Александр Бушков - Пиранья. Война олигархов
– Терпеть не могу жары, – пожаловалась Оксана, когда они, выбравшись из кондиционированной прохлады салона, начали подниматься наверх.
Это были ее первые слова за всю дорогу от больницы. Молодец дивчина, понимает, что после морских игрищ болтать как-то не хочется. Равно как выслушивать охи и соболезнования.
– Еле выношу даже короткие перебежки под палящим солнцем. Что поделать, северный я человек…
– Откуда? – без всякого любопытства поинтересовался Мазур.
– Ханты-Мансийск, – ответила Оксана. – До восемнадцати лет прожила в дыре, где солнце по-настоящему греет лишь два месяца в году.
Мазур кивнул – ну да, понятно: буровые, вяхиревские деньги – вот так она, должно быть, и попала в поле зрения работодателя Малышевского. И вежливо поддержал беседу:
– А в детстве, поди, казалось, что готова круглый год с утра до вечера жариться на пляжах?
– Вот именно. Теперь возможность жариться есть, а хочется, как это ни странно, тени и прохлады.
– Это как и с бананами, – поддакнул Мазур. – Когда их выбрасывали в продажу и за ними вытягивалась очередь длиной в квартал, думалось: дай только дорваться до бананового изобилия, вот уж тогда буду есть с утра до вечера. А сейчас бананы на каждом углу – и не хочется. Зато по-прежнему с удовольствием наяриваешь картошечку с селедочкой, которая уж вроде бы должна набить жуткую оскомину… Ан нет. Парадокс, как выражаются товарищи ученые, доценты с кандидатами… А этот герцог Бэкингем на часах – английский лорд, дворецкий или восковая фигура из личного собрания мадам Тюссо?
– Самый натуральный английский дворецкий, – сказала Оксана. – Стажировался при дворе и по сей день правящей Ее Величества королевы Елизаветы Второй, потом служил у всамделишного английского герцога, члена палаты лордов и владельца поместья в графстве Норфолк.
Дворецкий, о коем шел разговор – благообразный джентльмен самого чопорного обличья, прямой, как школьная указка, – стоял возле предупредительно распахнутой двери. Его лицо украшали бакенбарды, которыми не стыдно отсвечивать и возле особняков доподлинных пэров с сэрами. Обряжен он был в черный фрак, белую манишку с белой же бабочкой, руки обтягивают белые перчатки. Мазур невольно залюбовался колоритной фигурой. Это ж надо, в самом центре вильной Украины – натуральный английский дворецкий! Черт-те что творится на белом свете…
– Это случайно не тот одиозный персонаж, которого со скандалом выперли за кражи в Букингемском дворце?
– Абыдеть хотыте, да? – с кавказским акцентом произнесла Оксана. И продолжала уже серьезно: – Ну зачем нам работники с подобными рекомендациями? У нас же не советское предприятие с вечным недобором кадров. Свои кадры мы отбираем скрупулезно и тщательно…
Дворецкий склонил голову в величественном поклоне и с неподражаемым изяществом показал рукой на дверной проем: мол, ласково просимо, шановни джентльмены, ту ауа бьютифул грейт хату.
Внутри особняка их встретили столь любезная Оксане искусственная прохлада и молодой человек в белой рубашке с короткими рукавами, с которого можно было садиться писать картину «Типичный клерк в офисе».
– Здравствуйте, Кирилл Степанович, – голосом хорошо отрегулированного робота произнес Типичный Клерк. – Меня зовут Сергей, мне поручено препроводить вас к шефу. Какое-то время, чтобы привести себя в порядок, вам требуется? Нет? Тогда, пожалуйста, за мной. Вас ждут.
Он показал рукой на гостеприимно распахнутую кабину, сверху донизу зеркальную и размером с кабинет главной бухгалтерши в фирме, правда – фирме не слишком высокого полета.
– Нам предстоит спуститься на девятый подземный этаж? – поинтересовался Мазур, сохраняя на лице предельно серьезное выражение.
– Нет, – бесстрастно, как и положено роботу, ответил клерк Сергей. – Нам нужно подняться на второй этаж.
В Мазуре взыграл то ли дух противоречия, то ли элементарное мальчишество.
– Я не такой уж старенький, как кажусь, на второй этаж привык без лифта подниматься. От моей прогрессирующей подагры ходьба по ступеням, говорят, хорошо подмогает. А вы поезжайте, други сердешные, я вас догоню.
И направился к лестнице.
– Кирилл Степанович, зачем… – вырвалось у клерка с явно проступившей в голосе досадой.
«Ага, эмоции! – со злорадством подумал Мазур. – У киборга случился сбой в программе. Теперь гляди в оба, как бы все микросхемы не полетели».
Оба его провожатых обреченно потопали следом. Глупо с их стороны было бы бросить дорогого гостя одного, а самим раскатывать на лифте.
По лестнице Мазур поднимался неспешно, с интересом оглядываясь по сторонам. Можно сказать – изучал, как люди совсем уж богатые устраиваются в своих особняках. Мы-то, конечно, тоже не плебеи, однако для таких хором рылом все-таки не вышли… Ну, просто любопытно ему стало.
Что в холле, что на лестнице наблюдалось, по-научному выражаясь, торжество эклектики, то бишь механического соединения разнородного, подчас и вовсе несоединимого. Скажем – явно оставшееся с ранешних времен мозаичное панно, изображавшее некий колхозный праздник в стиле «Кубанских казаков», соседствовало с медленно проворачивающейся на постаменте абстрактной скульптурой в стиле мобайл, сработанной из скрученных металлических полос и проволочных усиков.
Сие отдавало некоторым сюрреализмом, но, как ни странно, неплохо сочеталось друг с другом. Притяжение противоположностей? Видимо, над интерьером вдумчиво поработал грамотный дизайнер – но уж точно не супруга богатея. Олигарх был холост. Кстати, в каком-то интервью Малышевский заявил, что женится в сорок три года, ни раньше и ни позже – дескать, такой график жизни он себе составил. Стало быть, еще три заветных года было у охотниц за толстыми кошельками, чтобы как следует подготовиться к битве за столь редкий экземпляр, как свободный олигарх.
Поднявшись на второй этаж, они проследовали широким, обитым темными деревянными панелями коридором, вид которого настраивал на сугубо деловой лад.
Как ни странно, некоей специальной охраны Мазур ни в холле, ни на этаже не заметил. Либо олигарх ничего и никого не опасается (что вряд ли, особенно в свете последних событий), либо охрана дом держит под контролем, сама оставаясь вне поля зрения, но готовая в любой момент к решительным действиям. А также вполне допустимо, что Малышевский терпеть не может торчащих в коридоре типов с оттопыренными с левой стороны подмышками.
Оченно кстати вспомнились шантарские Мазуровы злоключения и вор в законе с погонялом Гвоздь – у того тоже был особнячок, но победнее, подешевле… «Растем, товарищ адмирал», – сказал Мазур сам себе. И сам себе ответил: «Хотя, по большому счету, разницы-то никакой…»
Клерк Сергей открыл перед Мазуром высокую дверь. Цельнодеревянную, но такой толщины, что еще и не из всякого гранатомета возьмешь.
– Прошу вас.
Сергей остался за дверью, в кабинет вошли Мазур и Оксана.
Малышевский стоял у окна, сунув руки в карманы, смотрел вниз. Обернулся, когда беззвучно закрылась дверь кабинета.
– Проходите, пожалуйста, – показал на стоявший в углу столик с диваном и креслами вокруг него.
И не скажешь, что каких-то три дня назад этого человека на полном серьезе обрабатывали кулаками, и он едва жизни не лишился – нынче олигарх выглядел бодрячком и орлом. Никак не подумаешь, что именно он совсем недавно, размазывая юшку по ряшке, едва выбравшись из надувной спасательной шлюпки на ночной пустынной берег где-то в окрестностях Одессы, орал хрипло: «Вертолет мне! Прямо сейчас! Убью, суки, если вот прямо сейчас у меня не будет вертолета и Говорова!»
Вокруг подвывали отходившие от стресса супер-модельки, в голос матерились прочие олигархи, и уже шарили по холмам фары вызванных по мобильному телефону джипов… «Русалка», как будто ничего не случилось, спокойненько покачивалась метрах в двадцати от берега…
А Мазур, словно отгородившись от них невидимой стеной, ничего не слыша, смотрел в мертвое лицо Олеси, лежавшей на желтом песке в паре метров от линии прибоя.
Мазур тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Ноне Малышевский был одет демократически: в джинсы и футболку, что лишь подчеркивало его моложавость. Как и кроссовки на ногах.
– Садитесь, Кирилл Степанович, – Малышевский опустился в кресло, показал рукой куда-то вниз. – Напитки, сушеные фрукты и прочая простецкая закуска. Берите что хотите, стаканы там же. Сейчас у нас, что называется, по-простому.
Ага, это он имеет в виду полку справа от стола, и впрямь заставленную бутылками с яркими этикетками; там же валяются цветастые пакеты. Наверху стола находится лишь самое необходимое: открытый ноутбук, пепельница и письменный прибор с ручкой и бумагой.
– Ежели желаете холодненького, а то и вовсе ледяного – бар и холодильник вон там, за панелью с золотистым ромбом. Если что-то еще нужно, скажем, кофе, чай – говорите без стеснения, тут же принесут. Мне важно, чтобы гости – тем более, такие гости – чувствовали себя комфортно. Это не из врожденного благородства, хотя я вам и обязан жизнью, а из чисто прагматических соображений: с человеком гораздо легче разговаривать, когда он ни в чем не испытывает неудобства.
