Владимир Моргунов - Серый кардинал
Секретарь-машинистка, она же референт со знанием иностранных языков Оля (рост не менее ста восьмидесяти, вес явно меньше семидесяти), набирала какой-то текст на принтере компьютера. Выражение лица Оли заставило Клюева вспомнить расхожее сравнение с собачкой, писающей в скрипку.
«Шкафистый» молодой человек, до того развалившийся в кресле, подтянул ноги, положил левую руку на подлокотник, явно стараясь внушить Клюеву мысль о том, что он очень быстро может из этого кресла выпрыгнуть. Клюев же мягким взглядом выразил — тоже вполне не двусмысленно — сомнение в том, что молодой человек сможет достаточно быстро пустить в дело свои сто десять кило, выращенные при посредстве богатых белками продуктов, спортивных тренажеров и импортных анаболиков.
— Хау а ю, быоти? естественно, «бьюти» могло относиться только к «отпадно» выглядевшей девушке Оле.
— О! — милашка Оля блеснула двумя рядами зубов (тут тебе и реклама зубной пасты, и реклама жевательной резинки, восстанавливающей нарушенный кислотный баланс), блеснула стеклами очков в элегантной оправе и слегка покраснела. — Хум ду ай си! Вас так давно не было видно. Наверное, только из отпуска?
Естественно, реакция на ранний загар. О чем еще можно спросить при наборе фраз, ограниченном так называемыми условностями? Все-таки для Оли он уже старик — возраст чуть ли не вдвое больше. Наверняка она рассказывает в кругу сверстников и сверстниц: «У нашей шефини-шахини фáкер (с ударением на первом слоге, от английского глагола, означающего, между прочим, не только половую связь) — полный атас!» Может быть, для Оли он и не «полный атас», но наверняка что-то близкое к этому определению. Трудно обмануться, наблюдая за ней при встрече.
— Лина Мефодиевна занята сейчас, — поспешила сообщить милашка Оля и еще раз блеснула рекламной улыбкой, позволяющей сделать заключение о том, что у нее не только зубы в порядке, но и нормально функционируют жизненно важные органы и органы внутренней секреции. — Но это нe надолго, — поспешила добавить референт-секретарь, владеющая иностранными языками и знающая основы делопроизводства. Подтекст, насколько правильно его понял Клюев, звучал так: «Вы очень скоро можете ее трахнуть».
И в самом деле, минут через семь из кабинета Лины вышли двое холеных молодых людей, ужимки которых заставляли предположить отклонение в сексуальной ориентации.
Милашка Оля поощрительно улыбнулась Клюеву. Тот лениво, словно его вызывает «на ковер» начальник-старпер для прочтения пошлых нравоучений, поднялся и последовал за обитую с обеих сторон дверь.
Но едва Клюев оказался в кабинете, как он мгновенно преобразился из забитого наемного работника в этакого плейбоя — надо сказать, что тут он переигрывал, излишне «педалировал», хотя и не понимал сам до конца, почему так поступает. Конечно, к Лине он испытывал влечение большее, чем к другим женщинам, но вообще-то, если быть откровенным с самим собой, Клюеву стоило честно признать, что у девяноста процентов мужчин при виде Лины Мефодиевны Ставраки (оригинальное у нее отчество, ничего не скажешь) появлялось желание заняться с ней любовью, не отходя слишком далеко от места встречи.
Что и говорить, Лина была сексапильна (то есть, сексопризывна, если пользоваться дословным переводом). Сейчас она была просто сверхсексапильна, может быть, даже излишне сексапильна.
Кофточка из тонкой шерсти нежнейшего бледно-зеленого цвета открывала мраморно-белую шею, давая одновременно возможность полюбоваться тонкой работы золотой цепочкой и нежной ложбинкой между высоких грудей — чуть-чуть только начинающейся ложбинкой, но о-очень стимулирующей воображение, заставляющей домыслить, что же таится под тонким покровом цвета апрельской травки. Юбка из черной лайки открывала выше половины бедра ноги, обтянутые тонкими лосинами. Куда там ее соплеменнице, олимпийке-барьеристке, куда там вешалкам ходячим из команды супер-знаменитого модельера Карла Лагерфельда.
Клюев очень хищно улыбнулся хозяйке кабинета, неслышно (он проделывал это не один уже раз, убедился, что задвижка замка почти не издает звуков при закрывании) запер дверь. Уж теперь-то из приемной никто не ворвется, даже преодолев преграду в лице дюжего стража.
— Ва-ах, какой ослепительный женщина, — свистящим шепотом произнес Клюев. — Зачем так долго работаешь? Зачем ты вообще работаешь, такой ослепительный?
— Перестань дурочку валять, — снисходительно улыбнулась «ослепительная женщина» — ни дать, ни взять императрица, наблюдающая за ужимками любимого шута.
— Зачем такой обидный слова о себе говоришь, послушай! — продолжал блажить Клюев. — И потом — зачем валять? Просто будем делать наклоны как всегда.
Огромные черные глаза Лины стали еще больше.
— Ты что, чокнулся?
В подобных ситуациях она всегда говорила одно и то же. Это уже превратилось в ритуал.
Кожаная юбка и тонкие лосины не представляли особо сложной преграды для Клюева при стремлении к объекту вожделения, коим являлось мраморно-белое тело нежной гречанки, учитывая то, что сама она охотно сдавалась на милость агрессора. Единственным неудобством для Лины при подобных «упражнениях в наклонах» являлась невозможность издавать крики и стоны, к чему она имела явную склонность при занятиях любовью.
Минут через десять Лина подтянула лосины, огладила юбку и посмотрелась в зеркало.
— Нет, ну ты и в самом деле какой-то бешеный, — сказала она, поправляя прическу и подкрашивая губы, помаду с которых она съела, кусая их.
— Я-а? — тихое возмущение явной напраслиной звучало в голосе Клюева, — Надо хорошенько вспомнить, кто первый начал. Не надо, понимаешь ли, являться на службу в таком виде.
— Ой, в каком виде? Шо ты буровишь? — святая наивность вопрошала устами директрисы коммерческого предприятия. — В каком таком виде?
— Я, конечно, понимаю, что твои деловые партнеры получают удар по мозгам — гормонами, которые в их мозги устремляются бурными потоками. И партнеров можно брать тепленькими. Вон те двое, что сейчас от тебя вышли — у них прямо слюна с клыков капала.
— Какие там клыки? — скривила Лина пухлые губки. — . Им бы мужика — они бы больше возбудились.
— Этого я не заметил, — оскалился Клюев. — Даже если они и гомики, то срочно переориентировались. Линочка, вот ключики от твоего великолепного средства передвижения. Я должник твой неоплатный. Но часть долга постараюсь вернуть уже сегодняшней ночью.
— Сегодня не получится. У меня поезд на Москву в половине десятого вечера.
— Дела? — в голосе Клюева звучало неподдельное уныние.
— Куда же от них денешься?
— Вай-вай, теперь я бедный сиротина.
Похоже, госпожа Ставраки была глуха к его стенаниям. Что же, надо менять тему.
— Лина, я вот о чем хотел тебя спросить — ты не знаешь, куда Влад Рогунов запропастился? Два дня не могу его найти, а он мне нужен.
— Влад?
— Ну да. Неужели ты его не знаешь? У него фирма «Сикрет сервис» — магазин и бар валютный.
— Почему же не знаю? Знаю, конечно, — было совсем не похоже, что госпожа Ставраки несколько минут назад занималась любовью. В любом случае переход от страсти нежной к делам прозаическим не являл для нее даже оттенка стресса — то есть, это ни в коем случае нельзя было сравнить, например, с переходом из теплой постельки в прохладный сортир. — Да, у него что-то случилось…
— Что же именно?
— Какие-то кавказцы на него напали. Стрельба там была. И после этого он пропал. Говорят, вроде бы похитили его.
— Похитили? Похищают обычно с целью выкупа. А он не женат. Родители далеко живут, да они и небогатые люди, Владовы родители.
— Говорят из него самого «бабки» и хотят вытрясти.
— Угу, понятно.
— А тебе он зачем?
— Тоже хотел должок получить, — Клюев улыбнулся самой бесхитростной улыбкой из своего арсенала.
— Видишь, всем он должен, — злорадство сквозило в тоне госпожи Ставраки. — Так, наверное, капиталы и сколачиваются.
«Да нет, деточка, не совсем так. Хотя Влад и принадлежит к одному с тобой роду или виду, животное он все же более совершенное.»
— Да фиг с ним, с Владом, — сказал Клюев, поднимаясь из мягкого кресла с бархатной обивкой. — Невелика потеря для меня и для остальных, если его эти кавказцы и прибьют, не дождавшись «бабок». Ладно, начальница, «тачка» во дворе стоит. До встречи, бай-бай.
«О-очень непростая женщина, — подумал Клюев, выходя из кабинета главы фирмы «Фея». — Готов поклясться, что у нее кроме меня, есть по меньшей мере два постоянных хахаля. Но тем не менее, «Форд» доверила. Н-да…»
Во взгляде прелестницы Оли читалось понимание. Вот, дескать, мы оба в большей или меньшей степени зависим от Лины Мефодиевны. И ты, и я вроде бы и бросить можем ее в любой момент, но в то же время не торопимся этого делать. Впрочем, вполне вероятно, что референт-секретарь думала о другом, глядя на Клюева, и он заблуждался, но ему почему-то хотелось, чтобы все обстояло именно таким образом.
