Михаил Шалаев - Сокровище Джунаида
— Да знал, конечно… Но я не думал… — Сапар-Башлык неопределенно пожал плечами.
— А думать всегда надо! — Аннанияз-Гурт был страшен в гневе. — Тоже мне, Башлык! Для чего у тебя эта тыква на плечах? Чтобы водку жрать?
Сапар стоял, низко опустив голову. Почитание старших у туркмен в крови, через него так просто не переступишь. Да и прав был отец. Что тут возразишь? А тот продолжал:
— Немедленно отправляй новые группы. Снаряди их получше. Чтобы сегодня к вечеру его голова была у меня!
Сапар-Башлык сделал все, что мог. Он отрядил три машины с лучшими из оставшихся людей, вооружил до зубов и отправил в погоню за проклятым Упырем. Сам Сапар доехал с ними до города Дивное, где и засел в кабаке, чтобы на всякий случай быть поближе к месту событий. Башлыку стыдно было признаться перед собой, что после той неудачной разборки, когда его повозили пузом по столу, он не то, что боялся, но побаивался Упыря. Или даже лучше так: опасался. Вскоре после обеда, когда он доедал две заказанные палочки люля-кебаба, ему доложили, что упыревский джип обнаружен. Сапар, учтя критику отца, запретил своим боевикам нападать в одиночку, а приказал устроить засаду на пути следования и напасть всем вместе, дружно, причем не пытаться захватить его, а работать сразу на уничтожение. Однако вместо этого ему вскоре доложили, что джип опять пропал.
Предводитель группировки почувствовал, что у него закипают мозги. Что же это такое происходит? Ведь как все пошло хорошо сначала! Обоих помощников Упыря убрали четко, как по нотам. Лехину дачу сожгли — правда, вопреки расчетам без него и «тойоту» его раздавили КамАЗом — но, опять же, пустую. Как будто ангел-хранитель каждый раз отводил от него опасность. Но ведь всему должен быть предел!
Он ждал до позднего вечера, а потом не выдержал, вышел на связь с самым толковым своим помощником по имени Берды. Сдерживая себя, спросил, какие успехи.
— Пока ничего, — сообщил ему помощник. — Ребята разъехались, ищут.
Тут Сапар не выдержал, хотя не привык грубо разговаривать с подчиненными — дисциплина в команде и так была железная:
— Имейте в виду, упустите — всем яйца оторву. Он мне за братишку должен ответить! Чтобы привезли живого или мертвого! — последняя фраза явно была данью фольклору, поскольку прямо перед этим Сапар-Башлык приказал вести огонь сразу на поражение.
Берды никак не среагировал на угрозу, а вместо этого то ли проинформировал, то ли спросил:
— Шеф, их вроде бы двое…
— Вот обоих и привезите!
— Понял, шеф, понял. Все сделаем, не беспокойся.
— «Сделаем»… Знаю я, как вы делаете…
Сапар помолчал немного, а потом вдруг решил срочно собрать всех в один кулак. Он как охотничий пес, верхним чутьем почуял, что Упырев должен быть где-то недалеко от них. Спросил помощника:
— Вы где сейчас?
— На двести седьмом километре.
— Ты вот что, собери всех к себе. Потом скажу, что дальше делать.
— Хорошо шеф, примерно через полчаса все тут будут. Тогда свяжемся…
— Ну, до связи…
Прошло полчаса, но Сапар-Башлык так и не дождался доклада подчиненного. На вызовы по рации тоже никто не отвечал. Чуя недоброе, глава группировки, уже изрядно хлебнувший коньяку, выехал в направлении калмыцкой границы. А на подъезде к двести седьмому километру увидел то, чего боялся увидеть больше всего на свете, но в глубине души ожидал: мигалки милицейских «уазиков» и машин «скорой помощи», вспышки фотоаппаратов, софиты телевизионщиков… Он даже не стал подъезжать. Что тут проверять? Они должны были собраться как раз здесь, на двести седьмом километре. Развернулся и погнал машину домой, в Летнюю ставку, совершенно не представляя, как будет объясняться с отцом.
Но этого и не потребовалось. Когда Сапар появился на пороге, старый Аннанияз смотрел ночные новости, в которых показывали то, что его сын уже видел вживе. Он только чуть повернул голову в сторону сына и спросил, указывая рукой:
— Твои?
— Мои, — сокрушенно вздохнул Сапар.
— Эх ты, сын ишака, — охарактеризовал его отец, но потом сообразил, что вышло двусмысленно, и еще больше разозлился. — Тебе никакого дела, кроме чистки параши, доверить нельзя! Ты послушай, что говорят!
— Вы видите последствия вчерашней перестрелки, состоявшейся на двести седьмом километре федеральной трассы Ставрополь — Элиста, — тараторил ведущий Калмыкской телерадиокомпании. — Что здесь произошло — ответ должны дать профессионалы, мы можем только констатировать, что машины, которые вы видите, — все из Ставрополья. Ни одной машины с калмыкскими номерами здесь нет…
— Слыхал? — обернулся к сыну старый Аннанияз. — Это ведь теперь до самого района ниточка размотается… А там и до нас могут добраться, пустая твоя голова!
Сапар-Башлык мог бы возразить, что все это произошло из-за желания отца помочиться на голову убийцы, но он почитал старших. Поэтому только вздохнул и отвел глаза в сторону, думая, что запала у старика надолго не хватит. Но тот расходился все сильнее, глядя в телевизор:
— Где только были твои куриные мозги, когда ты посылал младшего брата на такое опасное дело? Ты хоть чуть-чуть соображал, что делаешь?
— Да он сам вызвался, — попытался возразить Сапар.
— Что значит — «сам»? Ты же старший брат! Остановить его у тебя ума не хватило? Хотя, какой там ум! У тебя в голове вместо мозгов ишачий навоз!
Сапар терпеливо сносил все оскорбления в свой адрес. Он действительно чувствовал себя виноватым в смерти брата, и согласен был и дальше подвергаться заслуженному поношению. Но старик вдруг замолчал, напряженно о чем-то думая и кивая в такт своим мыслям седою головой. И додумав наконец, всем телом развернулся к сыну:
— А понимаешь ты, дубина, что он нас с тобой опустил? На нас теперь все будут пальцами показывать: вон, лохи идут! Я в зоне никому спуску не давал, а тут… Ну что ты молчишь, шакал паршивый?
Но едва Сапар открыл рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, Аннанияз рявкнул на него так, что в телевизоре мигнуло изображение:
— Глохни, падла! Перед сявками своими выступать будешь, а передо мной ты пыль барачная, червяк навозный! Вякать будешь, когда я разрешу!
«Совсем озверел старик», — подумал Сапар с опаской. Таким своего отца он еще ни разу не видел. А тот замолчал, тяжело переводя дух, отвернулся от сына и, нервно чиркнув спичкой (зажигалок не любил), закурил «Беломор», привычку к которому сохранил с лагерных времен.
— В общем, так, — заговорил Аннанияз-ага после паузы, — тут дело принципа. Чморить себя никому не позволю. Раз уж ты такой идиот, придется мне самому… Готовь машину, на рассвете выезжаем. Возьми оружие, «зелени» побольше, перекусить чего-нибудь…
— Людей сколько? — робко встрял Сапар.
— Нисколько. Вдвоем поедем. Хватит с нас позора…
Выехали, как и было сказано, с самого утра. Через два с половиной часа пересекли административную границу Ставропольского края и въехали в Калмыкию. Вскоре, по знаку Аннанияза, сделали первую остановку — у развалин «Графских развалин». Как оказалось, бармен кавказской национальности горевал недолго: несколько рабочих среднеазиатской национальности уже копошились в руинах, расчищая площадку для будущего строительства.
— Здесь? — коротко спросил отец.
— Здесь…
Они вышли из машины, и старый туркмен-уголовник неспешно приблизился к полуразрушенному строению. Он критическим взором оглядел вывалившуюся наружу стенку, вырванную с корнем стойку, покачал головой. Потом обратился к хозяину этого разгрома, непроизвольно подражая кавказскому акценту:
— Э-э, слющай, дарагой, у тебя здесь бомба взорвалась, что ли?
Бармен дал еще несколько указаний рабочим и подошел к Аннаниязу, утирая лоб платком:
— Если бы бомба — не так обидно было. А то налетели какие-то отморозки, стрельбу устроили…
— Стрельбу, говоришь? А стенка почему упала? А стойку кто повалил?
Бармен сокрушенно махнул рукой:
— Да был тут один… которого те отморозки убивать приехали. А он… — у кавказца не хватало слов, он еще раз махнул рукой: — Вон, видишь?
— Что, один против четверых?
Бармен презрительно усмехнулся:
— Да ему хоть взвод!… — запнулся и подозрительно пригляделся к старику: — А ты откуда знаешь, что четверо? Я не говорил…
— Да знакомые рассказали, — не стал вдаваться в подробности Аннанияз и повернулся уходить.
— Слющай, дарагой, — зачастил ему вслед бармен, — если знаешь, кто такие — скажи, я тебя не обижу!…
Но старик не слушал. Он вернулся к машине, и когда сын тронулся, спросил:
— Что ты взял из оружия?
— Два автомата и «Макаров»…
— Гранатомета нет?
— Нет…
— Плохо.
Дальше долго ехали молча. Через какое-то время Аннанияз-ага приметил на боковой грунтовке остов сгоревшего автомобиля и велел:
