Михаил Шалаев - Сокровище Джунаида
— Останови.
Вгляделся пристально, спросил:
— Здесь их накрыло?
Сапар молча кивнул. Это был тот самый проклятый двести седьмой километр.
Отец вышел, не поленился подняться до сожженной машины, походил вокруг, подобрал с земли какой-то обломок. Потом спустился вниз, осмотрел канаву у дороги, наклонился за незамеченной ментами стреляной гильзой, поразглядывал следы на обочине. После этого вернулся в машину задумчивый, сел на место и сказал:
— Плохо. Надо было еще пару-тройку гранат захватить… Ладно, трогай. В Элисте разберемся.
С чем именно он собирался разобраться в столице Калмыкии — осталось неизвестным, потому что Аннанияз замкнулся в себе, стал мрачен, хмурил кустистые седые брови. Даже сына больше не ругал. Со стороны это выглядело так, будто мудрый туркмен-уголовник уже слегка пожалел, что погорячился и ввязался в это дело с сомнительным исходом. Но теперь уже, увы, нельзя было повернуть назад, не потеряв лицо перед последним сыном. Да и перед самим собой тоже.
…Только когда въехали в город, Аннанияз вновь взял в руки бразды правления, стал командовать сыну, куда ехать. Скоро они остановились у больших железных ворот частного дома, обнесенного высоким забором. Аннанияз вышел, нажал кнопку звонка. Прошло довольно много времени, пока за воротами послышались шаги, и открылась небольшая калитка. В нее высунулся неприветливый молодой парень со сросшимися на переносице бровями:
— Чего надо?
— Скажи Магомеду, Аннашка-Туркмен приехал.
Парень кивнул и скрылся. А Сапар удивился: он никогда раньше не слышал, как звали его отца в зоне. Через несколько минут парень открыл ворота и сделал Сапару приглашающий жест — заезжай!
Тот загнал свой «ниссан-патрол» во двор и поставил сбоку от ворот. Его отец тем временем пешком направился к крыльцу, на котором уже ожидал гостя хозяин — плотный пожилой мужчина. Крупный нос, выдвинутый вперед мощный подбородок, короткий седой «ежик» на фоне смуглой до черноты кожи придавали ему вид решительный, и даже угрожающий. Он встретил Аннанияза как старого друга, объятиями и приветствиями, сердечно пригласил в дом. Сапар, мало что знавший о связях отца, был удивлен таким почетом: ясно, что этот Магомед — человек не из маленьких.
Когда Сапар подошел к крыльцу, хозяин повернулся к нему.
— Это сын мой, — объяснил Аннанияз.
— А имя у него есть? — улыбнулся Магомед.
— Сапар, — буркнул гость, не желая развивать тему.
Магомед понял, что между отцом и сыном что-то не так, но не стал торопиться расспрашивать — застолье все прояснит. Он пригласил гостей в дом, где уже началась обычная перед угощением женская суета.
Они степенно поговорили о разных делах, вспомнили общих знакомых, посетовали, что силы уже не те. Хотя по Магомеду этого никак нельзя было сказать. Начав с чая, плавно перешли к хорошему дагестанскому коньяку, который подали на стол совместно с ажурными кружочками лимона и тонко нарезанным сервелатом. Потом появилась жареная баранина с картофелем, охлажденная до слезы водка, красивое, как на картине, керамическое блюдо с помидорами, огурцами и сладким болгарским перцем, украшенное метелками разной зелени и перьями зеленого лука… Сапар молчал, не встревая в беседу старших, а они постепенно подбирались к сути дела, которое привело Аннанияза к старому другу.
— Не знал, не знал, — сокрушенно покачал головой Магомед, узнав, что у гостя погиб младший сын. Налил еще по одной, выпили не чокаясь. — Извини, если больно вспоминать, но как это вышло?
Аннанияз, не вдаваясь в подробности, все объяснил несчастным случаем, но тут же добавил, что в этой связи у него появилось одно неотложное дело и что он надеется на некоторую помощь со стороны Магомеда. Магомед, несмотря на выпитое, насторожился, однако деликатно заметил, что всегда готов помочь старому товарищу.
— Одним словом, — перешел к конкретике Аннанияз, — если можно, помоги мне раздобыть вот что…
Магомед выслушал его не перебивая, а когда тот закончил, задумчиво сказал:
— Ты что, решил небольшую войну затеять?
— Войну не войну, но за этот… несчастный случай мне должны ответить.
Магомед уважительно кивнул. Это была знакомая и понятная ему ситуация, он в них понимал толк.
— Людьми помочь не надо?
— Не надо.
Магомед опять уважительно покивал. Это по-мужски — надеяться только на собственные силы. А что касается снаряжения… Что ж, поможем.
Аннанияз принял его размышления за сомнение:
— Ты, Магомед, не беспокойся — все по рыночным ценам, бабла хватает…
Хозяин величавым жестом отмел в сторону такие недостойные старых друзей разговоры. Он думал о другом.
— Какие сроки?
— Чем скорее, тем лучше.
— Раньше завтрашнего утра не будет.
— Хорошо, устраивает, — Аннанияз подумал, что неплохо выспаться перед дальней дорогой. Он почему-то был уверен, что дорога будет дальней. — И еще одно, раз у нас есть немного времени…
Как настоящие мужчины, обо всем договорившись, больше к теме не возвращались. Завершив трапезу, вновь перешли к чаю, чинно беседуя о том, о сем, будто и не говорили только что о закупке оружия, не обсуждали что лучше — РПГ-7 или «муха», обычные «лимонки» Ф-1 или РГД…
Но к концу Магомед все же не выдержал — видно, стал к старости не в меру любопытен:
— Слушай, а кто это такой? Зачем на одного человека столько оружия? Или он не один?
Аннанияз тяжело вздохнул, провел ладонью по глазам и сказал:
— Считай, что один… Сам я его не знаю. Видел только, что он творит. Это Терминатор какой-то…
И Магомед, знающий, как нелегко испугать Аннашку-Туркмена, и прекрасно умеющий слышать больше, чем сказано, потрясенно сказал:
— Вах!
А Сапара никто ни о чем не спросил, и он предпочел промолчать.
Они выехали от Магомеда утром, опохмелившись рюмкой коньяка и уложив в багажник все, что заказывали накануне. Кроме того, хозяин сообщил им, что разузнали его информаторы: какой-то навороченный джип выехал вчера примерно в обед в сторону Астрахани. Выяснить точно, «мицубиси» или нет — не удалось. Ну что ж… В Астрахани тоже есть завязки. Они и там его достанут…
Неблизкий путь — около трехсот километров — дал Аннаниязу возможность поразмыслить над ситуацией. Если они даже не найдут этот чертов «мицубиси-паджеро» — ничего страшного. Тогда можно будет вернуться домой с достоинством: убийца оказался трусом и скрылся от гнева Аннанияза в какой-то Тьмутаракани. Не гоняться же за ним всю жизнь? Но они, конечно, постараются сделать все возможное, чтобы найти…
В Астрахани у Аннанияза был всего один знакомый — браконьер Гаврюша, с которым он сидел недолго в одной камере во Владимире, в знаменитом Централе. Жив ли, в авторитете ли? Ответить на эти вопросы можно было, лишь разыскав Гаврюшу. А где его искать? На этот счет был у Аннанияза план…
На въезде в Астрахань он велел сыну остановиться. Вышел из машины и у первого же прохожего выяснил, как проехать на ближайший рыбачий причал. Пользуясь полученными указаниями, они быстро нашли берег, сплошь утыканный пирсами с причаленными к ним многочисленными лодками, моторными баркасами и катерами. Как во всяком порту, здесь отчетливо пахло рыбой, мазутом и криминалом. В ближайшей к ним лодке ковырялся со снастями лохматый белобрысый парень в грязной тельняшке.
— Эй, уважаемый! — окликнул его Аннанияз.
Парень оглянулся через плечо, смачно сплюнул за борт и отвернулся.
Аннанияз подошел поближе и присел на корточки.
— У нас проблема есть на двадцать баксов…
Белобрысый перестал ковыряться, но голову не поднял:
— Что за проблема?
— Гаврюшу знаешь?
Парень в грязной тельняшке чуть помедлил и вернулся к снастям:
— Не знаю.
Аннанияз заметил это промедление и уверенно продолжил:
— Ой, извини — ошибся. Проблема наша не на двадцать — на все пятьдесят потянет…
Тогда парень бросил снасти и встал. Он оценивающе оглядел Аннанияза, стоящий за ним «ниссан» и Сапара в нем. Видимо, заключение оказалось положительным, потому что он недвусмысленно протянул руку, в которую Аннанияз торопливо вложил полусотенную.
— Семь часов, ресторан «Дельта», — белобрысый подумал и, видимо, решив, что полученная сумма заслуживает некоторой вежливости, пояснил: — Он там каждый вечер ужинает.
До семи оставалось еще достаточно времени. Они на скорую руку перекусили свежей жареной рыбой, которую жарили прямо под открытым небом, после чего отец взял бутылку пива «Старопрамен» и долго-долго сидел, дымил, не выпуская из темных прокуренных зубов «беломорину», подставив лицо свежему ветерку с моря и неотрывно глядя куда-то вдаль. О чем думал старый туркмен-уголовник — неизвестно.
К действительности его вернул сын, почтительно заметивший:
