Андрей Дышев - Морской узел
– Я хотел бы посмотреть договор аренды, – сказал я женщине.
– Я бы тоже, – усмехнулась она. – Приходили из милиции, все бумаги забрали.
– Это они нарочно сделали! – вдруг снова вспылил сын и ударил кулаком по перилам. – Чтобы поисками не заниматься! Теперь получается, что яхта по-прежнему стоит на своей стоянке в яхт-клубе, хозяин помер, а от меня заявление на розыск не принимают, потому что я не собственник. Я ходил к нотариусу, хотел на себя ее переоформить, а мне говорят: предъявите сначала яхту. Замкнутый круг!
– Вы знаете Гарика? – спросил я.
– Какого Гарика? – переспросила женщина.
– Человека, который арендовал у вас яхту?
Мать с сыном переглянулись.
– Меня не было, когда они тут договаривались, – ответил сын не без сожаления. – Запомнил только, что вся прихожая каким-то сладким одеколоном провоняла.
– К сожалению, – добавила женщина и скривила губы в усмешке, – отец Алеши не посвящал меня в свои дела. Он не хотел, чтобы я узнала, сколько денег он гребет за аренду. Я слышала только, как они тихо разговаривали за стенкой.
– Вы что ж, даже не видели арендатора в лицо?
– В доме два выхода, – вздохнув, ответила женщина. – Алешин папа пользовался своим. Через него к нему ходят друзья, дамы, всякие личности… Но запомнила голос арендатора. Молодой, пронзительный, как у Алешки!
– Ну, наверное, не совсем как у Алешки, – засомневался я. – У тридцатилетнего мужчины голос должен быть немного другим, так ведь?
– У тридцатилетнего? – удивилась женщина. – Вы хотите сказать, что арендатору тридцать лет? Нет. Вы ошибаетесь. Голос был точно как у Лешки! Я вам правду говорю, что это был юноша. Ну, лет двадцать ему от силы.
Спорить не имело смысла, потому как никто из нас арендатора воочию не видел, и не исключено, что мы вообще говорили о разных людях. Это надо было выяснить сразу.
– А какие-нибудь особенности у голоса были?
– Что значит особенности?
– Акцент, хриплость, заикание…
Женщина подумала и отрицательно покачала головой.
– Нет. Обычный юношеский голос.
– Может, вы запомнили какие-нибудь редкие слова или выражения? – не сдавался я.
– Редкие? – задумалась женщина, снова принялась теребить кончик платка и тут, обрадовавшись, вскинула голову. – Да! Я обратила внимание… Когда они вышли в прихожую, где стоял Алешин велосипед, арендатор сказал: «Какие навороченные бицигли! Дисковые тормоза, двадцать скоростей! Я тоже хочу такой купить!»
– Как? – переспросил я. – Бицигли?
– Да, бицигли, с ударением на первый слог. Я первый раз в жизни слышала, чтобы велосипед так называли.
А я это слово уже слышал. Когда познакомился с Дзюбой в Карпатах. У местных стариков был очень интересный диалект: украинский язык был щедро разбавлен венгерскими, австрийскими и даже английскими словами. И я обратил внимание на то, что велосипед они называют «бицигли». Дзюба сразу догадался, откуда это пошло. Английское слово «bicycle», которое читается как «байсикл», они произносили по транскрипции.
В это время в листве яблонь зашуршал прилетевший откуда-то камешек, стукнул по крыше, скатился по желобку шифера. У женщины перекосилось лицо.
– Иди, твоя горбатая красавица приперлась, – процедила она, исподлобья глядя на сына.
Сын тотчас спрыгнул с крыльца, застегивая на ходу рубашку, и быстро пошел к калитке.
– Если вы яхту поможете найти, – крикнул он мне, – то я, как ее продам, прилично вам забашляю!
– Видите, какие нынче дети пошли? – сказала женщина, провожая взглядом сына. – Сволочь неблагодарная. Мозгов нет, а репу парить уже научился…
Я подумал, что буду считать себя счастливым человеком, если больше никогда, ни при каких обстоятельствах не увижу и не услышу эту семью.
Глава 16
Накануне воскрешения
Всю дорогу, пока я возвращался на набережную, меня не покидало чувство, что вместо бизнесмена Гарика договор на аренду яхты подписал кто-то другой. Это вполне могло быть. Бизнесмен, у которого каждая минута на счету, мог послать к хозяину яхты своего помощника или вообще постороннего человека из посреднической конторы. Я вряд ли стал бы ломать голову над этим маловажным вопросом, если бы в разговоре с сыном не всплыла одна небольшая несостыковочка. Игнат говорил мне, что они отправились в плавание восемнадцатого утром на четыре дня. А сын утверждал, что яхта была арендована семнадцатого, причем всего на двое суток. Или Игнат что-то напутал, или же Гарик скрыл от Игната, что яхтой осталось пользоваться всего сутки и через день ее придется возвратить хозяину? Но зачем Гарик обманывал?
Я вернулся на свой элитный пляж, вечно пустой, золотую гальку которого топтал только персонал, заказал у соломинки чашечку кофе и устроился в тени зонта, чтобы немного собраться с мыслями. Но стройной работе моего мозга мешало радиовещание, включенное на непереносимую для меня громкость. Как нарочно, эфир снова забил своими стихами кандидат Сичень:
Дыбом взлетают тенищи,Как носорога детищи,Черные скотины,Как из болота тина.Топот табуна пыльного,Грязного, тупостью сильного,Гирею двухпудовойПо голове мне бьет…
Я так проник в поэтический мир кандидата, что очень скоро у меня заболела голова, словно по ней в самом деле били двухпудовой гирей. Я поманил к себе соломинку и попросил ее вырубить радио. Прежде готовая немедленно исполнить любое мое желание, любой «сволэу энд смэл», на сей раз соломинка застопорилась, будто не совсем поняла, что я хочу. И тут вдруг мой взгляд упал на рекламный щит, где были перечислены услуги пляжа. Среди прочего отдыхающим предлагалась аренда яхт. Неожиданная мысль обожгла мое сознание.
– А что, у вас есть свои собственные яхты? – спросил я.
– Да! – радостно ответила соломинка, полагая, что сейчас последует очень солидный заказ. – То есть нет. В общем, наш сотрудник арендует яхты у собственников, а потом переуступает право любому желающему. Никакой бумажной волокиты. А вы хотите покататься на яхте? Класс «люкс» устроит? С девочками? «Олл инклюзив»?
– Да погоди же ты, тарахтелка! – проворчал я, протягивая пустую чашку, чтобы девушку не сдуло усиливающимся ветром. – Ты пригласи сюда этого вашего сотрудника, я сам с ним поговорю.
– Секундочку, – ответила соломинка и сделала книксен. – Я сейчас узнаю.
«Печенкой чувствую, что Гарик заказал яхту здесь», – подумал я.
Соломинка вскоре вернулась, причем с пустой чашкой, которую я вручил ей минуту назад. Лицо ее было растерянным и виноватым.
– Очень сожалею, – сказала она, – но этого парня, который занимается яхтами, сейчас нет. Он, оказывается, уже дней пять где-то пропадает. Честно говоря, он у нас не в штате, работает посредником сразу в нескольких туристических фирмах… Но это не проблема. Мы все сможем устроить и без него.
Я схватил соломинку за руку. Чашка подпрыгнула на блюдце, упала на гальку и разбилась.
– Извини, – пробормотал я.
– Ничего-ничего! – ответила соломинка, присела и стала собирать осколки.
Я смотрел сверху на ее темечко, на темный пробор.
– Как его зовут?
– Роман. Роман Ткач.
– Он молодой? Лет двадцать?
– Двадцать один, – поправила соломинка.
– Из Закарпатья родом?
– Да, кажется, из Мукачева… А вы его знаете?
– Как облупленного, – угрюмым голосом ответил я. – Мне надо его найти. Срочно! Из-под земли достать! С гор спустить! Из моря выловить!
«Не достанут. Не выловят, – со странным чувством подумал я, глядя на убегающую исполнять мой приказ соломинку. – Потому что Романа Ткача уже нет в живых. Как и хозяина яхты, как и арендовавшего яхту Гарика…»
Я думал так, словно жестоко шутил над самим собой, и это получилось против моей воли, как бы по расхлябанности и недисциплинированности мысли. Соломинка вернулась опечаленная.
– Его мобильный телефон недоступен. Дома его тоже нет – там все в панике…
Я не поленился сбегать к центральному причалу, где всегда крутились моряки, предлагающие курортникам прогулки на катерах и яхтах. Романа они прекрасно знали, так как он находил для них клиентов.
– Он давно здесь не появлялся, – сказал мне страдающий от икоты толстопузый мужик в тельняшке и фуражке. – Дня три я точно его не видел.
– Может, даже дней пять, – предположил его коллега – бронзоволицый, бритый почти наголо моряк, который сидел на кнехте и курил трубку.
– Нет, ребята, – отозвался третий. – Я сейчас точно скажу… Я его последний раз видел, когда машину из ремонта забрал… А это было… это было семнадцатое число, приблизительно в обед. Он озабоченный был какой-то. Я его спрашиваю: чего суетишься, молодой? А он отвечает: бегу на встречу с клиентом, «Галс» показывать буду!.. Вот с того дня он тут больше не появлялся.
Эта дата сходилась: именно семнадцатого «Галс» был сдан в аренду. На всякий случай я спросил у моряков, кто из них будет Тимофеич. Моряки переглянулись, пожали плечами.
