Адвокат - Гришэм Джон
На пороге конторы он появился субботним утром, в начале десятого, когда мы с Мордехаем безуспешно пытались согреться кофе. Суббота была у Пилера нерабочим днем, и мне показалось, что сегодня он предпочел бы остаться в постели.
Гоня машину по мокрому асфальту на северо-восточную окраину, Мордехай непрерывно болтал с сидевшим справа от него сержантом, а я, устроившись сзади, изредка вставлял слово-другое и молча смотрел в окно. Вместо обещанного прогнозом снега лил ледяной дождь. Движения на улицах почти не было. Не многие отважились в это промозглое февральское утро выйти из дома.
Мы остановились у отстойника.
— Ждите, — хлопнув дверцей, бросил на ходу Пилер.
Сквозь плотную завесу падавшей с неба воды я различил останки своей машины.
У ворот Пилер остановился и нажал кнопку звонка. Из будки вышел маленький тощий и не по форме одетый полисмен с зонтиком. Пилер обменялся с ним несколькими фразами и вернулся к машине:
— Он ждет тебя.
Я под зонтом быстро направился к воротам. Приятель Пилера, некий Уинкл, выудил из кармана внушительную связку ключей, чудом отыскал нужный, распахнул тяжелые ворота и пропустил меня вперед:
— Вон туда.
Вслед за Уинклом я зашагал по гравию, стараясь обходить полные коричневой жижи ямы. Тело ныло, и мне почему-то не хотелось оступиться и подвернуть ногу.
Уинкл подвел меня прямо к машине. Я рванул на себя дверцу и с ужасом обнаружил, что папки с досье на переднем сиденье нет. После мгновенной паники нашел свое сокровище за спинкой на полу кабины. Желания уточнять масштабы нанесенных «лексусу» повреждений не было. Главное — я выжил, остальное обсудим на следующей неделе с представителем страховой компании.
— Все? — спросил Уинкл.
— Да.
— Иди за мной.
В будке ревела газовая плита и жаркими волнами поднималось тепло. Покопавшись в бумагах на столе, Уинкл извлек чистый бланк и цепким взглядом окинул папку:
— Так и запишем. Папка из коричневого картона, около пяти сантиметров толщиной. Название у нее есть?
Протестовать в сложившейся ситуации я не мог.
— Зачем вам?
— Положите папку на стол.
Я подчинился.
— Ривер-оукс-дробь-ТАГ, — бормотал Уинкл, записывая. — Дело номер ТВС-96-3381.
Борозда углублялась и углублялась.
— Она принадлежит вам? — с изрядной долей подозрительности осведомился Уинкл.
— Да.
— Ну-ну. Можете идти.
Мое «благодарю вас, сэр» осталось без ответа.
Плюхнувшись на заднее сиденье машины, я почувствовал недоуменные взгляды Мордехая и Пилера: такой переполох из-за какой-то папки? Подоплека нашей поездки была им неизвестна. Мордехаю я сказал только, что в папке важные документы.
На обратном пути меня просто подмывало перелистать досье, но я удержался.
Источником финансирования двадцатимиллионного проекта выступало федеральное правительство — для Вашингтона в этом не было ничего удивительного. Министерство почт намеревалось обзавестись в городе цехом для обработки негабаритных отправлений, и компания «Ривер оукс», будучи одной из самых активных на рынке недвижимости, рассчитывала заключить с министерскими чиновниками контракт на строительство и управление объектом. Огромный цех решено было возвести на месте разрушающегося от ветхости квартала, одного из многих в городе.
ТАГ оказалось сокращенным названием официально зарегистрированной корпорации, все акции которой принадлежали Тилману Гэнтри, отсидевшему два срока сутенеру и карманнику. Подобные личности были не редкостью в городе. Выйдя на свободу, Гэнтри внезапно почувствовал интерес к торговле недвижимостью и подержанными автомобилями. Купив заброшенное здание, он делал косметический ремонт и либо перепродавал, либо сдавал помещения в аренду. В досье были перечислены четырнадцать его владений.
Намерение почтовиков расширить свои площади позволило Гэнтри войти в деловой контакт с «Ривер оукс».
Шестого января сего года министерство почт США заказным письмом уведомило «Ривер оукс», что она избрана в качестве основного подрядчика на строительство нового объекта и будет являться его владельцем и генеральным управляющим. В прилагаемом к письму соглашении правительство гарантировало компании ежегодную арендную плату в полтора миллиона долларов в течение двадцати лет. Мало того, государственные чиновники с несвойственной статусу поспешностью настаивали, чтобы окончательный вариант данного соглашения между «Ривер оукс» и министерством почт был подписан не позже первого марта, в противном случае сделка будет расторгнута. Проведя семь лет в мучительных сомнениях и скрупулезных подсчетах, федералы требовали построить им дворец за одну ночь.
Эксперты «Ривер оукс» рьяно приступили к работе. В январе компания приобрела четыре строения на Флорида-авеню, поблизости от известного мне склада. В досье имелись два детальных плана земельного участка; та площадь, что перешла к новому собственнику, была закрашена одним цветом, а та, по которой велись переговоры, — другим.
До первого марта оставалась неделя. Понятно, почему Ченс спохватился столь быстро, — он явно работал с досье каждый день.
Уплатив не упомянутую в бумагах сумму, ТАГ стала владельцем склада в июле прошлого года; в собственность «Ривер оукс» склад за двести тысяч долларов перешел тридцать первого января, то есть за четыре дня до выселения Девона Харди и ему подобных на улицу.
По мере ознакомления с содержимым папки я на голом деревянном полу раскладывал документ за документом, занося в свой блокнот краткое описание каждого — на всякий случай. Насколько я мог судить, передо мной был стандартный для каждой сделки по недвижимости набор: данные об уплате налогов за последние несколько лет, перечень прежних владельцев, предыдущие сделки, соглашения о купле и продаже собственности, переписка с риэлтерами и прочее.
Поскольку оплата производилась наличными, никаких банковских документов в папке не было.
Изнутри к левой стороне папки была приклеена регистрационная карточка с указанием даты поступления каждой бумаги и ее краткого содержания. Тщательность записей давала хорошее представление о высочайшем уровне ведения дел в юридической фирме «Дрейк энд Суини». Карточка хранила сведения о любом клочке бумаги, о всякой схеме, фотографии или диаграмме, приобщенной к делу. Этот педантизм вбивался нам в головы на протяжении стажировки и испытательного срока. Суровое натаскивание было достаточно обосновано: нет ничего более изнурительного, чем поиск в толстенной папке незанумерованного документа.
Если за тридцать секунд он не находился, папку можно было закрывать — аксиома.
Хотя секретарша Ченса являла собой образец аккуратности, я нашел в досье кое-что необычное.
Двадцать второго января Гектор Палма отправился для рутинного предпродажного осмотра. На складе двое бродяг палками оглушили его и забрали бумажник. Назавтра Палма остался дома, где подготовил докладную записку с описанием инцидента. Последняя строка гласила: «Вторичная инспекция состоится двадцать седьмого января в присутствии охраны». Записку секретарша должным образом зарегистрировала и подшила в папку.
Но отчета о вторичном посещении склада не было, только запись в карточке от двадцать седьмого января свидетельствовала: «Г.П. — выезд на склад для инспекции».
Похоже, двадцать седьмого января Гектор в сопровождении охранника действительно побывал на складе и убедился, что помещение самовольно занято. Тогда он с присущей педантичностью должен был подготовить новую докладную.
Где она? Потерялась? Мне порой приходилось брать документ из досье без всякой отметки в карточке. Однако я ни разу не забывал положить его обратно. Если документ зарегистрирован, он обязан быть в наличии.
Сделка состоялась, повторяю, тридцать первого января, в пятницу. В четверг Гектор наблюдал за выселением бродяг. С ним были телохранитель из частной компании, полисмен и четверо крепких парней из фирмы, непосредственно готовившей и осуществившей операцию. Выселение длилось более трех часов, что Гектор и отметил в своем отчете. Из документа, несмотря на попытку автора скрыть эмоции, было ясно: участие в акции, пусть даже в качестве наблюдателя, не доставило Палме большого удовольствия.
