Михаил Зайцев - Час рыси
Еще на подъезде к серому многоквартирному дому Раиса Сергеевна подметила разбитое окно на одном из верхних этажей. Смутное предчувствие ее не обмануло — стекло было разбито именно в окне интересующей ее квартиры, простейший арифметический расчет вскоре подтвердил этот приятный факт. Выходя из машины, Раиса Сергеевна с удовольствием раздавила каблуком свежий осколок стекла, который редкие прохожие не успели еще втоптать в рыхлую весеннюю слякоть на асфальте. Солнечный зайчик, рикошетом попавший в глаз от стеклышка под ногой, подсказал Раисе Сергеевне дальнейший план действий.
В парадном имелся домофон. Несколько минут она наугад нажимала цифры. Наконец динамик отозвался вопросом: «Кто там?» Раиса Сергеевна попросила открыть дверь разносчику бесплатных рекламных газет, ей открыли.
Здесь лифт работал, что было просто замечательно — ведь ей надо было беречь силы, памятуя о недавнем сердечном приступе. На сей раз искомая дверь была «слепа» — дверной глазок, напоминающий дальнозоркий глаз циклопа, отсутствовал, и это идеально соответствовало ее плану.
Пакет с инструментами и сумочку она оставила в машине, там же натянула на руки перчатки, спрятала в правом кармане плаща ножницы, в левом пистолет — она одинаково хорошо стреляла с обеих рук.
Раиса Сергеевна надавила на черную кнопку звонка. С минуту пришлось держать палец на кнопке, прежде чем ее грубо спросили:
— Кого черт принес?
— Дворник! — сварливо прошепелявила Раиса Сергеевна. — Почто стекла бьете? А я за вами, за пьянью, убирай, так, что ли? Гони быстро червонец за внеплановую уборку, не то милицию позову. Дебоширите тута, народ баламутите, хулиганите! Совсем страх потеряли, так, что ли?
— Не наезжай, бабка! Отстегну тебе чирик, рэкетирша старая...
Скрипнули дверные петли, в нос ударил неприятный запах. Дверь открылась. И в третий раз за сегодняшний день правая рука Раисы Сергеевны повторила движение от бедра к шее жертвы. Как только ножницы воткнулись в ямку над ключицей (и застряли там надежно, плотно), та же рука ударила Гулю по глазам, а другая в это же самое время боднула его рукоятью пистолета под дых.
Еще свежи были недавние воспоминания. Померещился голос Рыжего, нашептывающий на ухо: «В рукопашной схватке, Рысь, рассчитывай на то, что у тебя будет возможность нанести один, максимум два удара. Всегда исходи из того, что противник сильнее. Твой козырь, как женщины, — фактор неожиданности. Не брезгуй оружием. Штангу в сто кэгэ тебе не рвануть, но домкратом ты ее поднимешь легко. Поняла, зачем нужно оружие?»
Она поняла все это очень давно и помнила все, чему ее научили, правда, кое-какие знания уже мешали воплотить в жизнь годы, но с Гулей она еще могла управиться достаточно легко. И не только с ним одним.
Когда из комнаты вышли двое молодых бычков, Раиса Сергеевна свалила первого выстрелом в живот. Чтобы хоть как-то заглушить звук выстрела, она стреляла в упор, вдавив ствол в живот юного бандита. Разве мог он ожидать чего-то подобного от приличной на вид, безобидной тетеньки, спокойно, в расслабленной позе стоящей рядом с отчего-то упавшим на пол Гулей? Второй бандитский подросток кинулся было наутек, но споткнулся о женский полусапожек и грохнулся на пол, а женщина синхронно с его падением присела в низком, «скользящем» шаге, и пистолетная рукоятка ударила в основание черепа упавшего парня. Джейн Фонда на демонстрационных кассетах по аэробике учит более плавным и красивым телодвижениям, но в данный момент Раиса Сергеевна и не стремилась к изяществу — ей важно было вложить в удар весь свой не такой уж большой вес и ударить по возможности быстрее, что ей и удалось. Второй, контрольный удар в основание черепа подтвердил — позвонки сломаны, и никакая реанимация парню уже не поможет.
Бандита с огнестрельным ранением Раиса Сергеевна добила с той же методичной аккуратностью, это было несложно — парень лежал без сознания.
— Ыы... больно... — простонал Гуля. Одним глазом, сквозь поволоку невольных слез, он наблюдал, как убивают его людей. Глаз, тот, что еще видел, слезился, но не от избытка эмоций или ужасной боли, а просто это была реакция на травму глазного яблока. Застрявшие в ключице ножницы сковали Гулю надежнее самых крепких наручников. Любое движение усиливало и без того невыносимую боль до критической отметки, за которой функциональные системы организма отказываются выполнять приказы головного мозга.
— Кто еще есть в квартире? — Раиса Сергеевна направила пистолет Гуле в лицо, сама при этом на него не смотрела, вытянула шею, прислушалась.
— Костя... — ответил Гуля тихо и отстраненно.
Это могла быть ловушка! В комнатах мог затаиться кто-то с оружием. Лишенный возможности двигаться, человек с торчащими над ключицей ножницами понял, что единственная надежда выжить — подыграть соратнику в засаде. Ведь очевидно — кем бы ни была эта женщина, она явилась за пленником. Так рассуждала боевая машина с маркировкой «Рысь», в то время как бухгалтершу Раису Сергеевну Поварову инстинкт матери подталкивал в спину, заставлял опрометью бежать в комнаты, искать сына, найти его, прижать к груди и горько, по-бабьи разрыдаться от счастья.
После короткой, но упорной внутренней борьбы Рысь победила женщину-бухгалтера.
— Вставай! — Она подцепила Гулю пальцем за ноздрю, потянула вверх.
— Бо-о-ольно!
— Не ори!
А он и не мог орать. В горле пересохло, голосовые связки дребезжали, как порванные струны. Догадаться, что он хочет, очень хочет закричать, можно было только по интонации охрипшего, еле слышного голоса.
— Вставай, быстрее... — Раисе Сергеевне пришлось согнуться, прихватить Гулю за поясницу, поднатужиться, помочь подняться на подкашивающиеся ноги. — Иди впереди меня, не падай. Хуже будет.
Он пошел медленно, шаркая ногами по полу, с каждым шагом теряя силы. Раиса Сергеевна шла сзади, не забывая контролировать тыл.
Когда они вошли в комнату и она увидела лежащего на полу связанного человека с кляпом во рту, сердце ее кольнуло иголкой. Ей показалось... нет, она была уверена — вот он, Костик, ее бедный, заблудившийся в этой жизни котенок, кровиночка, сыночек...
Наваждение длилось недолго. Прозрение заставило сжать челюсти. Резким движением она вырвала ножницы из ямки над ключицей, прерывая жалостливый лепет Гули, который она все равно сейчас не слышала. Гуля упал. Краешком сознания Рысь поняла, что совершила ошибку: убила «языка», уничтожила потенциальный источник информации. Но поступить иначе она не могла. Обойдя связанного мужика с кляпом во рту, Раиса Сергеевна произнесла вслух чужим голосом:
— Тоже мне, Костя! Я тебя и знать не знаю...
Связанный задергался, замычал, силясь что-то ответить. Бушующая в ее душе ярость постепенно унималась. «Это все! Это конец! Все пропало! Мне не найти Костю!!!» — вопил внутренний голос бывшей бухгалтерши. «Спокойно! — кричала в ответ дикая кошка Рысь. — Бандиты явно принимали этого парня за Костю. Выясни — почему, выжми из него все, что он знает, ты же это умеешь! А что убила бандитов — не жалей, вряд ли от них ты узнала бы что-то новое... Зато этот черноволосый, если развязать ему язык, наверняка расскажет многое! Только будь хитрой, будь умной, будь осторожной!»
Минутная шизофрения, мимолетное сумасшествие, мгновенное раздвоение личности улетучилось, оставив на память метку под левой лопаткой, тупую занозу в сердечной мышце. Раиса Сергеевна приложила ладонь одной руки к запястью другой. Стояла, глубоко дышала и считала пульс, игнорируя потуги связанного черноволосого избавиться от кляпа.
Когда частота сердечных сокращений упала со 138 ударов в минуту до 92, Раиса Сергеевна присела и вытащила наконец грязную тряпку изо рта связанного.
— Екатерина! — крикнул он. — Екатерина! Это ты! Я узнал тебя! Но как ты смогла прийти, ты же мертвая?!
— Ты что, не видишь меня? спросила заинтересованно Раиса Сергеевна.
— Нет, Екатерина! Я ослеп, в меня стреляли газом! Ослеп и оглох, почти оглох...
«Так вот что за странный запах в квартире! — поняла Раиса Сергеевна. — Похоже, однако, что парень не только ослеп и оглох, но и рассудком подвинулся. Плохо...»
— Почему ты здесь? — спросила она.
— Я искал Костю! Все убиты, ты тоже, только он живой! Он и я...
«Спокойно!» — мысленно скомандовала себе Рысь, а вслух произнесла чуть дрогнувшим голосом:
— Никакая я не Екатерина. Я мама Кости...
— Я вам звонил! — воскликнул связанный. — Да! Вот откуда мне знаком ваш голос! Точно! А я перепутал вас с ней... Слава богу! Я вам звонил, у вас работал автоответчик, и вы оставили сообщение, что Костя к обеду будет дома... Я Скворцов, Виктор Скворцов...
Он выпалил все это на одном дыхании и вынужденно замолчал, чтобы наполнить легкие новой порцией воздуха.
— Больше ничего не говори. Сейчас я тебя развяжу и уведу отсюда.
