Сергей Самаров - Лезгинка по-русски
– Нет. Я привал объявил. Хотел слегка вздремнуть…
– Понял. Я ненадолго. Командир бригады интересуется твоими делами. Я доложил, что ты такую кучу бандитов положил, что следственный комитет возмущается своей нагрузкой. Командир приказал готовить наградные листы на тебя и на группу. Выдели человека три…
– Прямо сейчас?
– Думаю, можно по возвращении.
– Тогда не буду загадывать. Примета нехорошая.
– Договорились. Как пленный себя ведет?
– В рамках приличий, если не считать того, что большой любитель похныкать.
– А помощник как?
– Капитан?
– Да, из ФСБ.
– У меня он вызывает уважение. Кажется, мы сработаемся…
– Значит, все прекрасно. Твоя совместная с полковником Самокатовым просьба удовлетворена. Ваши трубки на контроле.
– Спасибо. Я еще не знаю его номера.
– Сообщить? Я записал где-то…
– Не нужно. Он все равно позвонит.
– Он сейчас вылетел в погранотряд.
– Ночью? А жаловался, что вертолетчики по ночам летать не хотят!
– На «Ночном охотнике»[20] вылетел. Мы просили разрешения держать на всякий случай под рукой «Ночной охотник» из Буденновска. Если тебе поддержка понадобится…
– Поддержка на той стороне? – удивился Занадворов.
– Парламент принял соответствующие документы. В крайних случаях мы имеем право применять силу для обеспечения собственной безопасности. Понимаешь теперь, какое важное значение придается твоему успеху?
Последняя фраза Занадворова не проняла, хотя, видимо, должна была бы.
– И что?
– Пока ответа нет. И не отказали, и согласия не дали. А «Ночной охотник» с одного захода разнес бы эту лабораторию в щепки.[21]
– Да… И не нужно было бы мне туда ходить, – словно бы мимоходом, размечтавшись, заметил Занадворов.
А подполковник Строев старательно не заметил того, что было сказано мимоходом.
– Если будет разрешение, Самокатов сообщит тебе, и по твоему вызову вертолет вылетит. Но до особого распоряжения он будет базироваться на территории погранотряда.
– Ладно, товарищ подполковник. Будем надеяться, что разрешение дадут…
– Будем надеяться. До связи, Сергей Палыч!
Убрав трубку, подполковник Занадворов снова устроился спать, хотя понимал, что полковник Самокатов может скоро позвонить, потому что «Ночной охотник» – вертолет скоростной, а до погранотряда и на обычном тихоходном вертолете лететь недолго. Хотелось бы, чтобы полковник ФСБ позвонил скорее и не прерывал сон. Когда спишь, пусть недолго, но без перерывов, лучше высыпаешься, нежели в случаях, когда тебя несколько раз будят. Но Самокатов оказался человеком глухим к чужим мыслям и позвонил тогда, когда Занадворов опять только-только заснул.
Определитель высветил незнакомый номер. Догадаться, кто звонит, было несложно. Но Занадворов на всякий случай все же спросил:
– Георгий Игоревич?
– Да, Сергей Палыч, я.
– У нас как раз привал. Выспаться пытался… – сказал Занадворов, надеясь, что полковник скоро закруглится. Тот негласные условия принял.
– Я коротко… Нам выделили вертолет!
– Я в курсе. Разрешение на поддержку дали?
– Нет. Не разрешили использовать по ту сторону. Только если вас будут преследовать на нашей стороне. В крайнем случае, во время переправы через реку…
– Пусть так. Это вызовет меньше шума. Хотя полностью его избежать будет невозможно. Все же лаборатория принадлежит американцам.
– Официально они не имеют на территории Грузии своих объектов. Только обучающие кадры, и ничего больше. Американцы от лаборатории откажутся. Спишут или на чеченцев с той или с этой стороны, или на грузин, не поддерживающих нынешний правящий режим. Саакашвили постарается этим воспользоваться и обвинит оппозицию. Мы в любом случае останемся в стороне. Сделать все необходимо будет так, чтобы нечего было нам предъявить…
– Тогда почему же не задействовать вертолет?
– Радары зафиксируют нарушение границы.
– Не понял… А мы ее, получается, не нарушим?
– Нет. По крайней мере, наше Министерство иностранных дел официально заявит, что никакие вооруженные формирования Российской армии границу не нарушали, и вообще поблизости нет ни одной российской воинской части, кроме пограничников. Так всегда бывает… И так должно быть. Дипломатия перестанет быть дипломатией, если станет честной.
– Пусть будет так. Мы тоже постараемся не наследить.
– Буду ждать вашего сообщения.
– Еще есть новости. В Москве, по наводке Элизабара Мелашвили, задержан «вор в законе» Акаки Эфтемишвили по кличке Цепной. При обыске у него в подмосковном особняке найден груз фенциклидина, упакованный под лекарство от простуды. Можете выразить благодарность грузинскому подполковнику.
– А вот этого пока не нужно. По моему мнению, он имеет склонность задирать нос и требовать себе поблажек взамен своих услуг. Переживет без благодарности. У вас все?
– Все. До связи, Сергей Палыч!
– До связи, Георгий Игоревич!
Подполковник Занадворов убрал трубку и только потом хватился, что не посмотрел время. Пришлось вытащить фонарик и посветить на циферблат часов. Часы у него были простенькие, старенькие, без светящегося циферблата и потому в ночное время требовали дополнительного освещения. Но Сергей Палыч к этим часам привык давно и менять их на современные не желал, тем более что шли они отменно и ни разу не ремонтировались.
До общего подъема оставалось четыре минуты. Ложиться уже не было смысла. Сергей Палыч встал и пошел проверить посты.
* * *В ночном марше скорость, конечно, снизилась на треть, хотя ночь была достаточно светлой – лунной и звездной. Но тропа шла через такой густой ельник, который пропускал только незначительную частичку небесного естественного света, и постоянно присутствовала угроза зацепиться ногой за корень или за камень. А когда тропа поднялась выше, где растительности было меньше и сама почва для елей оказалась неподходящей из-за сильной каменистости, то уже и небо слегка затянуло облаками; приближалось утреннее время, а утром звезды всегда видно хуже. Это тоже не добавило скорости.
Памятуя о малолюдности этих мест, подполковник Занадворов разрешил ведущим пользоваться фонарями в пульсовом режиме. Короткая вспышка освещала тропу вперед шагов на десять, и эти десять шагов совершались в темноте до следующей вспышки. Пульсирующий свет, конечно, способен привлечь большее внимание постороннего наблюдателя, чем прямой луч, но последний луч давал возможность вычислить местонахождение обладателя фонаря и произвести прицельный выстрел. Пульсирующий фонарь, учитывая бессистемную извилистость тропы, такую возможность сводил к минимуму.
Разрешая рискованные действия, подполковник Занадворов исходил из того, что в течение ближайших суток на этом участке выхода за границу было уничтожено слишком много боевиков, чтобы считать реальным появление еще одной банды. Кроме того, бандиты в темноте не могут разобрать, кто идет по тропе, и не пожелают стрелять, может быть, в своих союзников. А союзники, как уже многократно слышал Занадворов, при переходе границы очень нужны, потому что бандиты часто переходят границу и при деньгах, и при награбленном, и малые группы часто становятся добычей чеченцев, живущих по ту сторону границы. Грузинские чеченцы считали это дело своим законным промыслом. Когда-то, когда боевики располагали большими силами и в памяти еще были свежи результаты первой чеченской войны, грузинские чеченцы помогали переходить границу. Позже, когда силы бандитов были уже сведены к минимуму, их при переходе границы попросту грабили, а нередко и убивали. Кажется, именно на этой почве у Амади Дидигова произошел конфликт с грузинскими чеченцами. Амади был предупрежден и уничтожил отряд, вышедший на перехват его группы. И за это приобрел несколько сильных «кровников» по другую сторону границы. И теперь уже не уходит в Грузию, предпочитая зимовать в каком-то из горных сел, где его знают и уважают.
Таким образом, подполковник Занадворов считал, что до границы он может идти спокойно, почти без риска встретить какую-то вооруженную группу. Тем не менее это вовсе не означало, что Сергей Палыч готов был позволить себе или кому-то из своих офицеров расслабление и пренебрежение мерами предосторожности. Пульсирующее включение фонарей ведущими было самым крупным нарушением, притом что мелких не было вообще. Точно так же, как раньше, шло охранение впереди и позади группы. Точно так же, как раньше, снайпер, старший лейтенант Шумаков, временами останавливался на два десятка секунд, чтобы в прицел с тепловизором бегло осмотреть склоны гор. Точно так же, как раньше, каждый из офицеров был готов залечь и поднять оружие в любую секунду.
Так перед высоким перевалом и вошли в серый рассвет, который уже через полчаса, когда миновали перевал, превратился в яркий и слегка суровый, не слишком красочный восход. Солнце выкатилось из-за вершин яркое и красочное, но горы, которые оно осветило, в ожидании снега уже посуровели и помрачнели. И тем не менее от вида этих гор дух захватывало, хотелось раскинуть руки, чтобы дышалось легче. Но чувств своих никто не проявлял. Шли, как и прежде, соблюдая походный строй и дистанцию. Только старший лейтенант Шумаков прильнул к прицелу, чтобы сверху посмотреть вдаль, уже без включенного тепловизора. Что он там высматривал, Занадворову было непонятно; внешне снайпер выполнял свою обычную работу, и этого было достаточно. Но подполковник и сам бы, будь у него такой мощный прицел, полюбовался бы окрестными горами. Бинокль подобного ощущения не дает…
