Александр Тамоников - Война не по правилам

— Вы должны знать, какие убытки понес Афганистан за время оккупации страны Советской армией.

— Не понимаю, к чему этот экскурс в историю?

— К тому, чтобы между нами было понимание. В Афганистане, господин генерал, за девять лет войны погибли или получили увечья больше двух с половиной миллионов афганцев. По данным Наджибуллы, боевые потери составили более пятидесяти тысяч человек убитыми и более ста тысяч человек ранеными. Вы же потеряли двадцать шесть тысяч, это включая погибших на поле боя, а также умерших впоследствии от ран и болезней. Заметьте двадцать шесть тысяч. Советский Союз, а теперь Россия в вечном неоплаченном долгу перед Афганистаном, ведь, начав войну в 1979 году и уйдя из Афганистана в 1989-м, вы обрекли страну на постоянное военное противостояние. До вашего прихода Афганистан был процветающим, союзным и дружественным Советскому Союзу государством. А что сейчас? Вновь оккупация, уже войсками НАТО, а между вами и приходом «натовцев» — кровопролитная гражданская война. Она вспыхнет вновь, как только уйдут американцы и их союзники. Нам надо быть готовыми к этому. У правительственных войск останется авиация, у нас ее нет. Следовательно, мы должны иметь ПВО. Поэтому условием освобождения российских граждан является поставка переносных зенитно-ракетных комплексов. Я бы мог запросить больше, но являюсь реалистом. Я даже подскажу вам, где взять и как быстро перебросить в Афганистан названные комплексы, не тратя драгоценное время на сбор ПЗРК по войскам.

— А вы неплохо осведомлены, — заметил Володарский. — Но к теме. Где же нам быстро взять названные комплексы?

— Вы засекретили военные склады в Баласане, что в ста восьмидесяти километрах от Москвы, представив их хранилищем старого стрелкового оружия и боеприпасов, подлежащих утилизации. На самом же деле в Баласане на складах хранится совсем другое, в том числе и названные ПЗРК. Разве я стал бы требовать от вас американские «Стингеры», не имея информации по военным складам в Баласане? Даю вам срок неделю на то, чтобы доставить ПЗРК, перечисленные мной, к узбекско-афганской границе, а конкретно, в Термез. Ровно через неделю в это же время я позвоню вам, и мы обговорим план передачи комплексов и заложников. До этого им ничего не угрожает. Если же сделка по каким-то причинам не сложится или в процессе ее подготовки возникнут обстоятельства непреодолимой силы, то тогда же, в понедельник 26 мая, вы получите съемку казни ваших граждан. Вы же видели, как один из моих бойцов держал отрезанную голову молодой женщины? Та же участь постигнет господина Гарина с женой и Васильева. Но это еще не все. Вы, конечно же, подробно проинформированы о подрыве в городе Борске строящегося гипермаркета. Так вот вас не удивило, что на воздух взлетел безлюдный объект?

— Значит, это работа ваших людей?

— Да. Если сделка не состоится, то кроме голов своих сограждан вы получите еще пару крупных террористических актов в Москве. И мы взорвем не стройки, а места массового скопления людей. И я сделаю это даже не из-за того, что сорвется сделка, а из-за того, что вы сделали с моей страной. У вас, генерал Володарский, ровно неделя. Груз в Термез, там ожидать сеанса связи. До свидания.

— Один вопрос, Абдулла.

— Один? Хорошо, отвечу, если смогу.

— За что ваши люди убили медсестру Гути Дали?

— А вот это вас не касается. Это наши внутренние дела.

— До свидания, господин Мирзади.

Володарский отключил станцию, бросил трубку на стол. Офицеры, сидевшие рядом, сняли наушники. Генерал произнес:

— Ну и что скажете? Откуда у Мирзади информация по складам в Баласане?

— Уже устаревшая информация, Александр Михайлович, — ответил Скоробогатов. — Из Баласана вывезли и переносные зенитно-ракетные комплексы, и противотанковые установки. Там реально остался хлам, подлежащий утилизации. Вместе со складами.

— Когда точно закрыли Баласан?

— В субботу 17 числа со складов была вывезена последняя партия противотанковых комплексов, — доложил Тарасенко.

— Значит, обладатель информации по складам передал ее Мирзади раньше начала вывоза таковых средств. Что из этого следует?

— То, что информатор в последнюю неделю не имел доступа к складам, — сказал Скоробогатов.

— Верно, — согласился генерал, — или он, передав информацию и получив деньги, ушел из страны. — Алексей Павлович, свяжись с генерал-майором Тереховым. Передай просьбу узнать, кто из офицеров был посвящен в истинное предназначение складов в Баласане. Их не должно быть много. Попроси узнать, кто и чем занимается сейчас. В общем, мне нужна полная информация по офицерскому составу, имевшему доступ к секретному модулю складов.

— Есть, Александр Михайлович.

Тарасенко сел за телефон.

Володарский повернулся к Скоробогатову:

— У меня была беседа с полковником запаса Олейником Вячеславом Николаевичем, служившим в восьмидесятых годах в отдельной мотострелковой бригаде командиром разведвзвода, затем разведывательной роты, дислоцировавшейся в Вахаре.

— Так это недалеко от Кандагара и Малияра! — воскликнул майор. — И оттуда, по-моему, несчастная девушка, с которой духи зверски расправились.

— Да. Я показал ему развалины, и он уверен, что это развалины древней крепости Шарди, лежащей также недалеко от Кандарама, в двадцати километрах по дороге на Вахар, на плато между ущельем Спящего Барса и Снежным, или Кандарамским, перевалом.

— Но на записи мы не видели ни ущелья, ни перевала. За развалинами равнина.

— Слишком ровная равнина, Рома. Наши спецы обработали запись и сделали заключение, что фон за крепостью был заменен.

— Понятно.

Тут раздался стук в дверь.

— Войдите, — громко произнес генерал.

В кабинет вошел начальник технического отдела подполковник Тутаев с небольшой папкой в руке:

— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?

— А ты уже вошел, Андрей Андреевич, ладно, проходи и докладывай, что у тебя.

— Мы запеленговали станцию Мирзади. Слишком долго он распинался об ущербе, нанесенном Советским Союзом его стране.

— Откуда он выходил на связь?

— Из Кандарама!

— Это точно?

— Точно!

— Здесь все, Александр Михайлович, и запись разговора в текстовом формате, и заключение об идентификации голоса Абдуллы Мирзади, и координаты нахождения его спутниковой станции во время выхода в эфир, — передал генералу папку подполковник.

— Значит, Кандарам?

— Так точно.

— Хорошо, благодарю, бумаги я оставлю у себя, свободны!

— Есть! — отчеканил Тутаев и покинул кабинет.

— Кандарам, Рома! — взглянул на Скоробогатова генерал.

— Это я уже понял.

— Значит, и заложники либо в его городском доме, либо на базе, которая должна находиться где-то недалеко от Кандарама. Вполне возможно, в брошенном после землетрясения кишлаке Лашкар.

Из-за стола поднялся полковник Тарасенко, подошел к компьютеру, открыл почту, включил принтер и распечатал одну страницу стандартного листа.

— Ответ генерала Терехова.

— Оперативно работает Сергей Алексеевич. И что мы имеем?

— Семь фамилий.

— Немного. Хотя, как сказать. Оп-па! Генерал-майор Глобин. Первый в списке, оно и понятно, все же генерал. Имел доступ к складам во время службы в должности начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения округа. После увольнения в запас доступ к складам ему был закрыт. Кто у нас еще в списке?

Остальные офицеры до сих пор проходили службу, двое непосредственно в Баласане, один в штабе военного округа, оставшиеся трое служили на разных должностях в частях вооруженных сил.

— Всех проверить, Алексей Павлович, — вернул генерал листок Тарасенко.

— Есть!

— Кроме Глобина. Им я займусь сам.

— Почему вы так активно отреагировали на фамилию генерала, первого в списке? — поинтересовался Скоробогатов.

— Потому что он служил в Афганистане.

— Там многие служили.

— Не в этом дело. Он был начальником службы РАВ мотострелкового полка. У него в подчинении служил прапорщик Рубанко.

— Откуда у вас эти данные?

— Так я в то время инспектировал по линии госбезопасности дивизию, в состав которой входил полк, где служил капитан Глобин.

— Ясно.

— Ничего тебе не ясно, Рома. Во время проверки особисты позже доложили о том, что получили информацию о продаже оружия со склада полка… догадываешься кому?

— Неужели Мирзади?

— Да. Он тогда был полевым командиром небольшого отряда. Я направился в полк, а прапорщик, как выяснилось, исчез.

— Как это, исчез?

— Его не оказалось в части. Думаю, он бежал к «духам». Тогда начали поиск, а я занялся Глобиным. У того документы в порядке, не придраться, помощник в госпитале, заболел желтухой. По складу все дела, как и положено, вел прапорщик Рубанко.