Альберт Байкалов - Антиджихад
Первый работник в буквальном смысле слова вывалился из дверей «Газели». Это был неопределенного возраста бомж, заросший до самых глаз густой бородой и с руками, покрытыми струпьями.
– Помогите ему, – скомандовал Дыбе и Кривому Питон.
Брезгливо морщась, парни безропотно схватили мужчину под руки и спустили ногами в люк.
– Хватайся за лестницу и вперед! – процедил сквозь зубы Кривой.
– Не… Не могу, – прохрипел тот.
В тот же момент Дыба двинул ему в ухо и взвыл от боли. По-видимому, он сломал руку о голову таджика.
Тем не менее бомж, неуклюже перебирая руками, стал спускаться.
В это время случилось непредвиденное. Двое молдаван, которые уже догадались, что дело нечистое и, возможно, они уже никогда не поднимутся наверх, выскочив из дверей, набросились один на Кривого, второй шагнул к Питону.
Чеченец не успел ничего понять, как в голове словно что-то лопнуло. Когда он пришел в себя, то увидел лежащего на земле молдаванина, который его ударил, а рядом присевшего на корточки Рамзана. В руке он держал пистолет с навернутым на ствол глушителем. Обидчик неестественно быстро сучил ногами. Из микроавтобуса тем временем с невероятной быстротой вылетали люди и, стараясь не смотреть в сторону Питона, ныряли в колодец.
– Ты что, его убил? – поднимаясь и едва ворочая языком, спросил Питон.
– А что мне оставалось делать? – Рамзан вопросительно посмотрел на своего босса. – Сейчас зато никого не надо уговаривать. А этого, – он вновь посмотрел на агонизирующего мужчину, – сбросим вниз, никто не найдет.
Белые, как мел, Чип и Крот с расширившимися от ужаса глазами наблюдали за всем происходящим, боясь пошевелиться.
Через несколько минут все пассажиры «Газели» были внизу. Дыба взял убитого молдаванина за ноги и, подтащив к люку, столкнул вниз.
– Ну, чего уставились?! – окончательно придя в себя, закричал на диггеров Питон. – Вам что, особое приглашение нужно?
Спустя каких-то пять минут обе машины уже отъезжали от закрытого колодца, и ничто не говорило о только что произошедшей здесь трагедии.
* * *Филиппов приехал на конспиративную квартиру «Анаконды» гораздо раньше оговоренного с Линевым времени. Было раннее утро, и Татьяна еще спала. Однако весь ее вид говорил о том, что большую часть ночи она провела за компьютером.
Открыв Антону двери, девушка зевнула, прикрыв рукой рот, окинула Филиппова с ног до головы усталым взглядом, и, придерживая на груди постоянно распахивающийся полупрозрачный пеньюар, который только подчеркивал красоту ее тела, кивком дала понять, чтобы тот быстрее входил.
– Что так рано? – прошлепав босыми ногами по паркету вслед за Антоном в зал, спросила она, устало опустилась на диван и, уронив голову на подушку, натянула на себя плед.
– Хочу ознакомиться с результатами твоей работы, – Антон остался стоять посреди комнаты. – Ты, я вижу, только легла?
– Минут за двадцать до твоего звонка, – не открывая глаз, подтвердила Татьяна. – Все рядом с компьютером в синей папке. Вышло, что на сегодняшний день очевидцами могут оказаться только тридцать четыре человека. Я брала в расчет даже несовершеннолетних.
– Ладно, отдыхай, я сам посмотрю, – улыбнулся Антон и направился в так называемый информационный центр «Анаконды».
Вчера Антон передал Татьяне перечень объектов и жилых зданий, которые, по его мнению, в случае сдачи Москвы уничтожили бы в первую очередь. Среди них несколько десятков многоквартирных жилых домов. Ей нужно было к утру подготовить списки людей, которые могли быть свидетелями таких работ. Все осложнялось тем, что многие семьи давно переехали в другие районы. Их адреса также необходимо было разыскать.
Антон стал просматривать распечатанные на принтере списки, составляя в голове оптимальный маршрут поездки. Пришел Линев, открыв двери своими ключами.
– Ну что? – заглянув через плечо, шепотом спросил он.
– Лучше всего начать с Никольской, – не оборачиваясь, так же шепотом ответил Антон, – там три человека. С нее свернуть на Лубянский проезд – в семнадцатом доме один, дальше на Забелина…
Согласовав маршрут и решив, что по всем адресам поедут вместе, они осторожно, чтобы не разбудить Татьяну, вышли на улицу.
Усевшись за руль своего «Лексуса», Антон посмотрел на часы.
– Думаешь, еще рановато? – спросил Данила, устраиваясь рядом.
– Нет, – Антон завел двигатель. – У меня офицера из госпиталя сегодня выписывают в районе одиннадцати.
– Меньшикова, что ли? – посвященный почти во все дела и проблемы группы контрразведчик выжидающе уставился на Антона. – Собираешься сразу озадачить?
– Хочу его подключить к этому делу, – подтвердил Антон. – Пусть помотается по отдаленным районам.
Развернувшись, они выехали со двора.
Безрезультатно навестив на Никольской трех старушек, которые ничего не знали, и заехав на Лубянский проезд к пожилому мужчине, которому в те времена было двенадцать лет, свернули на Забелина.
Первый этаж старинного, дореволюционной постройки дома пестрел рекламами различных фирм.
– Если бы немцы взяли Москву, здесь бы обязательно разместили какой-нибудь штаб, – поднимаясь по лестнице, выдвинул предположение Антон. – Или подразделение связи.
– Почему так решил? – шедший сбоку Данила удивленно посмотрел на товарища.
– Я был в архитектурном институте, там архив. Изучил коммуникации тех лет, подъездные пути, наличие бомбоубежищ и подземных тоннелей. У связистов скопировал линии связи. И на основании всех нюансов, поставив себя на место человека, который в те времена занимался этим вопросом, составил перечень объектов, которые не должны достаться врагу.
– Понятно.
Оказавшись перед двустворчатыми, давно некрашеными дверями, он надавил на кнопку звонка.
Двери открыл кучерявый подросток.
– А почему не спрашиваешь, кто пришел? – улыбнулся Данила.
– Бабушка говорит: «Нам боятся некого, все равно у нас брать нечего», – паренек шмыгнул носом.
– Николаша! Кто там? – раздался старческий женский голос.
Данила потрепал паренька по голове и, отодвинув его в сторону, прошел в коридор.
Навстречу из кухни, вытирая полотенцем руки, вышла преклонного возраста женщина.
Близоруко щурясь, она остановилась.
– Шпак Таисия Андреевна? – на всякий случай уточнил Антон, заранее заглянув в список.
– Она самая, – подтвердила женщина.
– Меня зовут Антон, – представился Филиппов, – а моего товарища Данила, – он посторонился, предоставив ей возможность получше разглядеть стоящего позади Линева. – Вы можете уделить нам несколько минут?
– Вы что, из социальной службы? – женщина улыбнулась. – Ребята, я бывший прокурор этого района. Так что покажите для начала свои документы.
– Нет, – Линев вынул из кармана удостоверение. – Мы сотрудники ФСБ.
Женщина подошла ближе, по пути щелкнув выключателем, и посмотрела на развернутое удостоверение.
– Странно, – она недоверчиво взглянула на Данилу, потом на Антона. – Проходите.
Проводив посетителей в просторную кухню, женщина усадила гостей за стол.
– Чем же я могу вам помочь? – выключив газ, спросила Таисия Андреевна.
– Вы проживали здесь в сорок первом году?
– Да, – кивнула она, продолжая стоять у плиты. – Мне тогда было тринадцать лет.
Во избежание паники руководством «Анаконды» было принято решение ничего не говорить о тротиле. Не подходила версия и с историческими ценностями. Люди попросту могли скрыть, что были свидетелями устройства тайников, а потом самостоятельно начать их искать.
– Видите ли, когда немцы подошли к Москве, Политбюро приняло решение по всей столице устроить тайники для работы подполья, на случай ее сдачи, – стал пояснять Данила. – Там были печатные станки для листовок, продовольствие, радиостанции и даже оружие. Прятали в основном в подвалах, замуровывая в стены. Вы ничего, связанного с подобными работами, не припоминаете?
– А как же, – ошарашила посетителей бабулька. – Такое разве забудешь? У меня отца за эти ящики в Сибирь отправили. Там и сгинул.
– Как это? – Антон напрягся. – Расскажите поподробнее.
Лицо бабульки стало грустным. Пройдя к столу, она села на краешек табурета и, с шумом переведя дыхание, отрешенно глядя в пол, всхлипнула:
– Мой отец до начала тридцатого года работал врачом. Как-то у них в клинике скончалась жена известного по тем временам человека, – она махнула рукой, – сейчас уже не важно, какого именно. – Несмотря на то, что отец никаким боком не касался ее лечения, этим занимались другие, как сейчас говорит мой внук, он также «попал под раздачу». Выйдя в сороковом, устроился дворником, у нас во дворе. Когда началась война, на фронт его не взяли из-за очень слабого здоровья. Он страдал болезнью легких, которую, кстати, заработал в лагерях. Здесь, – она обвела взглядом кухню, – кроме нас жили еще четыре семьи. Свои инструменты он хранил в кладовке, которую сам и построил прямо в подвале дома.
