Евгений Сухов - Я — вор в законе: Мафия и власть
Его новая квартира находилась в доме, где лишь недавно началось заселение и потому жильцы еще не могли хорошо узнать друг друга. На это выгодное обстоятельство Коляну указал посредник, объясняя со своей паскудной улыбочкой, почему цена так высока. Видимо, ему хотелось предстать перед Коляном мудрым торговцем, понимающим проблемы клиента. У Коляна же даже не хватило духу возразить, что зато дом находится на отдаленной окраине, где и метро-то пока нет, — слава богу, хоть телефон провели. Впрочем, Колян знал, что посредник ответил бы: «Такие люди, как вы, на метро не ездят».
Итак, Колян сидел в своей новой квартире, куда сгинувший владелец успел завезти только кухонный гарнитур да видавший виды диван, подсчитывал прорехи в бюджете и размышлял, как бы их побыстрее заткнуть. О деньгах он не жалел — ему не жаль было никаких денег, лишь бы удалось отомстить Варягу. Тем не менее пополнить кассу бригады каким-то образом следовало. Пока реальным источником поступлений могли стать только доходы от взятых «под крышу» торговых точек в городе.
Очередная передача денег была назначена на сегодня, в торговом зале на втором этаже книжного магазина «Библио-Глобус». Колян наскоро перекусил и отправился в магазин, где дотоле ни разу не бывал. Там, в толчее у книжных стеллажей, кейс с деньгами перекочевал из руки гонца в руку Коляна. Колян услышал сдавленный шепот гонца: «Тут двадцать шесть штук» — и отошел в сторону. Вечером он позвонил диспетчеру.
Услышанное огорошило его, но не слишком. Диспетчер, сам толком не понимая, что говорит, поскольку всю информацию он получал на условном языке, тем же условным языком пересказал Коляну последние новости. Двое бойцов, ожидавших Барнаула на шоссе в машине, так его и не дождались. В их машину Барнаул при отступлении должен был пересесть, а свою, старую угнанную «шестерку» с перебитыми номерами, бросить на обочине.
Взрыв уже давно прогремел, движение со стороны области прекратилось, поскольку все машины, успевшие миновать ресторан до взрыва, давно проследовали в Москву, а Барнаул все не появлялся. Тогда бойцы развернулись и поехали к месту взрыва. Всеми правдами и неправдами миновав выстроившуюся на дороге огромную пробку, они въехали в деревню, увидели огромную дымящуюся воронку, окруженную машинами милиции и «скорой помощи», понаблюдали, как пожарники тушат горящее здание ресторана, но вскоре их внимание привлекло другое, значительно меньшее скопление автомобилей и людей за поворотом той самой деревенской улицы, на которой они припарковали свою машину. Они подошли поближе, и на них, как на обычных любопытных, немедленно прикрикнул милиционер из оцепления:
— Чего вам здесь надо? Идите отсюда!
Однако в толпе людей, суетившихся на дороге между милицейскими автомобилями и каретой «скорой помощи», бойцы уже успели разглядеть того, кого надо. В группе крепких мужчин стоял высокий светловолосый человек с волевым, запоминающимся лицом, в небрежно накинутом на плечи пальто. Окружающие смотрели на него с участием и тревогой, словно он был ранен, однако крови на его одежде не было. Бойцы Коляна впились в этого человека недоумевающими, потрясенными взглядами. Затем они, не сговариваясь, отошли подальше от милиционера, остановились, и один из них выдохнул:
— Ё-моё! Это ж сам Варяг!
— Точно, он! — подтвердил второй. — Я его по фоткам знаю!
— Смотри, там кого-то на носилки грузят, — толкнул его в бок первый. Тот пригляделся и произнес окончательно упавшим голосом:
— Это же Барнаул. Вот и нашелся, блин…
* * *Владислав приехал на дачу поздно, когда за окнами уже сгустилась ночная тьма. Лиза и Лена еще не спали. Лиза подбежала к отцу, порывисто обняла его, но, поняв, что он не собирается с ней играть, вернулась к своим куклам. Лена, смущаясь, тихо поприветствовала неожиданного гостя и стала молча наблюдать за ним. Таким она еще его не видела. На Владиславе не было лица: он казался похудевшим, постаревшим, точно на него многопудовой громадой давила какая-то невидимая тяжкая ноша.
— Что-нибудь случилось? — тихо спросила Лена.
Владислав перевел взгляд на Лизу, беззаботно возившуюся с куклой, и тихо сказал:
— Случилось. — И добавил: — Потом… Поздно уже, Лизе пора спать.
Лена поняла его с полуслова и быстро увела девочку в спальню. Когда она вернулась, Владислав уже сидел за столом, и перед ним — что было совсем уж странно и не похоже на него — стояла бутылка коньяка и наполовину опустошенная рюмка.
Прежде чем она успела задать ему свой вопрос, он глухо выдохнул:
— Сегодня погибли моя жена и сын.
Лена вздрогнула. Она давно уже подозревала, что этот сильный красивый мужчина, который редко, но регулярно приезжал сюда повидаться с дочкой, ведет жизнь, полную тайн и опасностей, но не смела его ни о чем выспрашивать. Безошибочным чутьем, которое дано женщине от рождения и никак не связано с ее возрастом и жизненным опытом, она давно уже поняла, что у Владислава есть где-то семья, что он занимается большим и, возможно, опасным делом. И вот теперь он сам приоткрыл завесу тайны. Она терпеливо ждала продолжения.
— Их взорвали в машине… — глухо продолжал Владислав. — В моей машине. Вероятно, хотели убить меня, а погибли… они. Тяжело мне, Лена. Мы со Светой столько пережили вместе за эти годы, что и передать нельзя… Я ей жизнью обязан, она меня спасла… А потом столько крови было, столько всего… — Он не договорил и, опрокинув рюмку коньяка в рот, налил себе еще. — Никому не рассказывал, а тебе вот рассказываю… Не знаю почему. — Он посмотрел на Лену потухшими глазами.
— Как же так… Как же вы теперь? — срывающимся голосом спросила девушка, почувствовав, как защемило у нее сердце от этих страшных слов.
— Не знаю, не знаю… Тяжело очень, Лена… Но надо жить, — упрямо проговорил Владислав. — Теперь у меня только Лиза осталась. Одна Лиза. Больше никого нет.
Его последние слова прозвучали как тихий выстрел, так что Лена даже вздрогнула и отшатнулась. Ей вдруг захотелось обнять этого сильного мужчину за шею, прижать к своей груди, шептать ему на ухо ласковые слова, утешать. Ей почему-то показалось, что ему сейчас очень нужна ее поддержка. Но она смущалась, стеснялась — не ведала, как следует себя с ним вести…
— Я не знаю, кто это… Но обязательно узнаю, — жестко произнес Владислав, решительно отодвинув бутылку и пустую рюмку в сторону. — Я до них доберусь. Вот этими самыми руками отвинчу голову… — Он вытянул руки вперед, сжал кулаки и вдруг бессильно уронил на них голову.
Лене показалось, что он плачет. Девушка инстинктивно положила обе ладони ему на голову и стала гладить по волосам, шепча:
— Ну успокойтесь, ну будет вам…
Он резко встал из-за стола и решительно направился к выходу.
— Поеду… Сам не понимаю, зачем сюда приехал… Наверное, надо было выговориться. — Он невесело улыбнулся. — Хорошая ты, Лена. — Помолчав, добавил: — Только Лизе не рассказывай. Ей не надо об этом знать!
И вышел. Через минуту в ночи взревел автомобильный двигатель, зашуршали шины по аллее, а еще через полминуты все стихло.
ГЛАВА 16
Смерть Барнаула Колян воспринял с удовлетворением — как свидетельство того, что судьба все же не совсем от него, Коляна, отвернулась. «Было бы хреново, если бы его живым взяли, — рассуждал Колян. — Хотя до меня через него не добрались бы, до диспетчера — тоже, но все равно покойник знал много чего. Ладно, выходит, что не все так плохо». Колян впился жадным взглядом в окаменевшее лицо Варяга, появившееся на экране. Он не мог не отдать должное мужеству врага — во-первых, выяснилось, что именно Варяг в перестрелке один на один убил Барнаула, а во-вторых, после всего случившегося Варяг не отказался ответить на вопросы журналистов. «Да, я тоже считаю, что покушение было направлено против меня, а мои близкие пали жертвой роковой случайности, — говорил Варяг. — Я не подозреваю никого конкретно, в последнее время я не получал никаких угроз… Однако я знаю, что в стране есть немало сил, которые хотели бы огромный потенциал нашего концерна использовать не на благо России, а на личное обогащение. Покушение — дело рук этих сил, которым я отныне объявляю смертельную войну».
Колян слегка поежился, потому что при этих словах Варяг, смотревший в землю, внезапно взглянул прямо в телекамеру напряженным, почти безумным взглядом. Однако в следующую минуту бригадир издевательски рассмеялся.
— Ох как страшно, — процедил он. — К твоему сведению, у меня еще задаток за твою голову. Все еще только начинается! Молись богу, сука, чтобы умереть быстро, а я постараюсь, чтобы ты умер по-другому!
Недолго Колян разрывался между двумя пламенными страстями: свести счеты с Варягом и покарать неверную жену и ее любовника. Первая задача была решена оперативно и точно. И теперь ненависть к Надежде и ее любовнику Федору Угрюмому достигла в душе Коляна страшного накала, совершенно помрачая его ум и отравляя существование. Теперь, когда была уничтожена семья Варяга, надо было срочно линять во избежание неприятностей: ищейки Варяга непременно найдут концы взрыва у подмосковного ресторана «Русь», думал Колян, и это дело нескольких дней. Так что самое лучшее для него было рвануть из столицы в свой родной город Таежный, чтобы привести в исполнение свой приговор неверной жене и бывшему корешу Федьке Угрюмому. Он не знал в точности, какая сейчас обстановка в Таежном, и не хотел звонить своим подчиненным, которых оставил там «на хозяйстве», поскольку, по слухам, Угрюмый, распространив лживую весть о его смерти, подмял под себя весь криминалитет города. Вполне могло получиться так, что человек вежливо поговорит с бывшим бригадиром, пригласит его приехать, заверит в том, что все его ждут не дождутся, а сам, едва повесив трубку, побежит с докладом к Угрюмому. В результате вместо того, чтобы покарать изменников, Колян сам сунет голову в петлю и позволит Угрюмому разделаться с ним. То-то Федька вздохнет с облегчением! Но нет, он, Колян, привык доверять только себе и потому не доставит своим врагам такого удовольствия. Он не будет никому звонить, сам приедет в последний момент, а сначала отправит в Таежный пару-тройку толковых ребят, которых там не знают, — пусть разнюхают все про Федора с Надькой и подготовят почву для страшной, но справедливой казни.
