Олег Вихлянцев - Стукач
…Они сидели в малогабаритной однокомнатной квартирке на улице Вавиловых. В кухне. За столом. Вдвоем. На столе была разложена закуска и стояла наполовину опустошенная бутылка водки. Вторая – пустая уже – валялась рядом с мусорным ведром под раковиной. Две полные и нераспечатанные ждали своего часа на подоконнике.
– Здесь будешь жить. Пока что, – сказал Иван Иванович. – Когда расселяли вашу квартиру на Лиговке, Вологжанина добилась, чтобы тебя выписали. Мать – в психушке, ты – в зоне. Все прошло гладко. Так что живи пока здесь, а там разберемся.
– Чья это хата? – спросил Кешка.
– Служебная. Но ты, не беспокойся. Никто тебя отсюда не выкинет, если будешь себя хорошо вести. Я ведь так понимаю, что крыши над головой ты всё равно не имеешь.
– На кой хрен я вам сдался? – Кешка заглотил полстакана водки и закусил соленым огурцом из банки. – Я же отсидел уже. Чего вам еще от меня нужно. Я ж за кумом[65] отработал все, что вы просили.
– Никто тебя ни о чем не просил, Монахов. В свое дерьмо ты сам вляпался. Но я сейчас не об этом с тобой хочу поговорить. То, что в зону ты угодил по глупости, а не по злому умыслу, – факт. Не повезло, можно сказать. Тут, как говорится, у каждого своя судьба. И никуда от нее не денешься. А погубил ты себя тогда, когда согласился бежать из лагеря с Соленым, не так ли? Ну скажи, не случись этого, вся твоя жизнь сейчас по-другому бы повернулась, так?
Кешка кивнул, а Багаев продолжил свою мысль:
– Вижу ведь: смотришь ты на меня и удавить хочешь. А за что? За то, что я ворам и убийцам типа Соленого воли не даю? За то, что ловлю негодяев и сажаю их за решетку? За то, что помогаю добрым людям спокойно жить?
– Не надо, майор! – отмахнулся Монахов. – Вы говорите сейчас о высоких материях… Вспомните, как я к вам попал. Какими методами вы заставили меня работать на вас. Что-то не вяжутся ваши рассуждения о морали и нравственности с вашими поступками.
– Есть противоречия, согласен, – мотнул головой Багаев, наливая в стаканы водку. – Но вот скажи, стал бы ты мне помогать, обратись я к тебе по-хорошему, по-человечески? Пришел бы к тебе и попросил: окажи, гражданин Монахов, любезность, подсоби развалить в зоне преступные группировки! Что бы ты мне ответил? Да послал бы ты меня куда подальше!
– Точно. Послал бы, – согласился Кешка.
– А раз так, подскажи ход, как мне поступать? Уговаривать тебя без толку было. Ты помнишь, я пытался это делать. Ты не пошел на контакт…
– Хорош контакт! В стукачи записали!
– Угомонись. Ты так ничего и не понял. Не видел я в тот момент другого выхода. А в зоне порядок навести – край как нужно было. Любой ценой. Чтобы не допустить еще большего зла.
– Что ж, выходит, цель оправдывает средства? – горько усмехнулся Монахов. – Дорого же мне обошлась ваша цель.
– Не напирай! Сам знаю, что не прав был. Теперь, через десять лет, вижу. А тогда думал, все средства хороши…
– От меня-то чего хотите? – хмуро посмотрел на него Монахов.
– Помоги мне. А я помогу тебе…
– А я что, прошу у вас помощи?! – вспылил Кешка.
– Не глупи, – вполне миролюбиво произнес Багаев. – Посмотри вокруг. Ты остался один. Ни родных, ни друзей. Кому ты сейчас нужен? Корешам блатным? Не сомневайся, они на тебя выйдут. Они-то не упустят возможности поиспользовать тебя на полную катушку, а потом выбросить, как рваный гондон… извини, конечно, за сравнение. Конечно, если думаешь оставаться с ними, – твое дело. Но рано или поздно тебя вновь посадят. Нужна тебе такая жизнь?
– Можно подумать, вы мне сейчас предлагаете райские кущи! Не смешите меня, гражданин начальник!
– Я предлагаю тебе помощь. На взаимовыгодных условиях.
Иван Иванович не повышал голоса и не пытался давить на Монахова. Он спокойно излагал свои мысли. Но каждое слово било Кешку по голове паровым молотом.
– С постановкой на учёт, оформлением соответствующих документов и всем таким прочим я помогу, – продолжил Иван'Иванович. – От тебя требуется лишь точное выполнение всех моих распоряжений. Да, деньги! – Он вынул из внутреннего кармана пиджака приличную пачку двадцатипятирублевых купюр, завернутую в расчерченный лист бумаги. – Распишись вот здесь.
Деньги перешли к Кешке, а платежная ведомость с учетным грифом «Оперативные расходы» вернулась в карман к Багаеву.
– Сейчас мы обсудим с тобой порядок наших встреч и контактов. Я дам тебе несколько номеров телефонов. Ленинградских и московских. Договоримся об условных фразах, паролях и секретных кодах…
– В шпионов играете, – хмыкнул Монахов.
– Я учу тебя работать, – спокойно ответил ему Иван Иванович. – И от того, как ты научишься, будет зависеть вся твоя дальнейшая жизнь. Не хочется терять тебя… раньше времени.
– Заботу проявляете?
– Делаю свое дерьмовое дело, насколько ты понимаешь. И знаешь что. – Он разлил по стаканам водку, предлагая жестом Кешке выпить. – Не будем возвращаться к старой манере взаимоотношений. Я имею в виду то, как мы с тобой разговаривали там, на Дальнем Востоке. Предлагаю партнерство. Ты мне оказываешь кое-какие услуги, а я тебя не оставляю в беде, если что. А вместе мы – поведем непримиримую борьбу с преступностью и правонарушениями! – Последнее прозвучало с едва заметной долей иронии. – Да пойми ты! Каждый в этом мире делает то, что делает! Вор – ворует! Милиция – ловит! Ты вор?
Кешка отрицательно замотал головой.
– Значит, помочь мне просто обязан…
Хабаровский край, Верхнебуреинский район
Вычислять маршрут движения инкассаторской группы Соленому не пришлось. Как «все дороги ведут в Рим», так и в окрестностях верховий реки Бурей все тропинки, тропы и таежные дороги, тянущиеся с юга на север через пологие сопки, непролазные мари и девственные смешанные леса, непременно приводят к шахтерскому поселку городского типа Чегдомын.
Для осуществления своего замысла он выбрал идеальное место. Дорога здесь круто шла под гору и затем вновь ползла вверх. Лошадей, запряженных гружеными телегами, на этом отрезке пути приходилось тянуть под уздцы, а машины переводились на пониженные передачи и, натужно урча моторами, медленно тащились вперед, то и дело пробуксовывая. Обойти этот участок не представлялось возможным – за густым лесом, подступающим к самой дороге, начиналась многоверстная топкая марь.
Соленый трудился долго и старательно, укладывая взрывчатку. Не на спуске и не в самой низине, а в том месте, где дорога шла вверх. Справившись наконец с поставленной задачей, тщательно замаскировал следы повреждения проезжей части.
Оглядевшись, он приметил совсем рядом у дороги дерево, что называется, в три обхвата, но прогнившее изнутри и в результате поваленное ветром. Подточенные гнилостью почвы, корни его были вывернуты на поверхность и теперь напоминали гигантского осьминога, раскинувшего свои щупальца во все стороны, как бы с желанием ухватить любого, кто только окажется в пределах досягаемости. Лучшего укрытия и придумать было невозможно.
Соленый оборудовал себе здесь рубеж открытия огня, если выражаться профессиональным военным языком. Изрытая колдобинами лента дороги просматривалась великолепно, и он мог еще издали засечь приближение инкассаторов.
Деньги ему нужны были позарез. Много денег. Чтобы справить себе надежные документы и рвануть отсюда подальше. Надоело вздрагивать от малейшего шороха и пугаться собственной тени. Ведь если внешне секретарь парторганизации Ургала лже-Куваев лже-Платон лже-Игнатьевич выглядел сильным и ни перед чем не пасующим мужиком, то внутри Соленый постоянно трясся от дикого страха. Самому себе он виделся жалким, загнанным в угол зверьком, дни которого сочтены, и весь вопрос лишь в том, когда его отправят на заклание…
Автомобиль появился на спуске в тот момент, когда Соленый едва успел окончить свои приготовления. Это был обыкновенный УАЗ-452, именуемый в просторечии «санитаркой». Взрывчатка на дороге была готова к сработке, и от нее, припорошенный пылью и засыпанный листвой, тянулся огнепроводный шнур. Автомат лежал перед Соленым с передернутой затворной рамой. Патрон был загнан в патронник, а оставшиеся в магазине тоже ждали своего часа. Сам налетчик притаился за толстыми корнями дерева, приготовив спичечный коробок. К концу шнура он привязал ниткой несколько сложенных вместе спичек, чтобы в нужный момент чиркнуть ими по серной боковине коробка. Тут важно с точностью до секунды рассчитать время горения шнура. Взрыв должен произойти, когда машина начнет карабкаться на подъем.
Соленого поначалу немного смутил тот факт, что «санитарка» появилась за час до расчетного времени. (Имея какие-никакие связи и знакомства в районе, он ненавязчиво поинтересовался этим вопросом.) Но размышлять было некогда. Вот УАЗ уже поравнялся с поваленным деревом, и Соленый поджег огнепровод. Тот тонко зашипел, и искра метнулась к заложенной на подъеме взрывчатке.
