Сергей Соболев - Танго втроем

Что может быть лучше отдыха на Куршской косе? Достаточно хотя бы раз побывать в этих местах, и вопрос так уже стоять не будет. Аборигены дружелюбны и услужливы, цены более чем умеренные. Отдыхают здесь преимущественно бундесы и россияне из числа не добитых кризисом. Местечко на «пять с плюсом».

Но даже и здесь, где обычно царят покой и гармония, человек не может целиком отгородиться от сумасшедшего мира.

Начиная с половины одиннадцатого вечера в округе стали происходить странные вещи.

На северной окраине Юодкранте, в районе кемпинга, на обочине шоссе Смильтине-Нида-Зеленоградск, плавно переходящего в центральную улицу поселка, припарковался бело-голубой «Форд» дорожной полиции. А рядышком с ним застыл мерсовский микроавтобус, чьи тонированные стекла надежно скрывали внутренности салона от посторонних взглядов.

Точно такой же ограничительный пост был выставлен на южной околице, неподалеку от старинной лютеранской кирхи. Начиная с этой минуты весь транспорт, вне зависимости от личности владельца, количества пассажиров и национальной принадлежности, подвергался самому тщательному досмотру.

Спустя примерно полчаса в блокированный с обеих сторон поселок — с востока Юодкранте граничит с водами Куршского залива, с запада подступают белопесчаные балтийские пляжи — проскользнула небольшая кавалькада машин. Госномера некоторых из них могли бы многое порассказать знающим людям. О том, например, что большинство посетивших Юодкранте визитеров является сотрудниками местной спецслужбы, Департамента госбезопасности Литвы, среди которых преобладают молодые, в возрасте до тридцати лет, и тренированные на вид мужчины. Все, как один, в штатском, под пиджаки, куртки и плащи поддеты легкие кевларовые бронежилеты. Помимо табельного оружия и портативных раций, участники акции снабжены стопкой фотоснимков и набором служебных инструкций.

В этих самых инструкциях имелся довольно странный пункт, категорически возбраняющий применять оружие по его прямому, так сказать, назначению. Запрещено стрелять даже по конечностям, потому как подобная пальба чревата «нечаянными» попаданиями на поражение и летальным исходом.

Неизвестно, что взбрело на этот раз в голову начальству, но обращаться с преступным элементом предлагалось нежно и трепетно, как с дорогой фарфоровой вазой. Впрочем, была сформирована и группа захвата. Остальным, по мере возможности, предписывалось точно навести ее на искомую личность.

Разбившись на пары и тройки, оперативники в штатском принялись целенаправленно шерстить округу: дома отдыха и пансионаты, кемпинги, бары и рестораны из числа тех, что еще продолжают функционировать в этот поздний час, а также частный сектор. В помощь им выделили четверых местных блюстителей правопорядка, знающих местность и поголовье аборигенов как свои пять пальцев.

Не прошло и получаса, как Юодкранте был надежно изолирован от внешнего мира, а сам поселок, поделенный на сектора, накрыли невидимой сетью.

Два джипа и микроавтобус едва втиснулись в узкий и короткий проулок. Слева, за живой изгородью, располагается рыбацкая .усадьба. Дом типичен для этой местности: деревянный, немалых размеров, рассчитан на сосуществование как минимум двух семей. На застекленной веранде, выходящей на курортную «стрит», высокими ровными стопками, как блины во время Масленицы, наложены распластанные тушки копченых лещей, полупрозрачных, с тугим янтарным жирком. В дополнение к этой вполне красноречивой картинке на стекло пришлепнута бумажка, на которой фломастером написано на трех языках, литовском, немецком и русском: «ЗДЕСЬ ПРОДАЕТСЯ РЫБА».

По правую руку виднеется недостроенный коттедж, его уже успели обследовать.

Из окон дома наружу вырываются снопы света, на подворье также царит оживление, там и сям мельтешат темные человеческие фигурки. Кирпичная хозпостройка, коптильня, две теплицы, разлинованный грядками огород — все подсобное хозяйство имеет ухоженный вид. Сразу за усадьбой на невысоких холмах раскинулся сосновый пей, настолько «окультуренный», что правильнее бы назвать его парком.

Мимо внедорожника, прижимаясь к изгороди, гуськом проследовала группа боевиков, экипированных по всем правилам проведения спецмероприятий. На жилетках фосфоресцирующим составом нанесена надпись — ARAS [1]. Бойцы дружно загрузились в салон. Микроавтобус сдал задом, затем развернулся на крохотном пятачке и, набирая ход, покатил в направлении шоссе.

Из внедорожника тотчас выбрался водитель. Покрутил головой по сторонам, осматривая округу, после чего, подправив тяжелую наплечную кобуру, распахнул заднюю дверцу машины.

Человека, выбравшегося наружу, в Литве знали не многие. Те же, кто располагал о нем какой-либо информацией, предпочитали держать язык за зубами.

Майкл Графтон, возраст 52 года, кадровый разведчик. Гражданин США, уроженец солнечной Флориды. Еще год с небольшим назад этот человек был главой Евроазиатского департамента в Оперативном управлении ЦРУ, а ныне номинально занимал скромную должность советника президента Литвы по вопросам национальной безопасности. Осталось лишь добавить, что экс-цэрэушник представлял в этом уголке земного шара не только интересы спецслужб США, но и тех могущественных людей, что неустанно пополняют закрытые фонды и щедро финансируют тайные проекты.

Через застекленную веранду наружу выбрались двое. Заметив дожидавшегося их Графтона, дружно двинулись в его сторону. Оба этнические литовцы, уроженцы Чикаго, до возвращения на историческую родину являлись сотрудниками спецслужб США. Таковыми, впрочем, они являются и по ею пору, хотя один из них занимает солидный пост в ДГБ Литвы, а другой в силу необходимости носит в последнее время личину предпринимателя средней руки.

Этот самый «бизнесмен», Йонас Яблонские, является доверенным лицом Графтона, его ближней связью с «янтарным бароном», вернее, не с самим Казанцевым Алексеем Игоревичем, а с его силовиками.

Ему тридцать шесть, рослый шатен, в отличие от большинства «литовских американцев» очень прилично говорит по-русски.

— Ваша версия подтвердилась, Майкл, — сотрудник ДГБ перешел на английский. — К сожалению, мы опоздали. Боюсь, он здесь уже не объявится, хотя плату внес за неделю вперед.

— Вы уверены, что это был именно он? — Графтон сделал ударение на последнем слове. — Черт побери, если мы его упустили!

— Владелец дома опознал его по имеющимся у нас фото, — после паузы сказал литовский гэбист. — Он довольно подробно описал постояльца. Кстати, тот обзавелся усами. Ну а в остальном все совпадает.

— Он предъявил для регистрации липовый паспорт, — вмешался шатен. — Впрочем, этого и следовало ожидать… М-да, неожиданный поворот… Этот человек исчез с концами почти две недели назад — в известной вам истории полно неясностей. Наши русские партнеры пытались прояснить его судьбу, но тщетно. Никто знал заранее, где он может всплыть, и вообще, жив он или же мер Теперь выясняется, что он нашел временный приют на нашей территории… Вот что я вам скажу. Если он что-то заподозрил и решил сменить свои планы, то наверняка уже находится по ту сторону.

— Его бы задержали на терминале, — возразил гэбист. — Да откуда ему знать, что мы включились в игру?

«Бизнесмен» сделал пренебрежительный жест.

— Какая, к черту, граница? Отойди сотню метров в сторону терминала и шагай напрямик через лес, пока не окажешься у русских… Обратите внимание, как он исчез. Не оставил ни клочка бумаги, ни даже отпечатков пальцев. Хозяин и его жена также не могут назвать точное время, когда постоялец с вещами покинул дом.

— Время, положим, нам примерно известно, — задумчиво произнес Графтон. — Система электронного перехвата зафиксировала звонок из Юодкранте в 21.05. Известный нам телефон в К. не ответил, как и сутки назад, когда по этому номеру пытались прозвонить из Паланги… Еще один звонок был сделан в 21.07. Звонил Севастополь. На другом конце провода ответил мужской голос. Есть предположение, что это был его родной дядя, который еще в давнем прошлом занимал должность командира бригады Mopcкой пехоты. Дословно наш «друг» сказал следующее: «Не волнуйтесь в порядке. Так и передайте моим, пусть не беспокоятся. Когда cмогу перезвоню еще раз…» Как видите, не густо. Зато мы смогли по голосу уверенно идентифицировать личность звонившего.

После того как Графтон проинструктировал гэбиста по поводу его дальнейших действий, он вызвался сопроводить «бизнесмена» в Ниду, до самой границы: Яблонскису следовало спешно отправиться в К., дабы уже с утра встретиться с силовиками Казанцева. С одним из этих людей он уже переговорил по телефону примерно час назад, накоротке введя того по просьбе Графтона в курс дела, но этого явно недостаточно.

— Я не могу сейчас разложить перед вами весь пасьянс, Джон, — напутствовал по дороге Графтон своего молодого коллегу — Поймите, этот русский нужен мне позарез, ивы обязаны ставить его живым и невредимым…