Анатолий Гончар - Пепел победы

– Донбасс – Байкалу. – Руслан даже вздрогнул, он никак не ожидал, что эфир рявкнет голосом ротного:

– На приеме Байкал для Донбасса. – Руслан застыл, ожидая ответа.

– Перейди на отрядную частоту, – приказал ротный.

Когда радисты обеих групп вновь вошли в связь, он потребовал позвать старшего.

– Андрюха, кончай галеты точить, дуй за командиром! – окликнул Никишин Примакова, сидевшего в небольшом окопчике и хрустящего галетами.

Тот вздохнул, отложил недоеденное, подхватил автомат и двинулся выполнять поручение ротного.

Айдаров еще только-только доложил о своей находке, когда, обогнув нагромождение стволов, пред Кострыкиным предстал младший сержант Примаков.

– Командир, вас вызывает ротный. Срочно.

– У него всегда срочно, – буркнул лейтенант.

Он начал движение нарочито медленно, но сделал пару шагов, потом ускорился и набрал приличный темп.

Ефимов прикоснулся к рукаву командира группы и попросил:

– Ваня, дай карту.

– Сейчас. – Лейтенант сунул ладонь за пазуху. – Держи. – Он протянул требуемое и рванул следом за радистом, исчезнувшим из поля зрения.

– Что делать с трофеями? – спросил Шамиль, все еще ждущий указаний.

Прапорщик невольно заулыбался. Вопрос был глупее глупого. Задай его Айдаров кому-нибудь в то время, когда отряд стоял и работал в Чечне, от шуток и какой-нибудь дурацкой кликухи ему не отделаться бы до конца командировки. Да и потом всякие умники еще долго помнили бы. А сейчас он, возможно, такой был не один. И это, как ни странно, хорошо. Но отвечать на вопрос следовало.

– Позови Башмакова. Пусть он обследует схрон на предмет взрывчатки, а там разберите, что кому нужно. И группнику не забудьте подгон сделать.

– А вам?

– А мне не надо. У меня этих подгонов… Скоро жена из квартиры выселит. Я все там своей формой завалил.

– Понятно.

Айдаров ушел, а Ефимов сел на дерево, сломанное взрывом, и некоторое время в одиночестве разглядывал карту. Он хотел понять, куда могли пойти боевики, покинувшие базу.

Однозначного ответа на этот вопрос не имелось, зато с легкостью можно было определить, что бородач, убитый Сергеем, двигался со стороны села, обозначенного на карте. Судя по всему, разгрузку он нацепил уже давно. Чтобы она не бросалась в глаза, покойничек надел сверху спортивную куртку, а оружие взял позже. Возможно, незадолго до своей смерти. Где-то вблизи русла однозначно существовал тайник. В нем хранился только один автомат, или же там было что-то еще?

– На приеме! – недовольно отозвался Кострыкин.

Его недовольство было вполне понятно. Разведчики нашли схрон с импортным камуфляжем и успешно его дербанили. Разговаривая с ротным, Иван вполне мог остаться без вожделенной добычи.

– Ваня, для тебя поступило распоряжение. Сейчас вновь переходишь на основную частоту и докладываешь. – Последовала небольшая пауза. – Записывай или запоминай: «При осмотре местности обнаружен труп боевика…»

Донбасс продолжал диктовать, а у группника вопросительно выгибались брови. Он хотел о чем-то переспросить ротного, но забыл суть дела.

На вопрос Кречетова, все ли он понял, Иван ответил по-военному строго:

– Так точно!

Ефимов подошел к Кострыкину, сидевшему подле радиста, когда тот уже наполовину надиктовал предстоящее сообщение:

– Обнаружен труп члена незаконного…

От этих слов Ефимов даже споткнулся. Труп? О каком именно покойнике идет речь?

Он с подозрением заглянул через плечо радиста, записывающего текст, и прочитал: «По координатам… произвел досмотр результатов БШУ по территории базы НВФ. Обнаружил… – Далее шло перечисление того, что действительно было замечено, затем с отдельной строки:

– В прилегающем кустарнике найден труп члена незаконного вооруженного формирования. Сделан фотоотчет. При убитом обнаружен автомат «АКС-74». При дальнейшем осмотре на территории базы выявлены…»

Группник диктовал, а Ефимов мысленно продолжил:

«Многочисленные потеки крови, окровавленные бинты и множественные следы волочения».

Сергей хотел добавить что-то еще, но внезапно споткнулся о новую мысль, стрелой промчавшуюся в голове. Она сделала его лицо серьезным, оформилась в конкретный вывод, и он вдруг понял то, что до сих пор не дошло до Кострыкина, диктовавшего радиограмму.

«Уничтоженный боевик был один, – подумал Сергей. – Фотографии имелись в наличии тоже только те, что были сделаны в русле. Это верно, как дважды два четыре. А значит, и в том, труп какого именно боевика начальство желало выдать за результат бомбежки, сомневаться тоже не приходится.

Все логично. Бомбоштурмовой удар с привлечением четырех или даже шести самолетов просто не мог быть безрезультатным по определению.

Самое гадкое вот в чем! Даже не захоти мы с Кострыкиным пойти на поводу у высокого командования, это ничего не дало бы нам. В лучшем случае наше заявление проигнорировали бы, в худшем нас обвинили в попытке присвоения результатов чужих действий.

Доказательств противного нет. Все предыдущие переговоры, в том числе и наше сообщение об уничтоженном боевике, велись на отрядной частоте, так сказать, секретной от остальных. Следовательно, они нигде не учитывались и не записывались. Их как бы не существовало в природе. А раз доклада не было, то и бородатый тип, убитый мною в ручье, тоже пока вроде нигде не прорисовывался!»

– Вот гадство! – не удержался Ефимов.

– Михалыч, что-то не так? – Кострыкин озабоченно поднял голову.

– Все так, Ваня, все так. – Огорчать командира раньше времени Сергею не хотелось.

– Передавай, – скомандовал Кострыкин, поднимаясь с колен и с радостным удивлением взирая на Шамиля, идущего к ним.

В руках тот держал трофейную куртку.

– Сказал ребятам, чтобы по размеру подобрали.

Ефимов улыбнулся. Странным образом на душе у него появилась уверенность в том, что два дня, оставшиеся до эвакуации, пройдут в полном спокойствии. С этими мыслями он и пошел вдоль периметра развороченной базы.

Но Сергей не успел сделать и полсотни шагов, как его догнал оклик радиста, спешившего следом:

– Товарищ прапорщик, центр приказал выдвигаться к месту нахождения Старца.

– Какие-нибудь сроки обозначили?

– Нет. – Примаков отрицательно покачал головой.

– И то хлеб. – Ефимов нагнулся, разглядывая маленького серенького зверька, лежавшего среди листьев и слегка смахивающего на белочку.

В голове мелькнуло возможное название животного: соня.

– Лесная соня, – уверенно подтвердил радист предположения заместителя командира группы. – Вот, били по бандитам, а прикончили ее.

Подойдя, Примаков коснулся маленького тельца носком ботинка, постоял, сыпанул сверху ворох листьев.

– Закопать бы…

– Я дурею с этих штатских! – Ефимов закатил глаза и выдал нарочито грубо: – Пошли, похоронная команда, блин!

– Загадывать не станем, но постараемся идти помедленнее. – Ефимов лазил по карманам рюкзака в поисках лейкопластыря.

Как выяснилось, Гусев натер ногу.

– Тут не так далеко, до сумерек все равно успеем. Можно не гнать. За день и так уже налетались выше крыши!

Наконец бактерицидный лейкопластырь оказался найден.

– Держи. – Ефимов протянул его Гусеву, виновато переминающемуся с ноги на ногу. – Давай, Андрюха, в темпе!

– Я быстро, – заверил Гусев, скидывая ботинок и надежности ради накладывая на поврежденное место сразу два пластыря крест накрест. – Готов! – через пару минут отрапортовал он.

Ефимов махнул рукой и приказал:

– Головняк, за мной!

На этот раз они двигались именно так, как и положено. Старший прапорщик привык водить свои группы не спеша, вне троп и вершин хребтов.

По координатам «Старца» бойцы добрались гораздо быстрее, чем рассчитывал сам Ефимов. Когда ему навстречу поднялся разведчик из группы капитана Никитенко, до наступления сумерек оставалось не меньше двух часов. Достаточно, чтобы оборудовать позиции и как следует перекусить.

Но едва Ефимов и Кострыкин сели ужинать, как прибежал гонец от ротного. Тот ждал полного и подробного отчета о событиях прошедшего дня. Особенно его интересовал «немец», а именно обстоятельства его убиения. Расспрашивал ротный долго, затем появился ефрейтор Зудов.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу старшему прапорщику.

– Валяй! – После расспроса группника и особенно просмотра снимков Кречетов пребывал в приподнятом состоянии духа.

– Товарищ прапорщик, у вас уголь активированный есть?

– Нет, а зачем?

– Да Жбанов запоносил. Четвертый раз за день уже его пронесло.

– Четвертый! – Ротный усмехнулся. – Скажешь тоже!.. Разве это понос? Вот у нас во время командировки в Абхазии был самый настоящий понос! Во сне живот скрутит, просыпаешься уже в полете, бежишь, как спринтер, лишь бы успеть. А ты – четыре раза! Эка невидаль. Ладно, подойди к Петровичу. У него имелось что-то против диареи.