Ртуть и соль - Кузнецов Владимир Анатольевич
Спичка озадаченно моргает. Непохоже, чтобы он понял, что хотел сказать ему Эд.
– Кстати, – Сол достает из кармана оранжевый шар в два Спичкиных кулака размером и бросает его мальчишке: – Держи.
Спичка ловит подарок, смотрит на него с недоверчивым удивлением.
– Это что? – Он подносит шар к носу, осторожно нюхает. – Хорошо пахнет.
– Это апельсин. Такой фрукт, очень вкусный, – Спичкино удивление забавляет Сола. Украинцу из двадцать первого века странно видеть такую реакцию на самый обычный апельсин. – Надо только кожуру с него счистить. Давай помогу.
– Еще чего! – Спичка отворачивается, прижимая фрукт к груди. – Я сам!
– Ну давай.
Какое-то время парень вертит в руках оранжевый шар, пытаясь сообразить, с какой стороны ему подступиться.
– А его точно надо чистить? – наконец интересуется он.
Эд, широко ухмыляясь, кивает. Спичка бросает на него сердитый взгляд, после чего, вдохнув поглубже, вгрызается в апельсин зубами. Цедра у фрукта явно горькая – мальчишка долго отплевывается, но суть все же улавливает: подцепив кожуру в месте укуса пальцем, он ловко начинает ее счищать.
– Так, значит, – говорит он, не поднимая глаз, – Джек ждет, пока твоя фабрика заработает как следует? По-моему, ты при козырях. Ты ему нужен. А это неплохо – не припомню, чтобы Рипперджеку по-настоящему нужен был хоть кто-то.
– Это не значит, что он не хочет меня убить. Можно сказать, он хочет убить меня даже больше, чем кого-то еще.
– Почему так? – спрашивает Спичка, разглядывая очищенный от кожуры фрукт.
– Раздели его на дольки и ешь по одной, – советует Сол. – Рипперджек хочет меня убить потому, что меня нельзя убивать. Он может убить любого, стоит ему только пожелать. А меня – не может. И оттого хочет убить меня еще сильнее.
– Ну он же знает, что ты ему нужен. Что без тебя фабрика остановится. Да ты еще и гранаты делать можешь…
– И что с того? У тебя что, рассудок всегда побеждает эмоции?
– Кого побеждает?
– Хм, прости, – Эд задумывается. – Эмоции. Чувства… то, что говорит твое сердце. Ты всегда поступаешь как надо или все-таки иногда – так, как тебе хочется?
– Так, как мне хочется, – и есть как надо. – Спичка, наконец, заканчивает разделять апельсин на дольки и осторожно кусает одну из них. Та лопается, обрызгав лицо и руки парня соком. Ошарашенный Спичка, часто моргая, смотрит на Сола. Вид у него такой смешной, что Эд, не выдержав, фыркает.
– Их лучше целиком в рот класть, – говорит он. – Так и с эмоцией. Бывает, и знаешь, что лучше так не делать, а все равно делаешь.
– Ничего не понял, но ладно. Твой пельзин и правда вкусный.
– Апельсин. Ешь на здоровье. Я еще принесу.
Спичка тут же отправляет в рот еще дольку.
– Где ты достал такую вкуснотищу? – осторожно жуя, спрашивает он.
Сол пожимает плечами:
– Их возят с континента и продают здесь по соверену за фунт. А сейчас, из-за карантина, вообще по два.
Спичка застывает с открытым ртом.
– Вот так дела! Да на эти деньги можно месяц кормиться! Ты рехнулся, Эдди!
– Успокойся. Я их не покупал – это подарок. Один из партнеров решил меня задобрить, чтобы я отпустил его заказ раньше очереди. Прислал целый ящик.
– Целый ящик?! Я понял – рехнулся не ты, а он!
– Ну там кое-где уже завелась гниль, да и вообще… Короче, съесть надо быстро, пока совсем не испортились.
Спичка с готовностью подался вперед.
– Скажи, пусть принесут ящик прямо сюда. Уж я быстро с ним расправлюсь!
– Слишком много их есть тоже нельзя. От этого кожа пойдет прыщами и чесаться начнет.
Мальчишка застыл, с опаской поглядев на дольки, которые лежали перед ним.
– Не бойся, это если их много съесть. А если по чуть-чуть, тогда они полезные. Почти что лекарство.
– Если бы все лекарства были такие, я бы почаще наведывался в лазареты. Да только там все больше коровья моча, пиявки и кровопускание.
Дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает один из посыльных, парнишка лет пятнадцати, худой как щепка, с большим кадыком и торчащими скулами.
– Мистер Сол! К вам посетитель. Сэр Сейджем Данбрелл, баронет.
Несколько удивленный, Эд встает.
– Поправляйся, Спичка, – хлопает он по плечу мальчишку. – Мне пора.
– Важная птица? – Мальчик выпячивает подбородок, скорчив надменно-аристократическую рожицу. Эд улыбается.
– Важная. Давай не скучай.
От дома до конторы – десять шагов через дорогу. У парадного входа торчит Красная Шапка, гангстер, с которым Эд познакомился еще во время Большого пожара. Вид у него угрюмый. По настоянию Сола он сменил лохмотья на наряд более приличный, но костюм-тройка и котелок смотрятся на нем примерно так же, как смотрелись бы на орангутанге. Особенно такому одеянию не соответствует лицо – темное, морщинистое, с серой кустистой щетиной, сизым переломанным носом и глубоко посаженными глазами. Никакой наряд не может скрыть истинной натуры этого человека, но формально приличия соблюдены – больше чем достаточно на этом этапе. На фабрике Накнад – кто-то вроде начальника службы безопасности: командует филинами, которые околачиваются вокруг фабрики, оберегая имущество и рабочих от посягательств других банд. Тут надо сказать, что рабочим чаще требовалась защита от самих филинов, чем от кого-то еще. Так что Красной Шапке работы хватало – приходилось осаживать особо бравых молодчиков и приглядывать, чтобы те, кто похитрей, ничего не стащили.
– Чужак, – кивает Красная Шапка Эдварду. Судя по застывшему как камень лицу, он явно чем-то недоволен. Недоволен заметно больше обычного.
Сол останавливается рядом с ним.
– Здорово, Накнад. Хорошо, что тебя встретил. Вопрос есть.
– Спрашивай.
– Последнюю неделю вокруг фабрики почти не видно твоих людей.
– Гвардия Филина – не «мои люди». Они мои товарищи. Но в одном ты прав – с прошлого воскресенья твою мануфактуру стерегут человек десять, не больше. Остальные сейчас на Мэдчестер-стрит.
– Что стряслось? – Эд чувствует, как в груди начинает нехорошо потягивать.
Обычно филинам нет нужды охранять свою вотчину. Все прочие банды (да и городская стража) хорошо знают, что туда лучше не соваться. Если Мэдчестер-стрит патрулируют – значит, кто-то бросил Гвардии Филина серьезный вызов.
– Чичестеры, – короткое, но вполне понятное объяснение. – Если с кем мы больше враждуем, так только с болотными ангелами. Проклятые шилгни! Раньше смелости хватало только в питейных нас ругать, в драке всегда слабаки были…
– А теперь нет?
– Теперь они где-то разжились пистолетами. Стража за милю от Адмиралтейского моста разворачивается – боятся. У нас, почитай, настоящая война: у них пистолеты, у нас гранаты. Парни поговаривают, что неплохо бы тебе чего посерьезнее придумать…
– Парни могут болтать, что хотят, – обрывает его Эд. – У меня свое дело, и за него я в ответе. А ты помни, что твое дело – стеречь фабрику. Если чичестеры и правда всерьез взялись за вас, то со дня на день могут и сюда заглянуть. Медный Коготь не дурак и газеты читает.
– И что с того, что читает?
– А то, что лицо мое там не раз и не два появлялось. А то, что я с вами повязан, только слепому не видно. Да и про дулдитов забывать не стоит. Ладно, Накнад, мне спешить надо. Держи меня в курсе.
– Чего-чего?
– Говорю, если что случится, сразу дай знать. В крайнем случае можем и рабочих вооружить.
– Этих цыплят ощипанных? Да они только кровь увидят – разбегутся…
– Посмотрим. Как по мне, лучше такие бойцы, чем вообще никаких.
Накнад недовольно ворчит за спиной, Эд входит в контору, поднимается в свой кабинет. Данбрелл ждет его в гостевом кресле с фарфоровой чашкой в руке – секретарь позаботился. Лицо баронета невозмутимо – ни брезгливости, ни надменности, флотский мундир застегнут на все пуговицы, поблескивая золотом галунов и эполет. Значит, настроился на серьезную беседу.
– Добрый день, сэр, – Эд проходит за свой стол, садится. – Чем могу быть полезен?
