Александр Мазин - Черный Стрелок 2
– Воспитанник Николай-Григорьича. Ну этот, как его… Лехой зовут.
– Что?! – Весь сон с Кочко как рукой сняло. – Ну-ка еще раз, поподробнее…
Через две минуты он уже звонил Хлебалову. А еще через две минуты телефон спецсвязи на столе «коменданта» поселка Праздничное разразился злобной трелью.
– Мать вашу так! – заорал Хлебалов ошарашенному дежурному. – Спите, бля! Все, бля, просрали, мать вашу! Мишка где? Спит? Ах он, сука, еще и спит! Ну-ка живо его сюда!..
Организовать прослушивание телефонной линии хлебаловской спецсвязи было весьма затруднительно. Зато оба его мобильника, сотовый и спутниковый, стояли на постоянной прослушке и все сколько-нибудь интересное немедленно сообщалось куда следует. А разговор Тиши Кочко со своим шефом показался дежурному оператору очень интересным…
– …Постарайтесь продержаться как можно дольше! – сказал Андрей Игоревич. – Отбой.
– Минутку!.. – раздалось в трубке прежде, чем подполковник отключился.
И Шелехов сказал ему два слова, которые вот уже двенадцать часов безуспешно пытались выяснить все задействованные операторы Андрея Игоревича и двое вооруженных направленными микрофонами спецназовцев, скрытно расположившихся у обоих ворот поселка.
– Поможет, сынок, еще как поможет, – сказал подполковник, отключившись и пряча трубку в чехол. – Возможно, тебе даже удастся уцелеть.
Лично подполковнику этого очень хотелось. Не в ущерб государственным интересам, конечно…
Андрей Игоревич достал из бардачка рацию.
– Орел, я – Рысь. Время «Ч» – четыре тридцать. Вариант три-один.
– Я – Орел. Для три-один нужен ключ.
– Ключ я везу, Орел. Ждите.
Подполковник засунул рацию в нагрудный карман куртки. Не то, чтобы он допускал возможность прослушивания противником его собственных переговоров, нет, это скорее, был приобретенный за годы службы рефлекс.
– На точку! – скомандовал подполковник шоферу и пристегнулся.
Взвизгнув покрышками, старенькая с виду, но весьма навороченная под капотом «волга» вылетела из ворот в/ч 123-22 Ширгородского ВО, располагавшейся на окраине города Краснянска, и, отбрасывая в темноту синие блики, понеслась в сторону моста через Юрь. С трудом поспевая за «волгой», туда же покатил белый фордик с синей полосой поперек туловища. Группа прикрытия. Командирские часы на запястье лейтенанта, командовавшего охраной подполковника, показывали два часа восемь минут.
Глава двадцать девятая
– Ну, мудаки! Полные мудаки! – злобно пробормотал Бессонов. – Так облажаться!
Монах молчал. Со стороны Бессонова это была самокритика. Все они облажались, иначе не скажешь.
Когда Лешка примчался с экстренным сообщением, Бессонов отреагировал совершенно по-идиотски. Вместо того чтобы загнать всех в дом и перетащить оружие, принялся сгонять в кучу охрану хлебаловского особняка. Будь здесь Уж или Ленечка, они бы, несомненно, «поправили» Бессонова… А так… А так, когда оказалось, что бригадира, Дыни, нигде нет, все они все еще минут десять искали пропавшего по всему дому… И доискались.
Джип с сурьинскими, заблокировавший ворота, снесли одним выстрелом. В «скорую» из гранатомета лупить не стали. Может, побоялись дом задеть. Но из пулемета фургончик отперфарировали под дуршлаг. О тех, кто сидел внутри, и о «боевом железе», оставшемся в «скорой», можно было забыть. В распоряжении осажденных осталось только собственное легкое стрелковое, десяток ручных гранат и пистолеты охранников. А у противника – гранатометы, минометы, скорострельные орудия…
Монах ничуть не сомневался: захотят хлебаловские – и особняк через десять минут превратится в братскую могилу. И если враг этого еще не сделал, то только потому, что рассчитывает выковырять их изнутри, не повредив ни дома, ни заложников: Застенова и Надежды.
Сейчас между осаждавшими и осажденными посредством динамика громкой связи, закрепленного на фронтоне особняка и переносного матюгальника поселкового «коменданта», уже минут двадцать шел торг.
Изначально одна сторона требовала полной и безоговорочной капитуляции, а другая – своего безопасного отбытия из поселка с оружием и заложниками.
Теперь обе стороны были готовы на уступки.
«Комендант» Миша соглашался беспрепятственно выпустить из дома вооруженных захватчиков (без заложников). Шелехов, ведший переговоры от имени осажденных, был готов покинуть дом на указанных условиях.
Вопрос был – в гарантиях. Вышедшие из дома осажденные становились практически беспомощны.
Переговоры зашли в тупик. Полторы сотни хлебаловских боевиков обложили дом, держа под прицелом каждое окно. Осажденные, впрочем, в окна не высовывались. Зато у крохотного окошка в угловой башенке притаился Сивый с «калашом». «Калаш», конечно, не снайперка, но в умелых руках способен на многое, а руки у Сивого были очень умелые. Он уже раз десять мог положить кое-кого из хлебаловских снайперов. Или «коменданта» Мишу, чья основательная фигура с высоты десяти метров отлично просматривалась за ковшом бульдозера, используемого Мишей в качестве прикрытия. Но от Шелехова поступил строгий приказ: не стрелять до тех пор, пока осаждающие не перейдут к активным действиям. Алексей старательно тянул время. В активе у него оставались два козыря: Ленечка и спецназ подполковника. Если в нужное время ввести их в игру…
Последнее предложение Миши можно было считать почти приемлемым. Осажденным предоставлялись машины, в которые им предлагалось погрузиться вместе с заложниками: Надей и Застеновым (плененных охранников особняка никто в расчет не принимал), выехать за пределы Праздничного, отпустить заложников и катиться восвояси. В этом случае Миша давал честное пацанское слово, что не станет их преследовать. Алексей знал Мишу и даже был склонен верить, что Миша своему слову хозяин. Но хозяином самого Миши был Хлебалов, который вполне мог забрать Мишино «честное пацанское» обратно. Тем не менее, это был неплохой вариант. Ночь. Вокруг лес, заказник… Места, которые «братья-разбойники» знали, как свои пять.
– Соглашайся! – настаивал Бессонов. – Бросим тачки и уйдем. Хрен они нас найдут.
– С Надей не уйдем! – возражал Шелехов.
– Забудь ты о ней! Сейчас свою жопу надо спасать! – вмешался Монах.
– Леха молодой! Думает, он бессмертный? Я таких много мертвыми видел! – присоединился Салават.
Шелехов покачал головой.
– Шоссе они уже перекрыли наверняка…
– Лесом уйдем! – выкрикнул Монах.
– Лес тоже могли перекрыть. Выделить человек сто, посадить по краям дороги. Скажешь, нереально?
Бессонов хмыкнул.
– Что лучше?
– Ленечка! – напомнил Шелехов.
Бессонов скептически поджал губу.
– Их тут слишком много. Все равно не уйдем. Что предлагаешь?
«Я просто тяну время», – хотел бы сказать Алеша. Но он не мог этого сказать.
– Нужны гаранты, – вместо этого произнес он. – Те, кто поручится, что условия будут выполнены.
– И кто, по-твоему, может стать таким гарантом? – скептически осведомился Бессонов.
– Клим.
– Ты совсем сбрендил! – гаркнул в матюгальник Миша. – Откуда я тебе, на хрен, Клима возьму?
– Отсюда до Кургана – час езды, – невозмутимо ответил Шелехов. – Ты сам курганский, тебе он не откажет.
– Ладно, попробую. – Миша покинул парламентерское место за ковшом и вернулся в дом, где наскоро был оборудован штаб осаждающих.
– Хитрожопый пацан, – заметил один из Мишиных бригадиров, тоже курганский. – Будем просить Клима?
– Сбрендил? – удивился Миша. – Через полчаса здесь будет хозяин. Пусть он и решает.
А в захваченном особнячке обстановка постепенно накалялась. Ворчал Монах, хмурил брови Салават, сердитый Бессонов время от времени бросал на Алешу гневные взгляды. Внутри у него кипело: фактически его отстранили от командования. Как-то так вышло, что в последние дни все нити и контакты перешли к этому самоуверенному мальчишке. И вот результат! Будь ситуация хоть чуть-чуть более благоприятной, Бессонов с ходу взял бы управление на себя, принял последнее предложение и попробовал уйти в лес. В конце концов, какое ему дело до Сурьина и до этой пигалицы, если речь идет о спасении собственной шкуры! Даже желание отомстить Хлебалову отошло куда-то на второй план. «Валить! Валить отсюда!» – стучало в мозгу. Годами оттачиваемое чутье на опасность истошно вопило: «Беги!», но бежать было некуда. Мальчишка стопроцентно прав. У противника есть все возможности устроить западню и за пределами поселка. Что делать, мать его так? Что?
Бессонов размышлял. Что если в критический момент дать команду Ленечке? Внутренняя диверсия отвлечет противника… Если у Ленечки все получится как надо. А если его группу уже повязали? Да и Миша не дурак. Сообразит, что это только отвлекающий маневр.
– На хрена мы вообще приперлись за этой телкой? – бурчал Монах. – На хрена…
