Евгений Сухов - Ассасин
Они вошли в большое помещение с высокими потолками. Очевидно, здесь и «колдовали» ученые, вглядываясь в пустые глазницы своих «пациентов». Пахло чем-то неприятным. Заметив, что Анисимов невольно поморщился, хранительница пояснила:
— Это формалин. Без него мумия погибнет. Хорошо, что она была вовремя доставлена к нам, иначе была бы безвозвратно потеряна…
Стены здесь были выкрашены в унылый темно-серый цвет. На полу в ваннах в растворах формалина лежали мумии. В какой же из них Охотник?
Хранительница направилась к крайней ванне, стоящей в углу. Немного подождала, когда Игорь приблизится, и сделала неопределенный жест рукой:
— Вот он, ваш Охотник. Как видите, он стал выглядеть значительно лучше, чем раньше.
Анисимов осторожно заглянул в ванну, словно опасался узреть что-то ужасное. Но все оказалось гораздо проще. В мутноватом растворе лежал человек с длинными черными волосами, аккуратно собранными в пучок. Широкие ладони загораживали пах, словно он стыдился своей наготы.
— Знаете, к нам впервые попала такая древняя мумия и столь хорошо сохранившаяся, — почти торжественным голосом сообщила хранительница. — Это уникальный случай! Мы смогли не только ее сохранить, но и добиться того, чтобы ее суставы стали подвижными. Теперь его конечности можно сгибать и разгибать.
Внутри Анисимова что-то неприятно шевельнулось. Он никак не мог отделаться от ощущения, что прежде встречался с этим человеком, вот только никак не мог припомнить, при каких именно обстоятельствах.
Ну и придет же в голову такая мысль!
— А вы ничего не заметили в ней необычного?
— С этой мумией происходят странные вещи, — несколько взволнованным голосом продолжала хранительница. Мягкий свет от дневных ламп падал на ее лицо, неприглядно высвечивая крохотные морщинки. — Я человек неверующий, но то, что происходит с этой мумией, заставило меня задуматься. Порой мне начинает казаться, что существуют вещи, которые абсолютно не подвластны нашему сознанию.
— Что вы имеете в виду? — спросил Анисимов, напрягаясь.
— Мумия к нам поступила в скрюченном состоянии. На ней еще даже оставались кусочки льда. Одна рука была вытянута вдоль тела, а другая была прижата у груди. Но на следующий день, когда я пришла в лабораторию, кисти мумии прикрывали причинное место, вот так, как мы видим сейчас. Как вы мне это объясните?
— А может, над вами кто-то пошутил? — высказал предположение Анисимов.
Хранительница пожала плечами.
— Честно говоря, поначалу я подумала о том же самом. Мы расспросили всех наших сотрудников, но все утверждали, что не прикасались к мумии. — Помолчав, она добавила: — А потом, как они могли это сделать, если его руки тогда закостенели и совершенно не двигались?
— Действительно, странно, — невольно согласился Анисимов, посмотрев на загадочную мумию.
Охотник лежал в прежнем положении с открытыми глазами. Невольно создавалось впечатление, что он внимал каждому произнесенному ими слову. В его внешности не было ничего зловещего, наоборот, в своей наготе он выглядел каким-то незащищенным, словно малое дитя.
— Но это еще не все. За то время, пока я здесь работаю, случалось всякое. Происходили такие вещи, что их и объяснить-то сложно. Например, одна из наших сотрудниц уверяла, что не однажды видела привидение, которое бродит по нашей лаборатории. В нем она узнала вождя гуннов, останки которого мы обнаружили на Алтае в одном из курганов. Буквально накануне мы реконструировали его внешность. Она рассказывала, что вождь некоторое время стоял около своего черепа, а потом словно бы растворился в коридоре.
Анисимов невольно поежился. Прямо кладбищенские истории какие-то. Пожалуй, эта лаборатория будет похуже любой анатомички. Во всяком случае, души умерших там не бесчинствуют и терпеливо дожидаются отпевания.
— А вы сами в это верите?
Вера Ивановна, поджав губы, на секунду задумалась, после чего уверенно ответила:
— Порой мне и самой кажется, что я что-то вижу, но я стараюсь не придавать этому большого значения.
В воздухе стоял тяжелый запах формалина, замешанный на каких-то солях. Бежать бы отсюда, не чуя ног, но проявлять слабость не хотелось. В соседней ванне лежала еще одна мумия, такая же сморщенная, как Охотник. Скрючившись, с подогнутыми ногами, едва не упираясь коленями в подбородок. Кто это? Какой-нибудь выдающийся князь или человек, волею случая оказавшийся в этих стенах?
— Знаете, у нас в лаборатории случаются неполадки всякий раз, как только мы начинаем обследовать эту мумию. Я не помню, кто из нас заметил эту закономерность. Мы сначала даже шутили над этим… Но потом нам стало просто не по себе. Практически сразу после того, как к нам привезли мумию Охотника, умерли два человека, которые ее исследовали, профессор Волков и его коллега Марков, который ему помогал. — Махнув рукой, она добавила: — Что там говорить, вспоминать страшно. Но потом десять дней мы не занимались мумией и не проводили исследования, и у нас в лаборатории все как-то успокоилось. Внезапно не гаснет свет, не падает мебель, не сыплется штукатурка…
— А вы помните, с чего это началось? — спросил Анисимов.
— Как же не помнить? — удивилась Вера Ивановна. — Когда к нам привезли мумию, все были заинтересованы в ее исследовании. Нам хотелось немедленно обследовать ее. Но мы все-таки решили отложить работу до следующего дня. Мы только положили мумию в ванну и залили ее раствором формалина. Так почти тут же опрокинулся вот этот шкаф и заблокировал нам дверь. — Она показала на громоздкий шкаф, стоящий у дверей. — А ведь эта махина простояла здесь сто лет и никогда до этого не падала. Да разве мы могли представить, что такой тяжелый шкаф может упасть! Причем с корнем были вырваны два огромным болта, которыми он крепился к стене. Потом мы вплотную занялись исследованием мумии, нам хотелось выяснить, действительно ли произошло природное бальзамирование или все это сделали его соплеменники.
— И что же вам удалось выяснить? — заинтересованно спросил Анисимов.
— Посмотрите вот на это отверстие в черепе. Нам показалось, что через него мог быть извлечен мозг. Но наше предположение не подтвердилось… Так вот, едва мы переложили мумию на анатомический стол, как неожиданно в дерево, стоящее напротив окна лаборатории, ударила молния… Потом, когда мы взяли кусочек ткани мумии для биопсии, упала люстра и едва не убила одну из наших сотрудниц. За то время, пока здесь находится мумия, таких примеров можно привести немало. Я трезво смотрю на вещи и верить в случайности просто не хочу.
— Понятно… А вы восстановили его облик? — спросил Игорь, стараясь не показать своего волнения.
— Разумеется. Мы так поступаем с каждым нашим объектом.
Игоря невольно резанули ее слова, словно речь шла не о человеке, а о какой-то безделице. Вот они — издержки профессии.
— Хотите посмотреть на реконструкцию?
— Хотелось бы…
— Восстановление первоначального облика весьма трудоемкое занятие. После многих промеров воссоздаются очертания лица, вылепливается нос, корректируется подбородок. Потом наращиваются лицевые ткани. Сначала мы делаем копию черепа, а уже на ней формируем овал лица и жевательные мышцы. Труднее всего воссоздавать разрез глаз. Но ничего, научились и этому.
Вера Ивановна подошла к тому самому злополучному шкафу, стоящему у двери, и, распахнув дверцу, извлекла бюст человека, отчего-то выкрашенный в бронзовый цвет.
— Вот и он. Можете полюбоваться.
Анисимов осторожно взял реконструкцию. На лице Веры Ивановны отразилось изумление.
— Поразительно! — невольно воскликнула она.
— Вы это о чем? — удивился Анисимов.
— Этот человек был очень похож на вас. Такое впечатление, что мы воссоздали эту реконструкцию с вашего черепа. Если бы вас не разделяло несколько столетий, то я могла бы подумать, что это ваш брат, — продолжала удивляться хранительница.
— Каких только чудес не бывает, — невольно поежился Анисимов.
От ее откровенного любопытства Анисимову стало не по себе. Он уже жалел о том, что, поддавшись на уговоры Ангелины, заявился в этот подвал. Ведь предчувствовал, что ни к чему хорошему это не приведет.
— Возьмите. — Анисимов протянул хранительнице реконструкцию.
— Кто бы мог подумать, что такое может быть, — не переставала удивляться женщина. — Если бы мне об этом рассказали, то ни за что бы не поверила.
— А вы проводили анализы ДНК мумии?
— Разумеется, это одна из наших главных задач, — оживилась женщина. — Мы должны выяснить, к какой расе он стоит ближе всего. И вот здесь получается какая-то странная вещь, он не является близким родственником ни одному из существующих ныне народов. Очевидно, он принадлежал к сообществу, которое вымерло бесследно около тысячи лет назад.
