — сделал обиженную мину Суарес, протягивая флаг. Араб выдернул из его рук тряпицу и сунул ее одному из бывших иракских солдат.

— Прикрепи его к стволу автомата, — посоветовал Рамиро, отбегая на исходную позицию для своего шедеврального фотоснимка. — Так! Приготовились! Замерли все! Теперь еще разок!

Переместившись в другую сторону, он снова скомандовал:

— А теперь встаньте как-нибудь по-другому! Так! Замечательно!

Экстремисты с удовольствием менялись местами. Один из бывших солдат Хусейна изловчился даже заскочить на установку, держась за стабилизатор ракеты.

— Слезь оттуда, кретин! — заорал на него Рамиро. — Это тебе не осел, чтобы на нем кататься!

Мохаммед молча пригрозил боевику автоматом, и тот послушно спрыгнул на палубу, страшно огорчившись. Отсняв еще пару кадров, Суарес показал знаком, что шоу закончено, и отошел в сторону, просматривая полученный материал и выбирая лучшие снимки. Недовольный ропот послышался из кучки увешанных автоматами арабов. Террористы еще некоторое время не расходились, шумно толкаясь у ракет и весело перекрикиваясь по-арабски, демонстрация собственной силы чересчур взбодрила их. Мохаммед подошел к возившемуся с камерой Рамиро, встал рядом. Тот отвлекся от своего занятия и ободряюще подмигнул командиру боевиков.

— Осталось только выйти в эфир и выдвинуть требования, — бережно пряча фотоаппарат, сказал он. — Сейчас пойду и займусь этим.

Араб положил руку на плечо собравшемуся уже было идти кубинцу:

— Не спеши, амиго. В эфир с обращением выйду я.

Суарес остановился и исподлобья глянул на него.

— Какие требования выдвинешь?

— Американцы должны выпустить всех пленных с военной базы в Гуантанамо, иначе мы собьем первый появившийся в небе пассажирский самолет.

Мохаммед закончил фразу и ждал реакции кубинца. Тот немного помедлил с ответом, прикидывая в уме, чем ему может быть выгодна эта незапланированная инициатива экстремистов. Особых претензий к предлагаемым требованиям у него не было, он и сам собирался заявить что-то подобное. А вот то, что бдительный араб будет некоторое время занят переговорами, было Суаресу на руку. Ведь появлялся неплохой шанс тихо заминировать комплекс и незаметно уйти с сухогруза.

Экстремисты после его манипуляций с ракетами стали относиться к нему с уважением. Он рассчитывал без особого труда заморочить им головы и установить припасенную мину. А вот этот глазастый командир мог действительно помешать его замыслам. Поколебавшись секунду, он растянул губы в дружеской улыбке.

— У нас ведь общее дело! Ты и вправду лучше сможешь втолковать американцам, что им не стоит рыпаться.

— Командир! Командир! Сюда! — вдруг послышался возглас мадана, который должен был смотреть за самолетом.

Схватившись за оружие, оба кинулись на зов. Когда они добежали до бака, их глазам открылась странная картина. Самолет, прежде надежно пришвартованный к сухогрузу, тихо дрейфовал, все больше удаляясь от судна. Трос, которым он был прикреплен, свободно болтался на волнах, не будучи перетертым или перерезанным. Мохаммед схватил мадана за грудки и тряхнул его так, что тот выронил из рук автомат. Свирепо тараща на него свои ледяные глаза, он зашипел ему в лицо:

— Кто это сделал? Я тебя спрашиваю!

Бледный как полотно парень отчаянно замотал головой. Мохаммед снова тряхнул его:

— Что ты молчишь? У тебя ведь есть язык? Нет? Если сейчас ты мне не ответишь, то он тебе больше не пригодится — я сам вырву его из твоей глотки и заставлю сожрать!

Онемевший от страха боевик судорожно сглотнул и выдавил из себя, заикаясь:

— Н-никого н-не было! О-он… Он сам от-вязался…

Мохаммед швырнул его на пол и придавил к палубе коленом свалившееся как мешок тело. В его руке сверкнуло лезвие ножа.

— Сам, говоришь?! — из превратившихся в щелочки прорезей глаз Черного Тигра в бедного мадана впивались ледяные молнии.

— Оставь его, — смиренно попросил Рамиро, перегнувшись через леера и пытаясь рассмотреть, что творится на гидроплане. — Этот болван наверняка ничего не видел. Судя по целому тросу, он вполне мог развязаться и сам. Лучше давай придумаем, как вернуть самолет. Скоро стемнеет.

Глава 24

Дверь, соединяющая грузопассажирский отсек с кабиной пилота, бесшумно распахнулась. Американский морской пехотинец вздрогнул от неожиданности и вскочил на ноги. Сидящие на полу пилот и лоцман только и успели раскрыть рты от удивления. Особенно поразился и даже неожиданно для себя обрадовался кубинец — на пороге кабины стоял русский моряк Сергей Павлов. Одетый только в мокрые шорты с карманами на «молниях», он окинул оценивающим взором находящуюся в салоне компанию. Увидев лоцмана, невесело улыбнулся:

— Я думал, ты уже кормишь рыб.

— Я то же самое думал про тебя, Павлов, — растянул распухшие губы в подобие улыбки Фернандо. — Познакомься, это те самые американцы, у которых отобрали их самолет.

Пилот и морпех недоверчиво молчали. Кубинец, словно на званом вечере, продолжал знакомить присутствующих друг с другом:

— А это — Павлов, моряк с российского сухогруза.

Сергей вошел в салон и аккуратно защелкнул за собой дверь. Расстегнув карман, он положил туда специальную ручку, только при помощи которой и можно было теперь выбраться наружу. Пилот, осознав наконец, что к ним в лице этого русского пришло освобождение, о котором они уже и не мечтали, встал с пола и, держа перед собой скованные руки, заговорил: