Дойти и рассказать - Сергей Владимирович Анисимов
– Это зависит.
– Молодец. That depends. Если в нашу двойку-тройку попадают Тяпа или Саня, то можно расслабиться и работать до упора, не глядя даже в сторону сияющего Казбека. Эти ребята не побегут, даже если мимо них с барабанами и тамбурмажорами будет маршировать Таманская дивизия.
– Не надо так. Им здорово досталось.
– Нам всем здорово достаётся. Но мы не говорим слово «хозяин» с придыханием.
– Прекрати. Всё равно не надо. Табу.
– Ладно. Табу. Поехали дальше.
– Давай.
– Это зависит также и от того, кто на вассере. Если Анзор – можно, опять же, расслабиться. Он шансов не даёт. Не стоит даже и пытаться. Другое дело – некоторые прочие. Умалт, например, явно ширяется. Зрачочки плавают, слюнка течёт… И опять другое дело – если где-нибудь поблизости видели Турпала. Бр-р-р…
– Вот именно. Бр-р-р. Странно вообще: что человек вроде него делает в этой дыре? Видно же, что отличается от, например, Усама. В любой банде мог бы карьеру сделать, а сидит здесь. И никто ему, вроде, это в упрёк не ставит. Какую-то непонятную функцию он у них выполняет.
– Контроль за лояльностью?
– Умное слово вспомнил какое…
Николай усмехнулся, умные слова, вроде этого, в их разговорах встречались всё реже.
– С лояльностью у них здесь всё в порядке. Примеры нужны?
– Нет. Я сам могу полдюжины навскидку привести. Поставь нас с тобой посреди села без охраны – одни клочки полетят.
– Полетят… Дождёмся ли мы, интересно, возможности пройтись по этому селу с автоматами?.. Поливая по сторонам от пуза. И по-ло-жив сверху на гуманность и права человека. Как они.
– Как они… Дождёмся уж как-нибудь… Шалва, тебе никаких авансов так и не делали?
– Не-а… Только всякие слова говорили про меня, да про моих родственников, да про их деньги. И где они их видели, и в какой форме, и по сколько раз каждую купюру. Если бы я четыре года в России не прожил – не сдержался бы, честное слово.
– Такое ощущение, что для них удовольствие ощущать себя большими и сильными на нашем фоне значит гораздо важнее каких-то там денег…
– Ну, не скажи. Деньги – они где-то там. А мы – конкретные, и здесь.
Посмеявшись, компания начала расползаться по сторонам, устраиваясь на ночь. Зарываясь в свитера и положив под голову рюкзак, Николай уже сонно додумывал остатки каких-то мыслей. Ему пришло в голову, что Умалт не ширяется в основном значении этого слова, то есть не вводит наркотики внутривенно. Скорее всего, покуривает. Что там по фармакологии было на эту тему? Ох, слишком давно это было, и слишком поверхностно. Если течёт слюна… Все местные растительные наркотики, как бы они не назывались – гашиш, ханка, конопля, маковая соломка, – все они есть производные старого доброго опия. Опиатные рецепторы как-то сопрягаются с симпатикой или парасимпатикой, вот слюна и течёт. А вот увеличивается ли мышечная сила, потеет ли кожа, позволяя выскользнуть из захвата…
Чёрт его знает. Теория здесь не значит ничего. Разве что можно предсказать, что к боли такие люди малочувствительны – значит, при попытке что-то устроить надо не сгибать, а ломать конечность. А после неё шею. И уходить. Домой… И страшно пытаться, и надо… Дома мама. Трамвай, заворачивающий с Петропавловской на Льва Толстого, хрустящий белый халат, доставаемый из сумки… Как всё далеко, просто тысяча лет… Страшная сшибка в центе до-джо, под взглядами трёх десятков пацанов, не прощающих неумения, с бокеном против двух копейщиков, когда темпа едва хватает, чтобы уводить от ударов корпус, откручиваясь то от одного, то от другого. Копьё – единственный вид доступного крестьянину оружия, представляющий опасность для самурая… Ко наримасита… Пусть так и будет… Пальцы девятнадцатилетнего Горячева, второй гитары мира, перебирающего струны в невероятной скорости двух ведущихся одновременно мелодий фламенко, почти не касающихся друг друга… Неужели этого не будет уже никогда?.. А умереть за это можно. Но не сейчас. Завтра. Всё. Сон…
Семь
Это случилось, наверное, в самом начале сентября. Ни у кого из их компании не уцелело календариков – и в том, какое нынче число, мнения расходились дня на три-четыре. Как спросить «Какое сегодня число?» Николай уже выучил – «Ху тиирах джиалла?», но ответы местных на этот так ни разу и не заданный им вопрос наверняка разнились бы от ещё более-менее вежливого «шинар» (вторник) до просто «таксан» – «сегодня». Впрочем, какая разница? Если от времени суток ещё что-то зависело, если часами определялась работа, еда и сон, то число не значило ничего. Смысла ждать конца вахты, расчёта и триумфального отъезда домой со значком ударника на лацкане обтрёпанной строевки – не было, и не могло быть.
В день, когда впервые совместились все возможные параметры, составляющие понятие «шанс», Николай работал вдвоём со стоматологом Шалвой в одном из домов на восточной окраине села. Работа была не особо тяжёлая: керамзит да стяжка, но зато бетонный раствор приходилось делать самим, причём небольшими порциями – чтобы он не застыл, пока они затаскивают носилки на второй этаж, заливая и разравнивая очередную ячейку сетки из выложенных на подушку реек.
Конвоир в течение дня у них был один. В принципе, большой новостью это не стало – случалось такое и прежде, но до сих пор каждый раз что-то другое заставляло Николая смотреть в пол, чтобы охранник не мог прочитать его мысли. В этот раз на страже был Хамид, и вонючий сладкий табак, который он курил, держал его в состоянии блаженного расслабления. Выработанный временем автоматизм не давал ему выключиться окончательно, и время от времени конвоир совершал достаточно сложные действия, подсказываемые ему подкоркой – изображал лицом напряжение, когда работники выходили во двор к корыту с раствором, поднимался к ним на этаж, пару минут расслабленно наблюдая за их трудом из дальнего угла, и так далее. Уходил он не оглядываясь, и бормоча себе под нос что-то неразборчивое, но спокойное.
– Он не получка, не аванс… Он выпадает, знаете ли, только раз… – напел Николай вслух в начале дня, как только осознал, что проводивший их до объекта Анзор окончательно «ушел». Шалва покосился и молчал, наверное, минут десять. К этому моменту Николай сам перестал напевать и начал потихоньку пропитываться напряжением.
– Турпала в округе с утра не видел? – поинтересовался грузин.
– Типа, «зайца не видали»?
Шутка прозвучала натянуто, и
