Бомба за пазухой - Александр Александрович Тамоников
«Он так и не понял меня, так и не простил, — думал Алексей, глядя в окно. — Для него я так и остался… даже не могу сказать, кем. Но эта неприязнь, граничащая с ненавистью. Почему, за что? Да, во всем виноваты люди, потому что они, независимо от занимаемой должности, остаются людьми, со своими недостатками, странностями. А потом вот такие, как Агафонов, ненавидят всех, кто имеет отношение к этой организации. И как с этим бороться, что с этим делать? Ничего, надо просто честно служить Родине, вот и весь рецепт!»
Через неделю, в новенькой форме, купленной в Военторге взамен своей истрепанной, латаной и перелатаной, Зыков прощался с товарищами по палате. Новенькие погоны с тремя звездочками и орден Красной Звезды на груди приподнимали настроение; и в то же время он испытывал грусть. Грусть от того, что сейчас он попрощается с Лидочкой. Наверное, она будет писать ему какое-то время, а он даже станет отвечать на ее письма. Но, честное слово, война не время для завязывания серьезных отношений. Он едет на фронт, а там может случиться всякое; и зачем мучить девушку несбыточными мечтами. Может быть, ей еще встретится хороший человек, и она выйдет за него замуж, когда война кончится. А пока придется запретить себе всякие мысли о личном, о семье, о девушках.
Но Лида все же прибежала к автобусу, который должен был доставить выписавшихся после излечения офицеров на железнодорожную станцию. Она держала в руках небольшой букетик цветов, а под глазами у девушки темнели круги от бессонных ночей и огромной усталости.
— Алексей! — выпалила Лидочка и тут же потупила взор. — Леша, ты уезжаешь снова на фронт, и я хочу, чтобы ты знал…
— Я все знаю, Лида, — Зыков взял из девичьих рук букетик и задержал ее пальчики в своих руках. — Я буду помнить о тебе. Спасибо за все: за внимание, за уход. Ты замечательная девушка…
— Но ты меня не любишь? — Лида подняла на Зыкова глаза, в которых вот-вот готовы были появиться слезы. — У тебя есть другая?
— У меня никого нет, никакой девушки, — улыбнулся Алексей. — Война, меня могут убить. Но когда мы победим, когда я вернусь с победой, тогда…
Зыков неумело поднес девичью руку к губам, поцеловал пальчики, а потом подхватил свой вещмешок и поспешно запрыгнул в автобус. Он не любил долгих и мучительных прощаний. Но удержаться не удалось, и Алексей, когда автобус уже тронулся, все же обернулся. Худенькая, в белом приталенном халате, Лида стояла и махала рукой. На старшего лейтенанта в автобусе смотрели другие офицеры, но никто не отпускал шуточек в его адрес и в адрес медсестрички Лидочки. Офицеры только молча улыбались, отводя взгляды.
В управлении Смерш фронта Зыкова встретили с какой-то странной настороженностью. За окном шел проливной дождь, грузовики и легковушки вязли в грязи, проносились, разбрызгивая грязную жижу. В здание то и дело забегали и выбегали офицеры в промокших плащ-палатках. Алексей уже минут двадцать сидел на стуле напротив дежурного, который что-то заполнял, вносил какие-то данные в разные журналы и, как понял Алексей, украдкой посматривал на новенького старшего лейтенанта.
— Начальник управления, — громко шепнул дежурный и вскочил со стула, проверяя, застегнут ли воротник гимнастерки.
Зыков тоже поспешно вскочил, едва не опрокинув стул. За время пребывания в госпитале он уже немного отвык от проявлений субординации в армии. Дежурный сверкнул негодующим взглядом, поймав рукой чернильницу, которая едва не опрокинулась, и прошипел:
— Тише ты! Как слон…
В коридор с шумом вошли высокий плечистый генерал и два офицера, один из которых в морской форме. Все были в мокрых плащ-палатках. Дежурный начал было докладывать, как положено, что за время его дежурства ничего не случилось, но генерал только отмахнулся, что-то обсуждая со своими спутниками.
— Ну вот, — развел дежурный руками. — Я даже не знаю, как быть. Генерал занят, когда он освободится, я не имею представления. Бывает, что и к утру.
— Я не могу ждать до утра, — твердо сказал Зыков. — Я должен был явиться и доложить утром, а сейчас вечер. Как я буду объяснять, где болтался целые сутки? Я пойду и доложу сам!
— А, делай что хочешь! — вдруг разозлился дежурный. — Возьми свое предписание и топай на второй этаж по коридору направо.
Обрадовавшись такому повороту событий и опасаясь, как бы дежурный не передумал, Алексей схватил свое предписание и быстро пошел по коридору к лестнице. Бездействие, пустое ожидание выводили из себя, выматывали хуже любой физической работы. И, намучавшись в дежурной части, Алексей готов был на любой разумный поступок, на любое действие. Лишь бы дело сдвинулось с мертвой точки, лишь бы что-то делать полезное. Он взбежал по скрипучей лестнице на второй этаж, поспешно козырнув какому-то встречному майору, и свернул в коридор. Полы здесь давно были не крашены, краска на стенах облупилась, под потолком висели две запыленные лампочки, которые давали мало света. «Что это они, — с удивлением подумал Зыков. — Тут кабинет генерала, начальника управления, и такой бедлам. Сарай, а не управление». По молодости лет и неопытности Алексею и в голову не могло прийти, что управление «заселилось» в это здание всего пять дней назад. Что для размещения управления предполагалось совсем другое место, но контратака немецких войск на этом участке фронта смешала планы квартирьеров. Так на фронте бывает не просто часто, а почти постоянно.
Постучав в дверь, Зыков решительно открыл ее и шагнул в небольшой кабинет с плотными черными шторами на окнах. Генерал сидел за массивным столом, откинувшись на спинку стула, и постукивал по столу карандашом. Перед ним сидел капитан-лейтенант в морской форме, перед которым лежали какие-то бумаги. Оба повернули головы в сторону Алексея. Генерал глянул хмуро и негодующе, капитан — с усталой терпеливостью. Видно было, что глаза у него красные от недосыпания.
— Товарищ генерал, разрешите обратиться! — громко произнес Зыков, поднося руку к фуражке.
Он почему-то сразу почувствовал себя неуютно в своей новенькой отутюженной форме. У капитана были грязные сапоги, у самого генерала потрепанная и выгоревшая гимнастерка с полевыми погонами. Алексею показалось, что оба офицера первым делом обратили внимание на его
