Сергей Зверев - Осторожно, работает десантура!
– Сколько вам платят? – по-английски спросил Гудаев, надеясь, что кто-нибудь его поймет. – Я согласен заплатить вам годовую зарплату, если вы меня отпустите!
Салман вполне сносно говорил на языке Шекспира, но сломанная челюсть заставляла его шепелявить, слова звучали не очень внятно. Тем не менее старший смены с интересом посмотрел на пойманного его подчиненными человека.
– Вы англичанин, сэр? – спросил он, подходя к Салману и наводя на него фонарь. – Странно, но внешне вы похожи на турка или алжирца…
– Какое имеет значение, кто я? – торопливо заговорил Гудаев. – Помогите мне, и я не останусь в долгу. Меня хотят убить!
– Простите, сэр, – криво усмехнулся охранник, – но я вам не верю, поскольку давно знаю господина Бертрана.
– Да вы что! – повысил голос Гудаев. – Не слышали стрельбы?!
– А при чем здесь это? – удивился охранник. – У нас есть свой тир, и вполне возможно, что кто-то решил потренироваться. И вообще, сэр, у меня нет привычки вмешиваться. Мне за это не платят.
– Вы идиот! – едва ворочая челюстью, прокричал Гудаев. – Вызовите полицию! Там убили людей!
Охранник хотел что-то ответить, но у него на груди зашипела рация. Он махнул своим подчиненным рукой, чтобы они уводили пойманного человека в дежурную часть.
– А-а-а-а! – дико закричал Гудаев. Правой ногой он из-за всех сил ударил одного из державших его охранников носком ботинка под коленную чашечку. Тот вскрикнул и, отпустив Салмана, с руганью схватился на ногу.
– Гады! – продолжая кричать, Гудаев с размаху наступил на пальцы второму конвоиру. – Вы меня живым не возьмете!
Освободившись от державших его людей, он бросился бежать, но не успел сделать и десяти шагов, как нос к носу столкнулся с Локисом и Дроздовым. Спецназовцы быстро шли ему навстречу.
– О как! – обрадованно распахнул объятия Локис. – На ловца и зверь бежит. Здравствуй, Салманчик! Куда же ты так быстро убегаешь? Мы к тебе, а ты от нас… Нехорошо это, невежливо. Тебя доктор ждет, а ты тут спринтерские забеги устраиваешь.
Он схватил Гудаева за шиворот и волоком потащил за собой.
– Вова, только давай без ваших штучек! – громко крикнул ему в спину Дроздов. – Ему и так уже досталось с избытком.
– Это как получится, – пробурчал Локис, не замедляя шага. – И вообще, это наша добыча!
Но Дроздов этого не услышал – Володя шагал слишком быстро.
Как ни упирался Салман, но шинирование ему все же сделали. Напрасно он ждал полицейских, рассчитывая освободиться. К тому времени все трупы были уже убраны в морг, раненых отправили в операционную, а спецназовцы ФСБ переоделись в белые халаты и растворились в коридорах клиники.
Лео Бертран лично вышел к полиции. Что он им говорил, никто не слышал, но по тому, как быстро разъехались автопатрули, было понятно, что объяснения директора частной клиники их вполне удовлетворили.
– Интересный тип этот ваш Бертран, – проговорил Локис, наблюдая, как отъезжают машины с мигалками.
– Старый чекист, – хмыкнул Дроздов. – Его сюда еще в брежневские времена выслали.
– Давно ты с ним знаком?
– Лет пять или шесть. С тех пор, как начали в заграничные командировки посылать.
– Кто вообще он такой? – Локис развернулся и медленно пошел по гравийной дорожке по направлению к корпусу. – Ты сказал, что он врач, диссидент и так далее. Но знаешь, как-то это не вяжется с тем, что я вижу.
– Да я и сам толком не знаю, – признался Дроздов. – В конторе мне его представили как врача, но, насколько я заметил, в оперативной работе нелегала он разбирается не меньше, чем в человеческих кишках. Да и клиника эта какая-то странная…
– На это я уже обратил внимание, – проворчал Локис. – Забор под током, охрана с боевым оружием, повсюду камеры наблюдения… Но самое главное, вышколенная обслуга, которая не задает лишних вопросов и не сует нос не в свои дела. Все это наводит на определенные размышления… Мне вот только не совсем понятно, как эти уроды сюда попали? Вы, кстати, выяснили, кто они такие?
– Не до того было, – недовольно проговорил Дроздов. – Сам же видел. То Гудаева искали, то с полицией объяснялись… Давай сейчас попробуем выяснить, ху из ху.
Они вошли в главный корпус клиники и, поднявшись на второй этаж, отыскали хирургический корпус.
– Простите, мадемуазель, – обратился по-французски Дроздов к молоденькой медсестре в короткой юбке и кокетливой наколке. – К вам только что поступил человек с огнестрельным ранением. Вы не подскажете, в какой палате он лежит?
– Не понимаю, о чем вы говорите, месье, – ответила девушка, улыбаясь как можно доброжелательней. – Сегодня поступил только один человек с огнестрельным ранением, но это было еще днем…
Спецназовцы изумленно переглянулись.
– Простите?.. – вопросительно вскинул бровь Дроздов.
– У нас нет такого пациента, – пояснила медсестра. – За последние восемь часов в клинику не поступало. Во всяком случае, при мне…
Девушка опять улыбнулась и, сделав перед мужчинами книксен, быстро пошла по больничному коридору.
– Ты что-нибудь понял? – спросил Дроздов у Локиса, все еще не приходя в себя от легкого шока. – Мадемуазель утверждает, что в клинику никого не привозили как минимум восемь часов.
– Н-да, – протянул Володя. – Странная эта больница. Какие-то секреты, тайны… Прямо какой-то шпионский центр посреди Парижа, а не клиника.
Дроздов пристально посмотрел на Володю, но ничего говорить не стал. Круто развернувшись, он пошел к выходу. Локис недоуменно посмотрел ему вслед и, пожав плечами, пошел за ним. Все эти тайны и секреты Володе уже порядком надоели.
Глава 32
Раненного во дворе клиники боевика они нашли с помощью Бертрана-Бертанберга.
– Вы таки очень наивные молодые люди, – тихо посмеиваясь, сказал он, ведя их в какое-то отдаленное крыло больницы. – Неужели вы полагаете, что можно держать в одной клетке ворону и канарейку? Ворона скушает несчастную птичку, как только это будет возможно.
– Вы про птичек к чему, Лев Моисеевич? – поинтересовался Дроздов.
– К тому, – назидательно ответил Бертран, – что я не имею морального права держать этого бандита и шлемазла в одной палате с добропорядочными французами. Он же заразный!
– И куда вы его?.. – осторожно поинтересовался Локис.
– Туда, куда он все это время стремился, – как о самом собой разумеющемся сказал Бертран. – У него теперь просто превосходная компания: Наполеон, Гарибальди; кажется, есть даже Робеспьер. Им будет о чем поговорить и поспорить…
Профессор опять тихо захихикал и толкнул дверь маленькой карантинной палаты-бокса.
– Прошу вас, господа, – пригласил он. – Вы можете с ним поговорить, – сказал он на прощание и, осмотревшись, зачем-то добавил: – Здесь вам никто не помешает, звукоизоляция в боксе очень хорошая.
Боевик лежал на массивной металлической кровати. Его руки были привязаны простынею, как это делают с буйными пациентами психиатрических клиник. Перебинтованная нога была приподнята над спинкой кровати. Он с ненавистью смотрел на вошедших, словно хотел превратить их в кучки пепла. Дроздов и Локис дождались, когда Бертран выйдет.
– На каком языке будем разговаривать? – спросил Дроздов, присаживаясь на стул. Локис остался стоять у двери, заложив руки за спину. – Не думаю, что ты выучил французский – тебе это в падлу. Верно?
Раненый демонстративно отвернулся от фээсбэшника, давая понять, что говорить он не будет.
– Что, – усмехнулся майор, – кодекс бандитской чести запрещает сотрудничать с властями? А ведь у тебя выбор небольшой. Ты сгниешь в этой клинике, а месье Бертран постарается, чтобы ты желал смерти. Он будет очень стараться, если я его об этом попрошу.
– Вам, русским, не понять, что такое горский дух, – высокомерно и даже пафосно ответил боевик. – Я не боюсь смерти, я ее жду! Умереть за свободу…
– Так, – решительно перебил говорившего Володя. – Мне эта агитация уже порядком надоела. Значит, слушай сюда, урод. Я университетов, как он, – Володя кивнул в сторону Дроздова, – не оканчивал; не то, что международного, элементарного юридического права не знаю. У меня свои законы.
Локис достал из кармана складной нож и подошел к боевику, который немного испуганно следил за тем, что делает разведчик. Острое лезвие легко распороло бинты. Володя внимательно осмотрел две свежие раны на бедре. Хирург не накладывал на них швы. Края отверстий были отсечены скальпелем, а сами они затянулись тонкой коркой сукровицы.
– Значит, смерти ты, скотина караванная, не боишься? – зловеще уточнил Локис.
– Вова, – тревожно проговорил Дроздов, приподнимаясь со стула, – ты что задумал?
– Сейчас увидишь, – пообещал Локис и добавил с ухмылкой: – Слабонервных просим удалиться.
Он придавил одной рукой ногу боевика к металлической спинке кровати, а указательный и безымянный пальцы другой с размаху вонзил в раны боевика, стараясь протолкнуть их как можно глубже.
