Леонид Влодавец - Афганский кегельбан
— Да, это больше на «новорусский» особнячок смахивает, — кивнула Полина, — однако жить нам всем тут придется за забором и под охраной, а выходить отсюда под конвоем.
— Но уж не так, как ты летом жила! — Таран вспомнил, как его летом на три дня привозили к Полине. Тогда Полина с Борькой обитали в комнате совершенно изолированной от внешнего мира, за двумя бронированными пневматическими дверями.
— Да, может, третий режим и послабление по сравнению с четвертым, но все равно — не свобода.
— Но тогда ты себя повеселей чувствовала, — заметил Таран.
— Конечно, хмыкнула Полина. — Я те три дня чувствовала себя замужней женщиной, у ребенка которой есть папа. А теперь мне тебя привезли вместе с Надькой и Лешкой. Чувствуешь разницу?!
— В общем, чувствую, — согласился Юрка, — хотя ты, по-моему, и раньше знала, что они есть. И Борька у тебя, скажем так, появился без особых согласований…
— Не ехидничай! — проворчала Полина. — Да, я побесилась в свое удовольствие. Но одно дело, когда управляешь всем этим, как в прошлом году, а другое — когда все само собой развивается…
— Не понял… — недоуменно заморгал Таран. — А ты что, сейчас уже не можешь все контролировать?
— Не могу! — мрачно сказала Полина. — В прошлом году я была самой свободной женщиной в мире, а теперь я рабыня, понятно?!
— У тебя что, — спросил Юрка, — все это выключилось?!
— Не выключилось, — вздохнула экс-экстрасенсиха, — а вы-клю-чи-ли! То есть точнее — заблокировали. Все мои способности сохранились, но я ими теперь не распоряжаюсь.
— Как это? — еще больше удивился Таран. — Ведь это же все, как я понял, у тебя в мозгах работает? Не могут же они тебе вовсе мозги отключить!
— Вообще-то, — горько усмехнулась Полина, — отключить мозги они могут. Для этого особо мудрить не надо — дай по голове кувалдой, вот все и выключится. Совсем и навсегда. Только им этого не надо. Наоборот, они этого ужасно боятся.
— Это я слышал, — припомнил Таран. — Типа того, что весь мир из-за этого может с ума сойти. Или даже взорваться.
— Насчет взорваться, — хмыкнула Полина, — это неизвестно. А свихнуться, пожалуй, может. Тем более что в последнее время он и так помаленьку с ума сходит.
— Слушай, — Таран набрался духу и задал вопрос, который его сильно волновал: — А это, что в Америке, ну, 11 сентября… Не ты случайно?! Понимаешь, еще тогда, на Хайди, год назад, мне что-то такое привиделось. В смысле, когда самолеты небоскребы таранят…
— Нет, — сказала Полина, — это не я, это Усама Бен Ладен. По официальным американским источникам. Но в принципе, я могла бы такой финт проделать. Если б меня сильно достали! Но это раньше было, а теперь я вполне безопасна. Примерно как пистолет, который разрядили, поставили на предохранитель и заперли в сейф, оборудованный семью замками и четырьмя системами сигнализации.
— Ну и на фига такой пистолет нужен? — простодушно произнес Юрка. — Пока будешь его доставать из сейфа, сигнализацию отключать и замки отпирать, а потом еще и заряжать — десять раз застрелить успеют!
— Ладно, — сказала Полина, — повышу свой статус до ядерной бомбы, находящейся в частном пользовании. Правда, в отличие от бомбы, меня можно многократно применять. Но все равно — теперь я вещь, а не свободная личность. Говорящая и самоходная, к тому же умеющая сама себя воспроизводить…
— У Борьки-то ничего такого не проявляется? — осторожно спросил Таран.
— Пока нет, кажется, — ответила Полина. — А может, мне просто не говорят ничего. Скорее всего он просто слишком маленький еще. Восьмой месяц только идет…
В это время сверху затопали хорошо знакомые Тарану шаги. Топ! Топ! Топ! — при том, что Надька была примерно в одной весовой категории с Полиной, шагала она потяжелее.
Отчего-то Юрке стало ужас как неловко — будто он тут с Полины трусы снимал. И госпожа Нефедова, кажется, застеснялась, хотя в прошлом году, едва познакомившись с Таранами, с первых минут особого стеснения не испытывала.
В общем, на кухне появилась Надька.
КРАТКИЕ ПОЯСНЕНИЯ
Поначалу Таран ожидал чего-нибудь резкого. Хотя, как известно, Надька была женщиной небезгрешной и к тому, что Таран трахает ее подругу Майку в то время, как ее самое дрючит Полянин, относилась весьма терпимо. Но это там, в родном городе, где все они жили в разных квартирах и бесились для полноты ощущений. А здесь, извините, получается коммуналка. Шикарная, правда, безо всяких кавычек, но коммуналка, где две семьи проживают: полная, то есть папа, мама и сын — короче, Тараны — и неполная, то есть мать-одиночка Полина с Борькой. А если еще учесть, что оба мальца от одного отца, то ситуация становится намного сложнее.
Однако никакого кровопролития-мордобития не развернулось. Мадам Таран, напротив, аж просияла, изобразив свою фирменную «буратинскую» улыбку — «рот до ушей, хоть завязочки пришей». И, судя по всему, вполне искренне, не фальшиво.
— Полинка! — воскликнула Надька, обнимая и целуя в щечку свою «подругу-соперницу». — Вот уж сюрприз так сюрприз! Ты что, тут живешь, да?
— Живу, — кивнула Полина с явной растерянностью на физиономии. Одно дело, когда ты с помощью внушения заставляла эту бабенку участвовать в своих извращенских фантазиях, а другое — когда она по доброй воле тебе на шею вешается…
— И давно? — спросила Тараниха.
— С августа…
Таран после этого еще больше пришел в недоумение. Когда Надька втянула его в падекатр с Поляниным и Майкой, он сильно подозревал, что это проделки Полины. Еще минувшим летом, как утверждал Витек, Майка была вполне скромной девушкой и ни о каких групповухах не помышляла. Правда, тогда, в самом начале всей этой приятной пакости, Полина еще не печалилась по поводу утраты своих суперспособностей, и даже поддерживала с Юркой телепатические контакты, когда он в Африке орудовал. Но, оказывается, ее в этот домишко переселили еще в конце лета. Само собой, что сделать это решились только тогда, когда Полину «поставили на предохранитель». Ведь до этого их с Борькой за двумя бронированными дверями содержали! Конечно, судя по тому, что Полина говорила про «тюрьму», тут тоже охрана стоит и без конвоя никуда не отпускают, но, будь Полина при своих прежних козырях, ее эта охрана не удержала бы нипочем. Еще бы помогла выйти и на ручках донесла туда, куда она попросила бы.
— Слушай, Полинка, — полюбопытствовала Надька, — а куда нас привезли, а? Что это за дом такой?
— Знаешь, Надя, — ответила Полина, — я сама не очень в курсе. Могу сказать, что это недалеко от Москвы. Точнее не знаю.
— А ты сама-то, — удивился Юрка, очень рассчитывавший на то, что его супруга хоть что-нибудь помнит, — не помнишь, что ли, как сюда ехала?
— Ни фига не помню, — ответила Надька с неподдельным недоумением на роже.
— Давай так, — спросил Таран, — припомни хотя бы, что было после того, как я из дому вышел.
— Так… — благоверная слегка почесала лоб. — Значит, когда ты отвалил, еще десяти не было. И сказал, что через час будешь, правильно? В одиннадцать тебя нет, и я, точно в соответствии с твоей инструкцией, звоню Птицыну. Так и так, мол, час назад ушел в гостиницу «Турист» в номер 511-й. Генрих все выслушал и говорит: «Ясно. Жди. Перезвоню или подъеду». Жду еще час, волнуюсь, а телефон не звонит. Валерьянки даже накапала. Еще через полчаса, то есть уже полпервого ночи, слышу во дворе что-то тарахтит. Смотрю в окно, грузовик подъехал и твоя «девятка». «Ну, — думаю, — слава тебе господи, нашелся!» Звонок в дверь — Птицын стоит. «Срочная передислокация! — говорит. — Собирай парнишку, одевай и садись в „девятку“!» Я спрашиваю: «А Юрка где? В машине?!» — «Нет, — отвечает, — он уже на месте!» У меня, само собой, фары на лоб. «Что случилось? — спрашиваю. — Юрка цел?» — «Цел, цел, — говорит, — хотя задницу ему, наверно, надрать бы стоило! Собирайся, скоро увидишься с ним». — «А грузовик зачем?» — интересуюсь. «Вещички ваши заберем, — отвечает. — Не бойся, все заберем, ничего не забудем! И вообще, рядовой Таран, вопросы отставить! Выполняйте!» Чувствуется, что не шутит, а всерьез командует. Ну я Лешку подняла, одела, вынесла. Сажусь в «девятку», а там за рулем какой-то парень незнакомый, не из нашей части, но в камуфляжке. Я Птицыну ключ от квартиры оставила, кое-что мелкое они мне в «девятку» загрузили, а потом Генрих говорит: «Езжайте!» «Девятка» поехала, а грузовик еще во дворе оставался. Как по городу ехали — помню, вроде бы даже начало Московского шоссе припоминаю, а потом — заснула. Наглухо отрубилась! И во сне ничего не видела. Как Лешка у меня с коленок не свалился — ума не приложу. Проснулась только, когда уже здесь оказались, да и то не совсем. Вроде бы Лешку несу на руках, а сама почти что сплю. Потом какая-то баба промелькнула, вроде бы рыжая. Проводила сюда наверх, только я все равно ни фига не запомнила. Даже Лешку донести помогла — с ним бы на руках я запросто могла с лестницы сверзиться. Потом вижу, кровать, а на кровати муженек в обе ноздри задувает. Разделась вроде бы, хотела Лешку пристроить — и опять, будто отключилась. Вот только сейчас проснулась. Гляжу: кроватка стоит, в кроватке Лешка спит, а рядом домик, который ты из коробки сделал. Чудеса!
