Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы
Я понимающе кивнул: «Слыхал, мол, слыхал. Эти твари трахают всех без разбору. Жена, сестра, дочь — нет разницы. Это козлы, люди так не поступают, Гена. Козлы по жизни».
— Ну что там, Михей? — окликнул меня Граф. — Долго ты там еще будешь базарить?
— Сейчас, погоди. Так ты поклялся своими детьми, Гена, — повернулся я к водиле.
— Поклялся, парень. Но поклянись и ты, что оставишь меня в живых, — попросил он.
— Клянусь. Ты мне нравишься как человек. Но с одной оговоркой… Тебе или вам придется пройти с нами пятьдесят — семьдесят километров лесом. Иначе никак. Как только мы подойдем к Свердловской области, мы вас оставим, пойдете назад. Назад, — уточнил я. — Ты меня понял?
— Семьдесят километров туда и назад?! Непролазным лесом?! — водила округлил глаза.
— Да. Иного выхода у нас нет.
— Мы сдохнем или свалимся с ног!
— Не сдохнете. Возьмем продуктов. Вот с таким условием действительна моя клятва. Усек? — закончил я. — Выхода у тебя нет, прости.
— Но он, он! А если твой друг решит иначе? Ты сможешь убедить его?
— Не знаю. Ваши души не прибавят нам очков. К тому же вы — наш щит, пока мы живы. И носильщики, — добавил я.
Гена понуро опустил голову и немного помолчал, затем медленно, неумело перекрестился.
— Пусть будет так, — сказал он и пошел к остальным.
Легковушка, «волжанка» серого цвета, появилась минут через пятьдесят. Как я и ожидал, она шла со стороны поселений. В кабине сидело трое: шофер, женщина и мальчишка.
Когда водила, выскочив на дорогу, энергично замахал руками, «Волга» остановилась. Мальчик пошел пописать, а женщина высунулась из окна, слушая разговор мужа с незнакомым мужчиной. Мы все сидели на корточках, и она нас не могла видеть и при желании. Я все время косился на Нину, а Граф держал под «стволом» подполковника. Тот как-то загадочно улыбался, но ничего не говорил. Может, ему было даже интересно побыть вне защиты закона и заодно понаблюдать за происходящим?
Наш водила разговаривал с водителем «Волги» всего несколько минут, и они поняли друг друга. Конечно, он вполне мог успеть шепнуть ему, что нужно, и за эти несколько минут, но — думал я — с его стороны подобный поступок был бы самым настоящим безумием. «Волга» вскоре отчалила, и мы бегом бросились к «Жигулям». Так скомандовал Граф. Он не особо доверял шоферу и опасался, как бы тот не рванул вслед за «Волгой», пока мы выйдем на дорогу. Бензина ему выделили достаточно, по нашим расчетам. Мы уже собрались садиться и отваливать, но Нина неожиданно запросилась в туалет.
— Приспичило, да! — дерзко, с вызовом ответила она на вопрос Графа и потопала в кусты.
— Эй ты, погоди! — прокричал он ей вслед и хмуро посмотрел на меня.
Я тихо выругался и быстро пошел за ней.
— Ты что, наблюдать собрался? — съязвила эта зараза и прожгла меня презрительным взглядом. Очевидно, ей таки приспичило.
— Не валяй дурочку. Садись и делай свои дела, — сказал я. — Если что-то надумала, догоню, учти.
Глядя прямо на меня, причем не мигая, стерва задрала юбку и присела на землю. Я отвернулся, но далеко не отошел — дыхалка у нее наверняка на уровне, а страх понесет как лань. Не успеешь оглянуться, исчезнет за деревьями, и хрен ты в нее попадешь. На бегу-то…
Я просто как в воду глядел в своих мыслях. Не успел я сделать и семи шагов от того места, где остановился вначале, как Нинка подорвалась и, словно сохатый, понеслась в чащу. Признаться честно, даже зная, предчувствуя подобный поворот дела, я на мгновение растерялся. С одной стороны, мне нужно было крикнуть что-то Графу, поставить его в курс случившегося, с другой — не теряя ни секунды мчаться за ней. Вот на чем я «споткнулся». Разумеется, я заорал так, чтобы он сразу «въехал» и не переспрашивал. В противном случае он мог подумать бог знает что, и кто знает, как бы он действовал. И лишь после этого я бросился за девкой. Увы, догнать ее было далеко не так просто, во всяком случае для меня. Но я бежал, бежал и грозил ей как мог, орал, чтобы она остановилась и тем самым спасла себе жизнь.
«Глупая дичь! Куда же ты бежишь?» Мне не хотелось убивать ее, но выхода не было, я понимал и видел, что не настигну ее, нет.
— Стреляю! Стой! — в последний раз прокричал я ей и, припав на колено, сделал несколько выстрелов из автомата. Я стрелял не в нее, рядом, в надежде, что пули, врезавшиеся в деревья, охладят ее пыл. И, как ни странно, она остановилась, замерла. Я тут же рванулся вперед, матеря ее на чем свет стоит. Я был совсем близко от нее, когда она медленно повернулась ко мне лицом. Оно было бледным, почти безжизненным.
— Тварь! Глупая тварь! — Мне хотелось врезать ей прикладом по голове и вообще забить. Забить за непонятливость, за то, что она подняла мне давление, за все. Разумеется, я не сделал этого, и дело было не в том, что она — женщина. Иных баб бьют похлеще, чем мужика, я видел и таких. И не скажу, что им это не нравилось. На подсознательном уровне бабы определенного типа прямо-таки ждут побоев и не могут без них жить. Это чистейшая правда. Они мучаются, томятся, не находят себе места и всячески ищут повод нарваться на кулак. Лишь после этого, словно мазохистки (они того не ведают), они на какое-то время успокаиваются.
Нина молчала, какое-то время молчал и я.
— Скажи спасибо моему настроению и дню, — наконец буркнул я. — Второго раза не будет, учти. — Я пропустил ее вперед, а сам пошел сзади.
Граф, Гена и подполковник поджидали нас в кустах, на дороге они не остались.
— Зачем ты ее тащил? — нарочито пренебрежительно и досадливо процедил Граф, даже не взглянув на девку. — Выкинула один фокус, выкинет и другой. Первый пост будет на Мосьве, Михей. Так говорит подполковник. Неподалеку от зоны где-то. Когда мы туда доберемся, будет уже темно. Нас могут остановить, а могут и пропустить.
— И что?
— Малость переиграем. Полковник скажет им, что мы инженеры из управления, едем на сплав. А она, — он кивнул на Нину, — попутчица, едет на свидание к мужу. Ты все поняла? — обратился он к ней. — К мужу, запомни. Я не он, учти — не пожалею.
— А если они спросят фамилию, к кому? Что мне говорить? — тихо спросила девка.
— Называй любую, не промахнешься. Проверять не станут. На Ослянку едем, запомни.
— Хорошо. — Она стала покорнее и мягче, спеси малость поубавилось. — Можно я еще раз в туалет схожу? — снова запросилась дура.
— Да ты че, издеваешься над нами?! — Граф чуть не подскочил на месте. — Какой туалет?! Прыгай в машину, коза!
— Но я не сходила… Честное слово, он видел. Я только присела и побежала, — пояснила та. — Прошу вас! Что же мне, в машине оправляться, что ли?
Водила не выдержал и слегка прыснул, я тоже. Тон, каким она все это произнесла, говорил о том, что девка вот-вот уписается.
— Ну смотри! — пригрозил ей Граф. — Сейчас пойду я, будешь ссать прямо при мне. Вперед.
Они отошли немного вглубь и вскоре вернулись.
— Пить охота, да, — сказал Граф, сглатывая слюну. — У тебя в портфельчике ничего нет, полковник? Что там у тебя, кстати? — поинтересовался он, косясь на портфель.
— Бумаги. Могу показать, коли желаете.
— Бумаги оставь себе. Едем, короче.
Мы сели в машину и помчались по дороге. Встречного транспорта по-прежнему не было.
Меня сильно клонило ко сну, я почти клевал носом, вздрагивая на каждом ухабе. Водила ехал очень медленно, но все равно трясло. Было уже темно, мы ехали на ближнем свете. Нет-нет в полосу фар попадал заяц, а один раз даже лиса. Они неслись как угорелые впереди машины и, лишь пробежав триста — четыреста метров, шарахались в сторону. В лесу было очень тихо, и от этой тишины становилось не по себе. Мы почти не разговаривали и все время ехали молча. Радио не включали специально, не до веселья. Чертовски хотелось есть, а еще больше — пить. Но и спать было нельзя, ни в коем случае. Я заставил себя взбодриться, потряс как следует головой. От нечего делать ущипнул девку за бок, та негромко взвизгнула и прижалась к дверце.
— Родители-то у тебя есть? — спросил просто так, лишь бы не молчать.
— Зачем тебе? Есть, нет, какая разница! Я же не спрашиваю про твоих, — отмахнулась Нина.
— Спроси, отвечу. Моих уже нет в живых, давно.
— Можешь считать, что моих тоже, — сказала она.
— Как это, «считать»? Так есть или нет?
— Есть, в разводе. Мать — наркоманка, отец — алкаш. Устраивает? — В ее голосе слышались обида и вызов одновременно, еще горечь. — Я не местная, приехала сюда по распределению, скажем так. Родители в Астрахани. Что еще?
— Ничего. И сколько же лет твоей мамаше, если не секрет?
— Родила меня в шестнадцать, — ответила Нина.
— Допустим. Все равно ей сейчас под сорок, наркоши до такого возраста редко доживают. Ты загнула, мисс. — Ясное дело, я не поверил ей.
— Загнула? А чего мне загинать? — удивилась она. — Не все рано начинают. Ей было тридцать четыре, когда она первый раз укололась. Жизнь-то! Чтоб не сойти с ума, наверное, вот и начала, — вздохнула девка.
