Андрей Воронин - За свои слова ответишь
Все присутствующие в операционной затаили дыхание. и хирург занес скальпель над бледной дряблой кожей.
* * *Грязнов стоял под навесом и жадно курил. Он думал о том, что сегодняшний день, начавшийся так удачно, испорчен. Вместо того чтобы ехать в Москву и оттянуться, он должен заниматься вещами, которые не сулят приятных ощущений. Внизу, на выходе из подземного госпиталя, его ждет каталка с трупом, который предстоит уничтожить. А ночью…
Грязнов вздохнул, раньше ему никогда не приходилось убивать женщин. Сколько же мертвых мужчин было на его совести, он точно не знал. Началось все на войне в Афганистане, когда он даже наверняка не знал, какая из посланных им пуль достигала цели.
Окурок полетел в лужу, скопившуюся на бетоне, и жалобно зашипел.
«Нечего тянуть, надо разобраться с трупом», – сам себе приказал Грязнов и, ничем не прикрываясь от дождя, с Непокрытой головой зашагал к лечебному корпусу.
Санитар встретил его сочувственной улыбкой.
– Ну и денек, Валера, сегодня выдался!
– И не говори, – Грязнов прислушался: корпус гудел, как рой потревоженных мух. – Психи никак не успокоятся, того и гляди, друг друга покалечат.
– А тебе-то что?
– Покалечат – это еще полбеды, а то, смотри, забьют кого-нибудь до смерти. Потом комиссия приедет, разбираться начнут. Не люблю я этого.
Санитар, в общем-то, понимал, зачем пришел Грязнов, понимал также, что браться тому за работу не хочется.
– Двух психов мне выдели, только тех, что поспокойнее и говорить почти не умеют, только мычат.
– А! Сникерса с Марсом? – расплылся в улыбке санитар, вспомнив двух душевнобольных, которые вечно ходили неразлучной парочкой и были, в общем-то, довольно спокойными. Главное, что их отличало от других, так это короткая память. Они даже забывали, ели они или нет, и могли, только закончив обед, встать в очередь на раздачу, и если их не уводили силой из столовой, то лопнули бы от обжорства.
– Да, Марса со Сникерсом. Они как, сегодня не отличились в драке?
– Нет, они были в столовой, когда каша заварилась.
Правда, им немного возбуждение передалось, но сидят, мычат, пальцем друг в друга тыкают. Сходить с тобой, Валера?
– Да, выведи их из палаты, а дальше я уж сам, чего всем пачкаться.
– Тоже правильно, – согласился санитар и, вооружившись дубинкой-электрошокером, пошел с Грязновым на второй этаж.
Все двери в палатах были без ручек, единственную на весь корпус ручку санитар носил в кармане халата.
– Здесь, подожди, – санитар вставил свой универсальный ключ и открыл дверь.
Сперва несколько психов бросились к выходу, но, завидев дюжего санитара, тут же попятились. Он поискал взглядом и нашел Марса со Сникерсом, сидевших на кровати, указал на них дубинкой:
– Ты и ты – на выход!
Психи переглянулись, не сразу поняв, что от них требуется.
– Они что, совсем ни хрена не понимают? – разозлился Грязнов.
– Случается, в плохую погоду у них крыша отъезжает и объяснить им становится совсем сложно. Но есть у нас один, Васька, вместо переводчика. Эй, Васька! – крикнул санитар.
И тут же перед ним по стойке «смирно» встал худощавый псих с радостной улыбкой на лице. Сразу было понятно, что он готов выполнить любое приказание: скажи ему сейчас выпрыгнуть в окно, он и выпрыгнет, ни секунды не поколебавшись.
– Объясни двоим бойцам, что работа для них появилась, и сам с ними иди.
Васька щелкнул каблуками и побежал к Марсу со Сникерсом. Присел перед ними на корточки и со страшными ужимками жестами принялся объяснять, что им нужно идти. Психи замычали, закивали и тут же двинулись к двери.
– Видишь, как он ухитряется с ними разговаривать!
Псих психом, а изъясняться руками умеет. Мне иногда кажется, что он этим двум даже анекдоты на пальцах рассказывает.
– И какие же? – вяло поинтересовался Грязнов.
– А у них всегда, что ни анекдот, то непременно про баб.
Они хоть и дурные, но мужское хозяйство-то почти у всех в порядке. Вот и оттягиваются, кто как умеет. Кто про женщин не только понаслышке знает, анекдоты рассказывает, а кто бабы в руках не держал, тот сам себе удовольствие доставляет или тех, кто послабее да потолще, в задницу трахает. А в рот они давать боятся, хоть и психи, а понимают – откусить могут. Иногда в окошко ночью заглядываешь, так они соберутся в кружок и дергают себя за концы, – санитар рассказывал о психах с ехидной ухмылкой, потому как в этом самом вопросе сумасшедшие мало отличались от здоровых мужчин, попавших в безвыходную ситуацию, когда до женщин им не добраться, – то ли в армии, то ли в тюрьме. – И смотри мне, Васька, чтоб без глупостей! – напутствовал санитар зондеркоманду психов.
Васька тут же приложил правую руку к сердцу и низко-низко поклонился, мол, под моим началом они что угодно сделают.
– Ты старший, Васька, с тебя и ответ.
– Понял, – захихикал Васька и, сжав колени, принялся вилять бедрами, словно собирался напустить в штаны.
– Пошли, – Грязнов двинулся по аллее, то и дело оглядываясь, поспевают ли за ним психи.
Те были приучены к беспрекословному повиновению.
Санитары тут служили крутые. Если и случались конфликты, то лишь тогда, когда сумасшедшие сбивались в стаю, как сегодня. Тогда уже управлять ими было невозможно. Бунт ликвидировали, разбив толпу на малые группки.
Когда Грязнов оказался у черного входа в административный корпус, психи не дошли до него метров десять и стали как вкопанные. Васька часто-часто моргал, он-то надеялся, что работа сегодня предстоит плевая – то ли листья сгребать, то ли деревья окапывать. Но если их приводили сюда, ко входу в подземный госпиталь, то это могло означать лишь одно: предстоит избавиться от трупа, а смерти и вида крови даже самые невменяемые психи боялись панически.
– Чего стали? – рявкнул Грязнов. – Пошли!
Васька сделал шаг вперед, а вот Марс со Сникерсом остались стоять, делая вид, что ничего не понимают.
– Объясни долбакам, что нужно идти вниз, – теряя всякое терпение, прокричал Грязнов.
Васька принялся им ожесточенно втолковывать, что следует слушаться Грязнова, но те никак не соглашались, мотали головами и мычали.
Наконец псих Васька пустил в ход последний аргумент: показал на Грязнова, а затем провел себе ладонью по шее, дескать, не пойдете, вас прирежут.
– Согласны, – наконец сообщил Васька и, зайдя Марсу со Сникерсом за спину, толкнул их.
Те, семеня, подталкиваемые Васькой, поплелись к лестнице в подвал. Каталка уже стояла на нижней площадке перед железной дверью, плотно закрытой на все ригели.
Грязнов свел своих помощников на самый низ и лишь после этого зажег свет, потому что вид окровавленной простыни мог просто парализовать сумасшедших. А по опыту Грязнов знал, если не давать времени на раздумье, то по инерции психи сделают все как надо.
– Взять и вынести! – зычным голосом, как командир роты на плацу, скомандовал Грязнов.
Васька перевел приказ на язык жестов.
Закрыв глаза. Марс со Сникерсом взяли труп Конопацкого за руки и за ноги, поволокли его по крутой лестнице.
«Лишь бы не споткнулись», – морщась, подумал Грязнов и пошел за ними следом, надеясь лишь на то, что если психи споткнутся, то пролетят мимо него.
Но Бог миловал. Оказавшись на улице, сумасшедшие, похожие как братья-близнецы, остановились и посмотрели друг на друга, мол, что дальше делать? К трупу они уже немного привыкли, тот не царапался и не кусался, а значит, не был для них опасен.
Валерий повел их за собой. Все это делалось еще при свете дня, но Грязнов был спокоен. Посторонние на территорию лечебницы не попадали, а психи были заперты в корпусе, на задний двор никто не заходил. Он точно помнил, что неподалеку от административного корпуса есть низкий толстый пень старой липы, спиленной два года тому назад, но от волнения никак не мог отыскать его. Сумасшедшие с трупом бродили за ним, как привязанные на веревку.
Наконец оказалось, что пень был просто присыпан кучей листьев. Грязнов разбросал их ногой и приказал:
– Сюда.
Труп прикрыли простыней, положили на пень, и Васька с готовностью вытянулся в струнку, мол, что еще надо? Если ничего, то они готовы вернуться.
– Топор, – спокойно произнес Грязнов, показывая на пожарный щит, где висел сплошь выкрашенный в красную краску большой топор с широким лезвием.
Васька, высоко поднимая ноги, словно шел не по траве, а по толстому-толстому слою поролона, приблизился к пожарному щиту, откинул сетку и торжественно снял тяжелый топор. Он нес его, прижимая к груди, словно боялся выронить и сделать ему больно. Вернувшись к пню, он застыл, все так же прижимая топор к себе.
– Отдай топор Сникерсу, – Грязнов показал на сумасшедшего.
– Это Марс, – уточнил Васька.
– Один хер, отдай ему.
Марс уцепился двумя руками в рукоятку и мелко-мелко задрожал.
