Андрей Воронин - За свои слова ответишь
– Можно еще чаю?
– А, что… Чаю? Конечно можно, Серега! Извини, я задумался.
Через полчаса Комбат негромко произнес:
– Ну что, Сережа, ты, наверное, хочешь спать?
– Нет, не очень, – осоловело ответил мальчишка.
– Но ведь ты давно не спал.
– Да, не спал, – невнятно пробормотал Никитин, – ну и что.
– Я думаю, тебе не помешает отдохнуть. А я займусь делами.
– Какими делами? – настороженно поинтересовался паренек.
– Есть дела, дорогой. Помимо тебя есть дела. И так каждый день.
От слова «дорогой» Никитин вздрогнул. Комбат это уловил, но он не понял, с чем связана такая реакция на вполне безобидное слово.
– Пойдем, я тебя положу.
Сережа выбрался из-за стола, еще раз на него глянул так, словно он видит в последний раз такое большое количество еды и такой богато сервированный стол. Комбат это заметил и лишь улыбнулся.
– Идем, идем, – тяжелая рука Бориса Рублева легла на худенькое плечо мальчика. – Дай-ка я еще раз гляну.
– Что? – вскинув голову, спросил парнишка.
– Твой медальон.
– Пожалуйста, – произнес Никитин и принялся возиться, отщелкивая крышечку.
Ту заело, а затем произошло странное: крышечка щелкнула и упала на пол.
– Вот, бля! – выругался парень.
– Ну, не ругайся.
– Да ведь сломалась крышечка, Борис Иванович!
– Ничего, бывает, – участливо произнес Комбат, – бывает, не переживай. Крышечку мы починим.
– Да нет, ее нельзя починить, я и так раза три чинил, и все напрасно. Иногда отскакивает, хорошо еще, что не потерялась, – паренек нагнулся, бережно поднял кусочек металла, сжал его в руке.
– Тебе и ногти не мешало бы обрезать.
– Потом когда-нибудь, не к спеху.
– Так всегда говорят, – произнес Рублев, – а затем дело откладывается и откладывается. Давай снимай медальон, я поколдую, может, что-нибудь смогу сделать, отремонтирую.
– Да нет, тут уже ничего не сделаешь, разве что клейкой лентой залепить и…
– Не надо лентой, Сергей, я сделаю по-настоящему.
Снимай.
– Не сделать по-настоящему.
– Всегда можно сделать.
Никитин неохотно снял с шеи грязный черный шнурок, на котором болтался медальон. Комбат подошел к окну и принялся рассматривать украшение. Было сломано одно ушко, его, конечно же, можно отремонтировать, можно подпаять. Медальон Рублев бережно сложил и спрятал в нагрудный карман.
– Идем, идем, ложись.
Войдя в комнату, Никитин остановил взгляд на большой фотографии.
– Это вы, Борис Иванович? – спросил он, взглядом остановившись на группе мужчин в военной форме.
– Да, я с ребятами.
– А где это вы?
– Было дело, Сережа, но давно.
– Понятно, – понимающе кивнул Никитин.
– Давай ложись, я тебе сейчас здесь, на диване, постелю, прямо под фотографией. Выспишься, а потом поговорим как следует, подумаем, что делать.
– А что здесь думать? – глаза у Сергея Никитина слипались, ему очень хотелось спать. Он разомлел в тепле, осовел от сытной еды, и единственным желанием было поспать.
Борис Рублев постелил чистое постельное белье, уложил гостя, накрыл, вышел в кухню и принялся почти бесшумно убирать посуду. Затем взялся ее перемывать. А когда вернулся в комнату, паренек уже спал, засунув кулачок под голову. Время от времени худые плечи в огромном тельнике вздрагивали.
Комбат вошел в ванную комнату и брезгливо посмотрел на одежду. Он понял, что единственным выходом разобраться с грязной одеждой гостя будет собрать ее и выбросить в мусоропровод. Одежда на самом деле была невероятно грязная и заношенная. Он собрал ее, вытряхнул карманы, в которых нашлись ключи, перочинный нож, какие-то бумажки с адресами, пару билетов, два жетона на метро, мелочь, аптечные резинки.
Комбат посмотрел на все это богатство с грустной улыбкой, затем сложил в целлофановый мешочек. А всю грязную одежду вместе с разбитыми кроссовками сунул в большой пакет, завязал его. Затем вернулся в зал, подоткнул одеяло под мальчишкой.
Гость на мгновение открыл глаза, но скорее всего происходящее показалось ему сном, и веки опять закрылись, а на Сережиных губах застыла улыбка.
– Спи, – тихо сказал Рублев.
Вместе с пакетом, в котором лежала грязная одежда, Комбат покинул квартиру. Старая одежда улетела в мусоропровод. Комбат спустился вниз и направился в магазин. Деньги у него лежали в кармане, как всегда, на всякий случай.
«Сейчас я тебя одену. Ты проснешься, а одежда уже будет готова.»
Он добрался на машине до ближайшего магазина, припарковался на противоположной стороне и заспешил в торговый зал. Он долго не выбирал, купил джинсовую куртку на меховой подстежке, джинсы, хорошие добротные ботинки на толстой рифленой подошве, лыжную шапочку, свитер, рубашку, белье.
И странное дело, все эти покупки, в общем-то дорогие, приносили Комбату радость, словно бы он покупал подарки близкому, давно знакомому и дорогому другу. Он расспрашивал у продавцов, какая куртка лучше, объяснял, какого размера одежда ему нужна, и продавцы были убеждены, что высокий сильный мужчина покупает одежду своему сыну или, в крайнем случае, племяннику, приехавшему в город из деревни.
– Мне без дурацкой непонятной надписи. Есть такая нужного мне размера? – спрашивал Комбат, снимая с вешалки куртку и оглядывая ее с разных сторон.
– Да-да, есть, – говорила девушка, – вам придется немного подождать, я принесу.
Когда все было упаковано в большой темный пакет, Комбат рассчитался и с довольной улыбкой на лице заспешил к машине.
«Ну вот, одно дело я сделал. А кстати, медальон, медальон…»
Рублев знал одну мастерскую, кварталах в пяти от дома, и решил заехать туда. Но дверь в ювелирную мастерскую оказалась закрыта, на крыльце стояли двое уже немолодых мужчин в теплых куртках.
– Извините, а когда тут откроется? – спросил Комбат, кивнув на дверь.
– Сейчас же и откроется. Мастерская частная, он отскочил за прессой.
– За прессой?
– Да, он любит читать газеты. Мы сами его ждем.
Комбат, сидя в машине, дождался, когда откроется ювелирная мастерская, и, уже войдя в нее, увидел ювелира, склонившегося над часами с мощной лупой в глазу.
– Что вам, любезный? – ответив на приветствие, спросил ювелир.
– Да вот какое дело… Тут у меня медальон сломался.
– Сложный медальон? – сказал ювелир, вытаскивая лупу и кладя ее на чистый лист бумаги.
– Да, медальон, – сказал Комбат и извлек из кармана черный шнурок с двумя половинками разломанного серебряного медальона.
– Копеечная вещица, – сказал ювелир.
– Да, недорогая, – согласился Комбат, – но надо, если возможно, ее исправить.
– Невозможного в этом мире ничего нет, – ювелир посмотрел на групповую фотографию, улыбнулся. – Родственник? – спросил он.
– Да, родственник.
– Этот медальон уже раз пять ремонтировали.
– Да, – сказал Комбат, – скорее всего ремонтировали.
– Я сделаю ваш заказ, – сказал ювелир, – завтра зайдете.
– А сегодня нельзя?
– Нет, сегодня не получится. Здесь паять придется.
Борис Рублев даже не спросил, сколько это будет стоить, уходя, он услышал, как за спиной ювелир закашлялся.
«Ну вот, еще одно дело сделано. Так что все идет своим чередом.»
Когда он поднялся в свою квартиру, Никитин еще спал.
Разложил одежду на спинке стула и отправился на кухню готовить еду.
Сергей появился неожиданно. Он стоял в двери кухни босой, в длинной, почти до колен, тельняшке. Он выглядел обескураженно. Все, что с ним произошло этим днем, казалось ему не правдой, сном, чудом.
– Борис Иванович, – сказал он, – здрасьте.
– Здорово, Серега. Ну, как поспал?
– А сколько я спал?
– Три часа, – сказал Комбат.
– Где мой медальон?
– Где медальон? – Комбат улыбнулся глазами. – Я отдал его в ювелирную мастерскую, чтобы починили.
– Точно, починят? И не потеряют ни одной части?
– Да нет, что ты, Серега, как можно такую вещь потерять!
– А если потеряют?
– Нет, нет, не беспокойся, не потеряют. Пойдем, я тебе хочу кое-что показать. Ты какой размер носишь?
– Размер чего?
– Одежды, обуви. Я тут тебе кое-что купил.
– Зачем покупать, мне и так есть в чем ходить.
– Одежда у тебя грязная, стирать мне ее не хотелось, да и порвана она у тебя вся. Так что держи новую. Давай примеряй.
Парнишка принялся примерять одежду. Огромный жизненный опыт Бориса Рублева все-таки свое дело сделал, сказался. Новая одежда пришлась впору. Комбат смотрел на Никитина примерно так, как когда-то он смотрел на новобранцев, примеряющих новую форму. Лишь куртка оказалась чуть-чуть велика. Но ни Комбат, ни Сергей Никитин не расстроились, ведь рукава у куртки можно немного подвернуть, и тогда она станет впору. А вот ботинки на толстой рифленой подошве, прошитые, с многочисленными заклепками и толстыми шнурками Сергею понравились.
