Михаил Зайцев - Час рыси
Глава 4
Акела идет по следу
Антон Александрович Шопов любил поспать по утрам и мог себе это позволить. Хоть он и отвечал формально за все, что касается безопасности фирмы господина Евграфова, реально весь груз ответственности нес на себе его подчиненный (опять же подчиненный лишь формально), бывший полковник МВД, высочайшего класса профи и большой умница — как и вся его команда отставных работников внутренних органов. Лично Шопову подчинялись только три группы по три человека да еще денщик по кличке Слон.
По долгу службы Слону приходилось частенько ночевать у своего начальника, дабы отвечать на утренние телефонные звонки. Поскольку Слону было разрешено будить хозяина только в крайнем случае, Шопов приучил себя не обижаться на грубое обращение денщика со своим расслабленным спящим телом. Вот и сегодня, в пятницу тринадцатого числа, когда Слон рывком перевернул его на живот, Шопов лишь выругался беззлобно, принимая из рук денщика телефонную трубку.
— Але, Шопов слушает.
Сперва трубка кричала голосом Евграфова. Шопов мало чего понял, но проснулся окончательно. Потом трубка заговорила мерзким голоском этой гадины, секретаря Вовы. Презренный секретаришка разъяснил ситуацию, из которой следовало, что Костя умыкнул три миллиона в баксах, подставив его, Антошу Шопова, с прицепом в виде дружка-соратника Тимы Паукова. (Причем Паукова, совершенно очевидно, пристегнул на ходу не кто иной, как сам Вова, что было совсем несложно — Шопова и Паукова хозяин давно уже не разделял, относился к ним, как к сиамским близнецам, что вполне соответствовало действительности. Эти двое за годы совместной работы притерлись друг к другу более тесно, чем иные супруги на пороге золотой свадьбы.)
Секунд тридцать после Вовиного сообщения Шопов обдумывал ситуацию, затем набрал домашний номер Тимофея.
— Але, Паук? Давно встал?... Угу, теперь сядь, чтобы не упасть, и слушай. Как мы с тобой и ожидали, ублюдок выкинул фортель, но какой! Высший пилотаж, бля, «петля Нестерова», мать его так... Слушай внимательно... — Шопов подробно описал произошедшее. — Как тебе блеф про бандита... как его... ага, вспомнил, бандита Липу? Будто он, сучонок, меня предупреждал о наездах на него Липы!... Что говоришь?... С ума сошел? Нет, Паук, никакого Липы не существует в природе! Блеф, подстава!... О чем ты?... Нет, не думаю. Сучонок снял бабки, как только представился случай. И поэтому импровизировал. Прямо сейчас он из Москвы не побежит. У него, безусловно, есть план, как и куда слинять, но дня два Костик в городе еще пробудет, носом чую... Чего? Громче говори! Ах, ты об этом... Нет, официально господина бывшего милицейского полковника и его армию бывших ментов я впрячь в дело не могу, потому как Граф не снял запрета на информацию по лаборатории. Работать придется своими силами! Ты, я, Слон и трижды три — девять ручных орлов, все! Друзей на стороне тоже нельзя напрягать, все втихаря... Что? Не слышу! Почему?... А как, интересно, я введу людей в курс дела, не раскрыв лабораторию?... Думаешь, можно просто напрячь народ на поиск Костика? Ошибаешься! Без необходимой толчковой информации искать его — безнадега полная, это раз. При его поисках велика вероятность, что все связанное с клонированием всплывет наружу. Станет «достоянием общественности», и тогда уж, будь уверен, Граф нам с тобой бошки поотрывает, мало не покажется, это два... Ладно! Не боись, справимся! Вспомни, какие дела мы с тобой вдвоем без всякой помощи при Горбачеве крутили! Да ведь мы и сейчас не сидели, готовились к чему-то подобному. У меня и адреса всех этих биологов-химиков имеются, и, если помнишь, дубликаты ключей от их домашних квартир я распорядился устроить, а уж ключик от лаборатории первым делом сдублировал. Мои орлы не хуже милицейских работают — даром что с петушиными перьями... Но, Тима, я все же хочу, чтобы и мы с тобой побегали малость, растрясли жиры. Хлопотно, зато будет потом что шефу сказать, согласен?... Что?... Громче! Готов?! Ну, молоток!
Значится, так, как говаривал Глеб Жеглов, поезжай сейчас первым делом домой к Косте и вывези оттуда старушку-маму. Брать на дурика заложницу — дельце деликатное, но ты справишься. Сориентируйся там по ходу, не мне тебя учить. Я бы попросту всадил бабке кулаком в седое темя, но ты смотри сам. Главное — быстро доставь ее ко мне домой живой, остальное — детали. К себе на квартиру Костик точно не сунется, но мамку, я наводил справки, он любит. Пусть бабулька посидит у меня под замком, может, используем ее живцом на крючке, кто знает. Сейчас нужно сразу во всех направлениях двигаться... Что говоришь? Нет, никакого несуществующего Липу я искать не буду... Юморист наш сучонок, фуфло, липу обозвал Липой... Поеду-ка я прямо сейчас к этому Мышкину домой. Костя его сам притащил, пугану ученого, качну информацию. Слона тоже прямо сейчас направлю в лабораторию, пусть по горячим следам тряханет шибко ученых умников, народец они слабонервный, авось чего и знают. Еще одну группу сразу посылаю к мадам в больницу в качестве допохраны — Вадику это понравится. Остальных шестерых вызываю опять же к себе домой, будем считать — у меня тут штаб-квартира. Дам им команду «в ружье», пусть сидят в резерве, на стреме...
Во время этого разговора, обстоятельного и конструктивного, Шопов успел вылезти из постели (благо телефон был мобильный), пустить воду в ванну (он не признавал душа), приказать знаком Слону сварить кофе, порыться в гардеробе, подбирая одежду, отыскать вещи и вещички, которые могут понадобиться, в том числе и дубликаты ключей, о которых он напомнил Паукову.
На его широком плече в такт с тяжелыми шагами поигрывали завидно развитые мускулы, заставляя смещаться кожу, и казалось, что вытатуированная на бицепсе голова волка подмигивает. Татуировка была давнишняя, блеклая и неказистая, но Шопов не спешил от нее избавиться, оставил на память о бурной юности, когда он носил другую фамилию, отличающуюся от нынешней всего лишь одной-единственной первоначальной буквой, однако этот условный знак, изображающий соответствующий звук, и сделал его тем по-настоящему крутым господином, каковым он являлся на сегодняшний день.
О, скольким мальчишкам, начиная с детского сада и вплоть до старших классов, он разбил носы за вполне естественные насмешки над своей позорной фамилией! А сколько синяков заработал сам, бросаясь на старших пацанов-обидчиков, безжалостных и жестоких, как и все дети улицы! Зато Антоша Жопов с детства закалил свою психику и раньше сверстников осознал пользу от занятий физкультурой. Только когда в шестом классе его поставили на учет в детской комнате милиции, до Антона дошло, что путь террора — тупиковый путь, все равно всех, кто услышал твою фамилию, не перебьешь. И тогда он придумал себе кличку, которой представлялся, знакомясь с новыми ребятами, и которую охотно приняли старые друзья. Он назвался Акелой, мудрым волком из книжки Киплинга, вожаком стаи. Тогда-то на его плече и появилась татуировка. Отождествляя себя с образом старого волка, Антоша, как ему казалось, становился солиднее, Акела на плече придавал ему вес в обществе пацанов-одногодков. К тому же кличка представлялась Антону созвучной с его именем, по крайней мере первые буквы совпадали.
Через несколько лет, в канун получения паспорта, Антону подсказали «дать на лапу» в паспортном столе и изменить фамилию. Подсказавший, хитрый мальчик, отличник и сосед по парте, брался все уладить сам, от Акелы требовалось только сто рублей.
Что такое сто рублей для советского мальчишки-безотцовщины, у которого мама по фамилии Жопова всю жизнь проработала библиотекарем в заводской библиотеке? Много это или мало? Это — капитал! Состояние! Сокровище! Где их взять? Редкий прохожий носит в кошельке больше пятерки, а у большинства и дома сотни днем с огнем не отыщешь. Криминальные планы а-ля Родион Раскольников Акела, подумав, решил отбросить, подумал еще и решил деньги заработать. Как? Очень просто. Четыре часа отстоял в длиннющей очереди и на все свои сбережения, аж за сорок два рубля, купил простенькие польские женские сапожки. (Легенда для всех и во всем подозревающих мильтонов, контролирующих очередь, — подарок маме ко дню рождения.) Купленные сапоги «ушли» за пятьдесят рублей. Стоило прийти с ними под мышкой в подсобку ближайшего гастронома, и толстые продавщицы чуть не подрались из-за остродефицитного товара. Навар Акелы составил восемь рублей, но лиха беда начало. Через неделю он сделал нужную ему сотню, осталась даже трешка сдачи.
Став Шоповым, экс-Жопов сильно призадумался о дальнейшей своей судьбе. Что деньги могут все, он понял грубо и наглядно, увидев заветную букву "ш" в начале своей фамилии, чуть правее фотографии три на четыре. Ни о каких романтических профессиях, о которых мечталось раньше, не могло быть и речи. Уж лучше крутиться с сапогами, джинсами, магнитофонными записями, жвачкой... А что романтика? Романтику купим!
