Александр Тамоников - Крымская пленница
Это был последний шанс! Другого не будет. Руки свободны. На улице только двое…
Спина взмокла от волнения. Он перехватил взгляд девушки. Анюта лежала на левом боку, смотрела на него огромными блестящими глазами. Она все поняла, тоже покосилась на дверь и еле слышно прошептала:
— Глеб, уходи… Уходи, милый, вызывай помощь… Иначе пропадем, оба пропадем… Про меня пока забудь, думай о себе…
— Готово… — прокряхтел Кач, затягивая последние гайки. — Топай, парень, в машину, сейчас поедем… Бросай, говорю, свою курительную палочку…
Глеб мог бы подождать, пока все рассядутся. Но какой тогда смысл? Ему нужно оружие…
Он уперся пяткой в ножку заднего сиденья, приподнял туловище, опираясь на левый локоть, правое плечо вперед — дабы оно, а не голова, приняло на себя главный удар… Что-то почувствовал сержант Костюк, нахмурился, стал всматриваться в пленника…
Поехали! Глеб оттолкнулся, двинул плечом по двери! Кость зажглась пронзительной болью. Не хватило силы удара, дьявол! Пассажиры удивленно на него воззрились — что это с парнем? Припадок? Ничего, как-нибудь выкрутится. Он импровизировал по ходу. Перевернулся на 180°, едва не ударив Анюту по носу, врезал обеими пятками по двери. Вырвался замок, дверь откинулась вверх, и он повалился в пустоту правым плечом вперед — быстрее, пока не прибило падающей дверью! Все получилось! Глеб придержал ее одной рукой — и в следующий миг уже катился по каменистой проезжей части. Люди в салоне оторопели, поздно среагировали. Обалдевший Карпович чуть не проглотил окурок, скинул с плеча короткий автомат. Он сбил его всей массой, пнул ногой по виску, вырвал автомат и отпрянул, передергивая затвор. Некогда осматриваться, но сзади вроде бы обрыв или крутой склон… Карпович перебирал конечностями, волочил задницу по земле. В глазах бесился страх, пот заливал физиономию. Метнулась тень — какой подвижный, черт возьми, старик! Выбросил свой гаечный ключ, перепрыгнул через пробитое колесо и скачками проворной рыси понесся за капот. Леший с ним! Он вскинул автомат.
— Не стреляй… — позеленел от ужаса Карпович.
Глеб посмотрел ему в глаза — исламским террористам проще, их рай поджидает, есть куда отступать, а у фашистов с Украины с раем туго… — и стегнул ему в голову короткой очередью. Затылок раскололся, как гнилой орех, брызнули мозги, что там еще… Тут и повалили орущие демоны из машины! Глеб успел выпустить очередь по кузову! Они заорали страшными голосами и стали палить, не разбирая куда. Он с пользой использовал последнюю оставшуюся секунду. Оттолкнулся пяткой, одновременно забрасывая автомат за спину, — полетел в обрыв…
Шанс выжить был какой-то бледный. Когда вся банда вывалила из машины и открыла огонь, Глеба уже не было на дороге, только пятки прорисовали прощальную дугу. Сердце сжалось от страха. Это не был обрыв в буквальном понимании, фактически склон, но крутизна ошеломляла. Неровный, глина вперемешку с известняком, сухие корни выползали наружу, плелись по откосу. Он катился, бился плечами, головой, пытался схватиться за корни. Вроде удалось, но инерция заставила разжать руки, и он покатился дальше — этот благословенный корень смягчил падение, иначе разбился бы в лепешку. Но удар о землю все же впечатлил — Глеб упал в кустарник, произрастающий у подножия склона. Ветки тоже послужили амортизатором, он пробил листву и оказался на террасе. Снова покатился дальше, снова кувыркнулся, треснувшись затылком. Несколько мгновений лежал в прострации, недоверчиво разглядывая небо в прорехах листвы. Развлекаетесь, товарищ капитан? Любите скорость, драйв, энергию? Наполняете жизнь свежими впечатлениями? Вместе с болью пришел ужас — разбился всмятку, теперь парализованный на всю оставшуюся жизнь! Вторая мысль была не лучше — оставшаяся жизнь будет отчаянно короткой. На краю обрыва уже толпились люди. Рычал Рубанский, крыл отборным русским матом своих ротозеев-подчиненных. Глеб понял, что сейчас произойдет, и пополз, превозмогая боль, к подножию террасы, где забился в какую-то щель. Шквал огня разметал кустарник. Стреляла вся банда — и каждый выпустил не меньше магазина. Пули рвали ветки, рикошетили от камней, перепахивали землю. Он лежал, свернувшись в три погибели, ждал. Фатальных последствий падение не вызвало — все же падал не турист, а подготовленный офицер морской пехоты. Эта новость порадовала. Были ушибы, ссадины, порезы, кровоточил висок, который он разодрал о зазубренный камень, но кости, похоже, уцелели. Автомат висел за спиной — клык затвора продавил дыру в лопатке, но и с этим можно было жить.
Банда в полном составе крыла его свинцом и матом. Потом по приказу майора стрельба оборвалась, и стало тихо — диверсанты таращились вниз, высматривая его живое или мертвое тело.
— Подох, чи шо? — неуверенно спросил рядовой Пахоменко.
— Разбился, ублюдок, — презрительно процедил Костров. — А мы его добили. В кустах он, где еще. Собаке — собачья смерть…
— Пан майор, разрешите из «РПГ» долбануть? — деловито осведомился сержант Костюк. — Для гарантии, так сказать.
— Разрешаю, — буркнул майор.
Наверху лязгал металл, сержант готовил к стрельбе противотанковый гранатомет. Душа сжалась, кожа покрылась пупырышками, невзирая на обильный пот. Бежать нельзя — увидят и сразу снимут. Надо пережить и это. Глеб заворочался, пополз в узкую щель между плитой, торчащей из откоса, и слоем каменистой почвы. Мелькнула мысль: придавит же этой плитой! Но выбора не было.
Плита устояла — взрыв не обрушил ее. Граната ушла в землю на малую глубину. Но в принципе он успел укрыться. Взрывом растерзало несколько кустов, вырыло воронку в грунте. Сошла небольшая осыпь. Камни катились, прыгали по откосу. Парочка их простучала рядом с головой. Пороховая гарь щипала нос, хотелось чихнуть.
— Кошка сдохла, хвост облез, туда ей и дорога, — донесся до него голос сержанта Костюка. — Хрен на него, пан майор, у нас, если что, девчонка есть.
— Хорошо, — помедлив, сказал Рубанский. Офицера явно что-то беспокоило. — Бабу не трогать, глаз с нее не спускать. Все в машину, быстро уходим.
— А Карповича куда?
— Тоже в машину, рядом с бабой положите. Укройте его чем-нибудь, чтобы глаза не мозолил…
Диверсанты побрели на дорогу. Наступал момент истины, другого не будет! Нельзя упускать машину! Уедут — будут прикрываться Анютой до самого конца, а потом убьют! Глеб безбожно рисковал, ведь кто-то мог вернуться, посмотреть вниз! Закусив губу, он выбрался из убежища и начал озираться. Минута в запасе, пока погрузят покойника, потом машина пойдет по дуге вдоль нависающих скал и пару минут будет на виду… Глеб устремился вдоль откоса. Чуть в стороне обрыв сглаживался, в склоне был разлом, имелась возможность вскарабкаться на дорогу по уступам. Он перебирался через камни, хватался за обрывки каких-то корней, подтягивался и одолел уже половину склона, когда наверху зафырчал мотор, микроавтобус тронулся. Глеб чуть не завыл от отчаяния. Вцепившись обеими руками в торчащий клык скалы, он начал подтягиваться, забросил ногу…
Микроавтобус проехал мимо, в нос ударила зловонная гарь. Он успел, перекатился через дорогу, заполз за вросший в грунт придорожный валун и лихорадочно оценивал ситуацию. Местечко примечательное. Дорога входила в крутую дугу, левая обочина сползала в обрыв, справа поджимали скалы. Водителю надо было развернуться на 180°, и он уже плавно входил в поворот. Машина уходила влево, волоча за собой пыль с гарью. Открылся левый борт, еще немного, и возник профиль водителя. Кач подался вперед и буквально полз на пониженной передаче — проезжая часть представляла что-то условное, малопригодное для езды. Глеб дополз до ближайшей ямы, откуда открывался лучший обзор, пристроил автомат и, затаив дыхание, вел прицел за машиной. Минивэн почти поравнялся, их разделяла пропасть — метров четыреста пустого пространства. Еще полста метров, и дорога за рослой скалой повернет направо под прямым углом, пропадет в каменном царстве. Если упустит — все пропало…
Пот стекал на глаза, и их немилосердно щипало, но Глеб держался. Нервы натянулись, подрагивал палец на спусковом крючке. Вот и проверка — чего он стоит на самом деле! Минивэн поравнялся, и он открыл огонь — начал выстреливать одиночные патроны! Он должен, обязан попасть! Только не в водителя, только не в бензобак — меньше всего ему хотелось сжечь машину вместе с Анютой или сбросить ее в пропасть! Целясь в переднее колесо и задерживая дыхание, Глеб плавно надавил на спуск. Он промахнулся — немудрено, с такого-то расстояния. Но постарался не поддаваться отчаянию и продолжал стрелять. Люди в машине всполошились, что-то орали в салоне, метались. Пенсионер прибавил скорость, чтобы проскочить опасный участок…
Есть! Восьмая или девятая пуля попала в колесо, шина порвалась, и голый диск заскреб по камням! Кач матерился, отчаянно вертя баранку. Машину трясло, она накренилась, чуть не въехав в скалу. Слава богу, что не в пропасть! Расчет оказался верен, можно гордиться…
