Виталий Гладкий - Чужая игра
Я отрабатывал все, что предлагал Чон.
Он изредка посматривал в мою сторону, но замечаний не делал, хотя я и старался совершать как можно больше погрешностей. Ведь по легенде регулярными тренировками я не занимался достаточно продолжительное время.
Однако я несколько переусердствовал в своем стремлении выглядеть «как все». Чон подловил меня на «шпагате» — его я выполнял из рук вон плохо.
— На «дыбу»! — коротко приказал кореец.
Меня тут же подняли в воздух и надели на руки и ноги кожаные манжеты с карабинами для веревок.
— Терпи, — коротко бросил Чон.
И сам стал к рукоятке барабана, на который наматывалась веревка, соединенная через систему блоков с карабинами манжет.
Я молча кивнул.
Мне не понравилось выражение лица Чона — похоже, он готовил мне какую-то пакость, — но отступать было поздно.
Кореец слегка покривился в нехорошей усмешке и начал вращать рукоятку. Защелкала трещотка фиксатора, и я повис в воздухе уже без поддержки ухмыляющихся парней.
Не спуская с меня сурового взгляда, Чон натягивал веревки все сильнее и сильнее. Я знал, что сейчас растянут надлежащим образом и кореец уже должен остановиться.
Но тот продолжал вертеть свой «варганчик».
Я понял.
Я все понял.
Сукин сын, этот Чон!
Конечно, я и не предполагал, что он отнесется ко мне по-доброму. Однако то, что он задумал, не укладывалось ни в какие рамки.
Представляю, как он доложит Науму Борисовичу: «Увы, травма на тренировке, к дальнейшей работе не пригоден…»
Все чин-чинарем, при свидетелях, которые подтвердят что угодно.
Вот сволочь!
Я отключил внешнее восприятие мира. И низвергнулся в пучину медитации.
Мысленно я вырастал, как сказочный богатырь, мышцы наливались нечеловеческой силой, а веревки истончались до толщины обычного шпагата.
Будто не я, а кто-то другой наблюдал за Чоном, который ошалело уставился на рукоятку барабана, не желающую сдвинуться ни на миллиметр.
Он злобно оскалил зубы, потянул ее изо всех сил…
И грохнулся на пол — коротким, едва заметным движением я натянул веревки, прикрепленные к рукам, и они лопнули, будто их свили из гнилья.
Очутившись на полу, я спокойно освободился от манжет и присоединился к парням, обалдевшим от увиденного.
— Ни хрена себе… — прошептал кто-то из них.
Мгновенно вскочивший на ноги Чон был желто-серым. Произошедшее было выше его понимания.
В зале повисла гробовая тишина.
Я стоял как ни в чем не бывало и спокойно массировал запястья.
Стоял и думал: «Если сейчас Чон полезет в драку или натравит на меня своих воспитанников, я его убью». Без всяких сожалений и угрызений совести.
И буду гонять эту свору, пока им белый свет не покажется в копеечку…
Внешне я был невозмутим, но в моей груди бурлил вулкан.
Чон постепенно приходил в себя. Он многое видел в жизни и был мудр. Кореец понимал, что я разгадал его замысел, и теперь он должен был найти выход из этой патовой ситуации.
Выяснение отношений можно и отложить…
— Я просил починить эту рухлядь. — Чон злобно уставился на парней. — Почему в этом вопросе конь не валялся?!
Все молчали.
Не знаю, был ли разговор по поводу «дыбы» или нет, но у парней хватило благоразумия промолчать в тряпочку.
— Ладно, хватит прохлаждаться. Готовьтесь к спаррингам… — приказал Чон.
И быстро вышел из зала.
Я оставался до конца тренировки.
Она шла ни шатко ни валко, несмотря на присутствие Чона. Спустя полчаса он возвратился, но вместо своих обычных обязанностей мастера-наставника занялся отработкой ударов на макиваре.
В зале присутствовала какая-то нервозность, а парни были вялыми и невнимательными. И все они старались не смотреть в мою сторону, что у них не очень получалось.
Помахав еще часок руками и ногами, мы дружно потянулись в душевую.
Чон остался.
Чему я был очень рад — сегодня его желтая рожа мне уже опротивела.
Вышагивая по ночному городу, я с тоской думал: «Что я делаю? Зачем мне все это? Неужто только ради спокойствия и безопасности семьи? Ну почему, почему я даже не сделал попытки сбежать вместе с женой и сыном?! Лучше умереть, чем вечно чувствовать себя подчиненным — и кому?! — а из-за этого ущербным…»
В ответ на свои мысли я слышал лишь вой ветра. На город надвигалась пурга.
Опер
Маркузик высадил нас прямо у подъезда Центрального банка и погнал «мазду» на стоянку.
Я спросил у Латышева:
— Что, будем банк брать? Тогда нужно было захватить автоматы.
— Будем брать… — Полковник улыбнулся и вошел внутрь.
Я последовал за ним.
Мы прошли охрану, показав свои удостоверения — пропуска на нас уже были заказаны. Но ни в операционный зал банка, ни в административное крыло мы даже не заглянули.
Латышев уверенно повел меня к неприметной двери с надписью «Служебный ход», и мы очутились в проходной, охраняемой двумя милиционерами.
Снова последовало «козыряние» удостоверениями, и мы вышли во внутренний двор банка.
— Сюда…
Латышев уверенно открыл ключом дверь одной из инкассаторских машин.
— Запрыгивай на переднее сиденье. Поведу я…
Да, блин, тайны Бермудского треугольника…
Со все возрастающим удивлением я отметил, что стекла микроавтобуса тонированы, движок, судя по звуку, вовсе не от «рафика» — гораздо мощнее и, скорее всего, импортный, а кабина напичкана таким количеством самой разнообразной электронной аппаратуры, совершенно мне незнакомой, что напоминала пилотскую рубку современного авиалайнера.
Латышев дал газ, и наше чудо техники, тихо урча, выкатилось за ворота.
Мы явно ехали за город.
Я сидел молча, переваривая увиденное: полковник удивил меня в очередной раз. Я точно знал, что такой техники в УБОП отродясь не водилось.
Тогда откуда?
Понятно — от верблюда…
Неожиданно на пульте справа от Латышева замигал красный огонек, и чей-то голос нарушил тишину в салоне:
— Внимание, я Второй, как слышишь, Питон? Прием…
Полковник щелкнул тумблером и ответил в микрофон на приборной доске:
— Второй, что стряслось?
— За вами хвост.
— Мать твою! — выругался Латышев. — Все-таки вычислили… Второй, как слышишь? Прием…
— Слышу тебя хорошо. Все оʼкей.
— Сколько машин идет за нами и кто?
— Пока одна, «БМВ» цвета «металлик». Но похоже, вызывают подмогу. Мы засекли оживленный радиообмен. Ведем расшифровку.
— Второй, кто?
— Питон, а полегче вопросов у тебя нет? По всему видно, что контора солидная. У них связь кодированная, через космос. Прием…
— Второй, впереди развилка. Мы повернем направо. Отсекайте.
— Понял, Питон, понял. Все будет в ажуре.
— Только постарайтесь обойтись без стрельбы.
— Есть! Конец связи.
Ну и дела! Питон…
Где и кому ты служишь, полковник Латышев?!
Недаром перед тобой сам генерал ходит едва не на цырлах… Послал мне Господь начальничка. Жизнь настала — не соскучишься…
Мы свернули на асфальтированный проселок.
Едва нас скрыл лесок, Латышев ударил по газам. Теперь наш микроавтобус рванул, словно «мерседес».
Про себя я отметил, что Латышев был классным водителем.
Мы пулей мчали вперед, углубляясь в лесной массив. Полковник тревожно посматривал на молчавший динамик спецсвязи — Второй пока не объявлялся.
Его тревога передалась и мне. Я сидел как на иголках.
Наконец снова загорелась красная лампочка и Второй вышел на связь:
— Питон, я Второй. Ответь. Прием…
— Я Питон, как там у вас?
— Хвост обрублен. Клиенты отвалили.
— Обошлось без контакта?
— Без. Они просто развернулись и поехали обратно.
— Какие-нибудь предположения имеются?
— Похоже, они нас узнали и не стали нарываться на неприятности. Я думаю, что это конкуренты из…
— Второй, подробности опусти, — быстро перебил его Латышев.
— Понял. Следую за вами. Конец связи.
«Рафик» свернул на едва приметную лесную дорогу.
Она была расчищена от снега, но не укатана, по следам я определил, что по дороге прошли всего две машины, и одна из них — вездеход с широкими шинами.
Вскоре дорога привела нас к избушке лесника. Возле нее стоял большой стог сена, телега и высилась поленница, присыпанная снегом.
Следы машин упирались в стог.
Но где они? Чудеса…
Латышев включил микрофон:
— На связи Питон. Как слышите? Я уже на базе. Прием.
— Я Первый, как обстановка позади?
— Чисто. Был хвост, но им занимался Второй.
— Хорошо. Надеюсь, он оказался на высоте?
— Судя по его докладу — да.
— Въезжайте…
Я оторопел: раздался звук работающих электромоторов, и в стогу образовался проем, куда спокойно проехал наш «рафик».
