Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников
Бис не понимал, что происходит, кроме того, что Кобергкаев преследовал машину, водитель которой не сразу, но догадался о погоне. Город понёсся за окном в таком темпе, что казалось, вот — только что за окном мелькали дома, машины, сочные деревья, а через минуту асфальт отошёл от колёс и в окне почудились — синее небо и слоистые облака. Бис не знал, что и думать, хватался за всё, что помогало справляться с крутыми манёврами Берга. Хоть какую — то мысль относительно происходящего пытался додумать до конца, но единственное, что смог — заметил на пути дорожный указатель на аэропорт Прокофьева — прямо; Мариуполь, Киев, Красноармейск — налево…
Кобергкаев в крутом пике зашёл в поворот, не прекращая погони.
Уже в пригороде, преследуемая машина свернула в посёлок и загнала себя в тупик, в окруженье высоких каменных заборов и дорогих кованных ворот. Берг, не раздумывая, выскочил из машины и, вскинув автомат, бросился за водителем. Голиаф последовал за ним, но с другой стороны. Только Тутыр сладко закурил белозубым ртом почему — то уверенный в благоприятном исходе.
Водителем оказался мужчина лет сорока, в костюме и при галстуке. Он был один, вооружён не был, сопротивления не оказывал. Оказавшись на земле, неуклюже повалился лицом вниз, как если бы его силой сбили с ног. Берг не разборчиво что — то заорал лежачему в затылок и произвёл выстрел. Егор неожиданно для самого себя зажмурился.
…Пуля прошла плечо беглеца на вылет. Водителя иномарки, истекающего кровью и слабеющего сознанием, Кобергкаев приволок к колесу, первую помощь оказывать не стал. Нервно с характерным акцентом Бис представил Берга: что ещё за первая помощь?.. никогда не слышал о такой!..
— Одевай браслеты! Живо! — крикнул Берг Бису, швырнув к ногам пленника наручники и удерживая на прицеле человека вне сознания.
По пути, ещё сомневаясь — стоит ли повиноваться — Егор сделал шаг, потянувшись за браслетами и больше уже не видел ничего, ничего не чувствовал — солнце закатилось куда — то под ноги или даже немного дальше — Егору потом казалось, что это он хорошо запомнил. Всё вокруг потускнело, лёгкие под самый щитовидный хрящ заполнила сырость, какую ощущаешь, спустившись в подвал, где кипяток из сопливых стыков труб или вентиля капает на полу сваренную крысу или, когда бьют склянку с нашатырём — не рядом, где — то там: пахло слабо и дыхание не перешибало. Через минуту — так казалось Егору — он нашёл в себе силы чуть приподнять голову, определив по собственному виду, что приволочен к преследуемой машине — пыльный и абсолютно бесполезный, как пальто в середине июня. Подстреленный водитель сидел справа с понурой до самой груди головой. Собственная — тоже соображала тяжело и болела, казалось, даже от собственных мыслей, но Егор смог её ощупать, обнаружив за ухом большую гематому, болезненную шишку, осознав минуту спустя, что был потрясён ударом по голове. Пистолета в кармане не было. Удержать в голове мысли не получалось, Егору хотелось уснуть сном, какой иногда называют, мертвецким. Сквозь всполохи света к нему пробивались голоса, но как не напрягался, он ничего понять не смог. В следующую минуту его заволокли туда, где солнца было поменьше, он почувствовал это через тяжёлые неподъемные веки. Правой руки не было, вернее, протез её болтался отдельно от тела, где — то в рукаве. В темных глазах, в которых уже не кружили, как назойливые мухи, белые светлячки, он узнал, наконец, голос Берга.
— Вай, какой мотор! — вопил тот.
Егор подумал о нём с неприязнью, с трудом разлепив оба глаза и свыкаясь с ярким светом.
— Ну?! Как тебе тачка?! — восхищался Берг всем к чему мог поочерёдно прикоснуться руками — салонное зеркало заднего обзора, которое покрутил и в котором разглядел полуживого Биса, панель управления мультимедийной системой, кнопки климат — контроля, рычаг автоматической коробки переключения передач, и дальше — по кругу. — Немецкая! Эй, ты, бес… — запнулся Берг, но обидно цепляться к Бису не стал, словно побоялся спугнуть радость; Егор воспрял одним глазом, — …как там тебя теперь? Смотри, как твой протез!.. У меня теперь тоже — «мерс»! А?!
Егор прикрыл глаз, никак не разделив восторга. Тутыра в машине не было.
— Алан, ну, как тачка?!
— Огонь, брат! — согласился Голиаф.
Егор сопротивлялся, из головы никак не уходила сонливость и последнее, что запомнил — об этом ещё напоминали сгустки крови на внешнем зеркале, они успели потемнеть, но от этого менее очевидными не стали — в человека гражданского, безоружного, стреляли. Егор быстро догадался, что теперь передвигался на чужом автомобиле, после чего впал в забытье. Маленький, трясущийся на ухабах, мир на миг сузился до точки.
…Кобергкаев вылез из машины почему — то с окровавленной головой, сломанное левое ухо было оторвано и странным образом висело на шее, казалось, на мочке. Левый глаз заплыл, на щеке имелись два глубоких пореза.
— Нихуя! — сказал он жизнеутверждающе и твёрдо. — Мы завтра им покажем! — он покачнулся и из его носа вытекла тонкой струйкой кровь прямо на грудь…
Егор очнулся уже в батальоне, по — прежнему на заднем сидении «мерса» от того, что кто — то, как раненная птица, колотился в спинку из багажника и даже скулил как — то по — птичьи, совсем не как человек или зверь. Он мало что помнил; отчётливо — только то, что должен был закрыть на ком — то наручники и мерседес, в котором обнаружил себя. Голова раскалывалась от жуткой боли и Егор с трудом выскребся наружу.
На следующий день Биса в состав группы не назначили. Оставили в роте, что оказалось весьма кстати. Ни Джамалдаев, ни Абулайсов это решение прокомментировать не смогли.
— Терпи… — сказал Сулим.
— Жди… — сказал Иса.
Ни один из двух ответов не был исчерпывающим и не объяснял Егору, чего именно предстояло терпеливо дожидаться. Пожалуй, впервые за короткое время не стало занятия, кроме разных дурных мыслей.
«Как бы не дождаться чего… — подумал он, о чём думал не один раз. — Вариантов — немного: красиво пригнувшись отсюда сбежать… — бросил он взгляд за спину, — …или, положиться во всём на судьбу и изо всех сил принять её?»
В расположении оставались те, кто по — хозяйски смеялись, что — то выясняя на тарабарском, лёжа на дежурных кроватях. Бис сидел на своей, сам ни свой, скинув искусственную ногу.
— Привет, Егор, — Песков появился тихо, без восхитительного «салюта» с каким часто появлялся. — Как ты? — поинтересовался он.
— Привет… — поднял Егор голову. — Ты как
