Александр Бушков - Пиранья. Война олигархов
Малышевский подвинул пепельницу к Мазуру.
– Курите. Еще не хватало, чтобы вы сидели и мучались: мол, когда же наконец эта канитель закончится и можно будет выскочить на улицу и всласть подымить. Я сам курил довольно долго. Знаю, как это бывает…
Мазур, как ему и предлагалось, стесняться не стал, выложил на стол сигареты и зажигалку.
– На яхте мы с вами так толком поговорить и не успели. Мне надо представиться по всей форме или можно обойтись без церемоний? – Малышевский достал с полки бутылку минеральной и бокал.
– Можно обойтись, Александр Олегович, – сказал Мазур. – Мы хоть журнал «Форбс» не выписываем и по телевизеру глядим все больше футбол и про погоду, но из известных людей знаем не только Дубовицкую и этого, как его… Тимати, во… Я, так понимаю, тоже могу обойтись без церемониального представления?
– Ну разумеется, Кирилл Степанович. Вы обо мне наслышаны, я о вас.
Олигарх налил себе минеральной воды. Залпом, будто это был крепкий шнапс, выпил полный стакан. И выдал:
– Что вы знаете о рапсе?
– О рапсе?..
– Да. О рапсе.
Следовало признать, Малышевскому удалось огорошить Мазура. Мазур, откровенно говоря, малость растерялся. Дайте тысячу попыток угадать, с чего начнет разговор сия акула капитализма, ведь не угадал бы ни за что! Последнее, о чем подумал бы – так это как раз о рапсе. О котором Мазур имел весьма поверхностное представление. О чем и не замедлил честно доложить товарищу олигарху:
– Рапс – это сельскохозяйственная культура, из которой производят рапсовое масло. Каковым вроде бы наряду с оливковым заливают шпроты и прочие рыбные консервы… И поверите ли, на этом мои познания исчерпываются.
– Нормально, – кивнул Малышевский, совсем как умудренный опытом учитель, выслушивая бойкий ответ отличника. – Большинство вообще не знает такого слова – «рапс». Или путает его с рамсом – карточной игрой, а также полубандитским новорусским арготизмом, который означает просто «ошибка», «прокол»… А между тем рапс – тема волнующая и многообещающая.
«Издевается он, что ли? – подумалось Мазуру. – Эдакий непонятный простым людям олигархический юмор?»
– И про биодизель, разумеется, вы слышали?
– Слышал кое-что, – Мазур пожал плечами. – Топливная добавка, которая что-то там повышает и улучшает.
– Если быть точным, биодизель – это метиловые эфиры жирных кислот, химическим путем добываемые из растительной массы. Но в остальном все верно: его добавляют в обычную солярку, и двигатель спокойно может работать, только уже на биодизеле… Что, кстати, лишь повышает сроки его службы. Уж не говоря про экологичность. Известно, как в Европах бьются за экологию, потому потребление биодизеля там возрастает в арифметической прогрессии… А в ближайшее время следует ожидать прогрессии геометрической.
Малышевский снова набулькал себе минералки. Ну ни дать ни взять – оратор на трибуне, которому требуется постоянно смачивать горло. Ему что, слушателей не хватает?..
– Между прочим, еще двигатель танка Т-34 мог работать на растительном масле, – проявил образованность Мазур, воспользовавшись паузой.
– Ну да, – кивнул Малышевский. – И технология производства биодизеля в то время тоже была уже известна. Только не было смысла этим направлением заниматься всерьез, когда вокруг полно нефти и ее запасы казались неисчерпаемыми. Сейчас другое дело. В последнее время возобновляемые источники энергии – в Европах тема номер один. Во многом, кстати, благодаря нашим, расейским, стараниям. Я имею в виду наши энергетические войны с бывшими союзными республиками, отключение нефти и газа и весь шум-гам вокруг этого дела. Европравительства и отдельно взятые канцлеры с идеей уменьшить энергозависимость от России носятся сейчас как с писаной торбой. Это чуть ли не главнейший их лозунг. Конечно, это все больше политическая болтовня, рассчитанная на собственных граждан… Никуда они не денутся, как миленькие будут покупать наши нефть и газ. Хотя бы потому, что это дешево. Однако и в альтернативные источники энергии денежек европейцы намерены вбухать немерено. Например, постепенно переводить автотранспорт с бензина на другое топливо. Уже сейчас кое-где в Европе налоговыми льготами стимулируют потребителей биодизелей… Вы уже уловили тему?
– Боюсь, я не слишком силен в топливном вопросе, – осторожно сказал Мазур. – Разве что в сугубо практической части – куда и сколько заливать, да как за это заплатить поменьше.
«Крыша у парня поехала после яхты, тут к гадалке не ходи», – понял он.
– Если вдруг заинтересуетесь темой всерьез, – олигарх похлопал по крышке лежавшего на столе ноутбука, – у меня здесь подробный бизнес-план. Расчеты впечатляют. Тема, как я уже говорил, горячая. Свободных посевных площадей на Западе осталось мало, масложировые европейцам придется закупать в иных краях, причем закупать во все возрастающих количествах. Тот, кто будет им поставлять всю эту музыку, скажем, рапсовое масло, на европейском рынке будет иметь неплохой навар и репутацию честного торговца. И эту нишу я чертовски хочу занять одним из первых. Высаживать рапс на Украине, здесь же его и перерабатывать. Это как с нефтью: гораздо выгоднее продавать продукты переработки, чем сырье. Плюс лишние рабочие места для своих, а не для европейских работяг, причем в первую очередь для каких-нибудь арабских гастарбайтеров. Вы видите что-нибудь плохое в этой затее?
– Хорошее дело, как ни посмотри, – подумав, не кривя душой, сказал Мазур.
– Вот-вот. Это хороший бизнес. И заметьте, бизнес честный. В белых перчатках. И еще учтите: нет более сладкой мечты у бизнесмена, у любого, какого ни возьми размаха и полета, чем мечта быть монополистом. Ну, на худой конец одним из лидеров рынка, одним из первых проторившим рыночную дорогу. Биллом Гейтсом, короче говоря.
Он снова постучал по ноутбуку.
– Я готов крупно вложиться в этот проект, начинать можно хоть сейчас… Но вот парадокс, – Малышевский развел руками, – отчего-то я не спешу вкладываться ни в этот проект, ни в какой другой еще. А подобных задумок, уж поверьте – винчестеры лопаются. И как, по-вашему, – почему?
– Риски велики.
– Вот именно. Но только какие риски? Разве что сельскохозяйственные, погодные или экономические? Нет. С этим уж как-нибудь разберемся. Риски политические…
На этот раз Малышевский налил водички не только себе, но и Мазуру. Сказал:
– Наверное, вы думаете: что за болтливый олигарх попался. Ну а давайте на миг предположим, что это не приступ словоблудия. Тогда сам собой встает вопрос: зачем я вам все это рассказываю, трачу время, тем более сейчас, после всего происшедшего? Ну, и как вы думаете – зачем?
Пока Мазур собирался с мыслями, чтобы ответить, Малышевский повернулся к Оксане, тишайшим призраком стоявшей у дверей:
– А вот скажи-ка, мой верный Адъютант. А ты бы, оказавшись на моем месте, стала бы затевать дорогостоящие проекты? Вкладывать собственные деньги, договариваться о кредитах, привлекать под свое имя инвесторов? Или подумала бы: на кой мне это, когда у меня и так всего хватает, когда от надежных вложений денежки справно текут полноводными потоками и потоки эти в ближайшие годы не ослабеют, даже разразись вдруг кризис мирового масштаба? Ну что скажешь, Оксаночка?
– Какой может быть ответ, если я вас всегда отговариваю от сомнительных проектов, – пожала плечами Адъютант.
Малышевский вновь повернулся к Мазуру:
– Вот поэтому она так и останется наемным управленцем, пусть и высшего звена, и никогда не поднимется до олигарха. Рисковать не хочет и не умеет. Да, да, рисковать тоже надо уметь. Женщина, что с нее взять…
Олигарх поднялся из кресла, прихватив с собой и бокал с минералкой. Принялся расхаживать по кабинету.
– Поставить крупную сумму в тотализаторе на «пан или пропал» – это типичный пример глупого риска. Обычно в таких случаях, к слову говоря, отчего-то выпадает как раз таки «пропал». А умный риск – это значит подчинить случайность себе, прибрать к себе в кулак все нити, стать доподлинным хозяином положения, стать своего рода пауком в паутине, ощущающим малейшее колебание сплетенной им сложной сети и представляющим всю сложность этой сети, сделать последний решающий ход, поставив все на карту, и выиграть, – вот что такое рисковать по уму.
Малышевский даже выплеснул минералку из бокала, расписывая теорию разумного риска. Видимо, чтобы не расплескать всю воду, он подошел к окну и поставил бокал на широченный, как взлетно-посадочная полоса, подоконник.
«Шторы отдернуты, стоит перед окном и светится, как памятник на площади, – в голове Мазура сам собой заработал компьютер. – Стекло, конечно, пуленепробиваемое. Только на любое стекло, как известно, найдется своя пуля, свое ружжо и свой меткий стрелок…»
Совсем недавно ему довелось созерцать аккурат такую дуру – четырнадцатимиллиметровое ружьецо, – изготовленное для работы по президенту одной далекой страны.
