Стивен Хантер - Крутые парни
Никто не посмел бы упрекнуть Лэймара в том, что он боится работы. На следующий день после их приезда на ферму он встал ни свет ни заря и поставил машину Степфордов в пустой хлев. Лэймар вытащил из двигателя аккумулятор. Затем, вооружившись вилами, с сеновала перекидал сено во двор. Потом теми же вилами набросал сено вокруг автомобиля. В конце концов, за сеном никто не смог бы разглядеть спрятанную в хлеву машину. Глядя на огромную кучу сена в пустом хлеву, никому бы и в голову не пришло, что за этим ворохом спрятан маленький грузовичок.
На следующее утро он рубил дрова. Около десяти часов к нему присоединился Оделл, и вдвоем, в одном героическом четырнадцатичасовом порыве, они распилили и раскололи на дрова все бревна. На третий день она сказала им, чтобы они расчистили землю за двором, там она планировала разбить со временем сад. Хотя это было сказано походя, Лэймар с жаром принялся за дело. Почти неделю он и Оделл сдирали с лица прерии жесткую траву, пока не добрались до красной почвы, которую почистили, разрыхлили и разровняли граблями. Они извлекли из земли по меньшей мере сотню больших камней и больше тысячи мелких. Потом вырубили кустарник и сухостой. Стволы порубили на растопку, а пни выкорчевали. Это была самая трудная часть работы, так как остатки деревьев держались за землю с упорством, с каким держатся за свой брак привыкшие друг к другу партнеры. Сколько было потрачено сил и пролито пота! Солнце пекло немилосердно, и знойный ветер гулял по прерии. Видневшийся вдалеке силуэт городка Уичито несколько оживлял пустынный горизонт.
— Вы только полюбуйтесь на них, — говорила Рута Бет. — Господи, как они вкалывают! Как мой папочка.
— Они элементарные дети земли, — значительно произнес Ричард. Его слова не произвели на Руту никакого впечатления.
Она просто взглянула на него сквозь узкие настороженные щелки своих глаз, не изменив выражения угрюмого лица, и сказала:
— Ричард, иногда ты говоришь, как ненормальный.
Это было самое большое разочарование: он не произвел ни малейшего впечатления на Руту Бет. Ей достаточно было одного беглого взгляда на бедного и несчастного Ричарда — и их отношения закончились, не начавшись. Но Лэймар, излучавший запах тестостерона и пота, манил ее, как кусок жирного бекона.
Руте Бет Талл было двадцать восемь лет. Она была сухощава и жилиста, как дикая собака. Носила она джинсы, тонкие дешевые свитера, поношенные блузки, тяжелые деревенские башмаки и перевязывала волосы широкой черной лентой. Несмотря на это, ее черные волосы патлами свисали ей на лицо. У нее была бледная, как мел, кожа и маленькие злые глазки, которыми она ощупывала окружающий ее мир. Она постоянно ожидала нападения, никогда не расслаблялась и всегда была в состоянии повышенной боевой готовности. Ногти ее были невероятно грязны и обкусаны. Она постоянно ощупывала себя в самых непристойных местах. Несмотря на угрюмость, ей был присущ некоторый романтизм, который был вначале направлен на Ричарда. Но затем Рута пересмотрела свои взгляды и решила, что этого романтизма больше достоин Лэймар.
Увидев в газете фотографию Ричарда, где был изображен момент суда, когда Ричарда судили за нападение на собственную мать, Рута вырезала ее из газеты. Она написала ему письмо. С той же почтой ушли письма и по другим адресам: президенту Клинтону, губернатору, Мерил Стрип, Хиллари Клинтон, Нэнси Рейган, Рональду Рейгану, Барбаре Буш и другим значительным особам. Ни от кого из них она так и не получила ответа, кроме рутинного «Большое вам спасибо за письмо». Но это она не могла расценить как реальный ответ. Так чета Клинтонов, точнее, их канцелярия реагировала на всю поступающую к ним корреспонденцию. Настоящий ответ пришел к ней через три месяца в виде самого Ричарда, забрызганного кровью, мало того, за Ричардом, а было это в одиннадцать часов вечера, ввалились Лэймар и его недоделанный двоюродный братец.
Документом, который положил начало такому обороту событий, было престранное и глупейшее письмо, какое Ричард получал когда-либо в своей жизни; оно его даже слегка шокировало.
Начиналось оно так: «Дарагой мистер Пид».
Далее следовало:
хотя ты не можешь меня знать, но мы с тобой одно целое. Я верю другую жизнь и во многие другие жизни и в каждой мы были друзьями и любовниками. Чистотой своих отношений мы бросили вызов Богам и они прокляли нас и паслали нас странсвовать по времени, мы всегда были вместе и знали друг о друге, мы чуствовали боль и горе друг друга, но мы никагда не были так близки, чтобы потрогать друг друга или вступить в палавые атнашения.
Как и ты я рано потеряла своих родителей в трагедии. Это было очень нелегко, но теперь я помирилась с образами мамы и папы. Они часто говорят со мной с неба, а это очень хорошее место. Там, как в больнице Говарда Джонсона каждый день меняют простыни и кормят вкусными салатами.
Мистер Пид, мне очень не хватает тебя, хотя я никогда прежде тебя не видела. Я так пристально вглядывалась в твою фотку в «Дейли оклахоман», что взглядом почти стерла ее со страницы. Мистер Пид, я знаю, что мы будем счастливы вместе, если только сумеем встретиться. Спасибо за внимание.
Твоя навеки Мисс Рута Б. Талл Рут 54 Одетт, Оклахома.
Когда он показал это письмо Лэймару, тот, шевеля губами, прочитал первый абзац и сказал:
— Ричард, я ни черта не понимаю. Она что, сумасшедшая?
— Я тоже так думаю, Лэймар. Она просто психованная баба. Но... я ей понравился. Она живет в деревне. Родители у нее умерли. Я думаю, что это самое подходящее для нас место.
— Гмм, — промычал Лэймар, — будь я проклят, а почему бы и нет? Это намного лучше, чем срать в открытом поле и простужаться, чтоб у нас все время текло из носа, а?
Они нашли ферму, наткнувшись на Рут 54 на почтовый ящик с надписью «Талл». Это был пустынный район графства Кайова, примерно в тридцати милях к западу от Лотона. Настоящий Запад без прикрас. Без конца и края прерия, пригодная только на то, чтобы пасти скот. Иногда попадались героически возделанные пшеничные поля. Но в целом создавалось впечатление открытого пространства, только на востоке возвышались цепи гор. Плоскость равнины, как в геометрической задаче, пересекали линии шоссейных дорог. От асфальтированных магистралей то и дело ответвлялись красные грунтовые дороги, которые на некотором расстоянии исчезали из виду, скрываясь в складках местности. Нужная им ферма располагалась в конце такой красноземной дорожки длиной в милю. Если повернуться спиной к двухэтажному дощатому насквозь прогнившему дому и посмотреть вокруг, то можно было смело воображать себя последними оставшимися на земле людьми. Дикая трава, могучие горы и ветер, гуляющий по бескрайней, насколько хватало взгляда, равнине.
Рута Бет не задала им ни одного вопроса. Стоило ей только взглянуть на живописную троицу, как ей все стало ясно. Она поняла, что это сам Бог послал ей награду за долгие годы тоскливого одиночества. Она нисколько не испугалась. Она улыбнулась Ричарду, кивнула Лэймару, но к первому подошла к Оделлу.
— Ах ты, бедняжка, — сказала она, — ты совсем изголодался. Пошли, я тебя накормлю. У меня, правда, не так много еды, но я с тобой поделюсь.
— Оделл любит овсяные хлопья, мэм, — сообщил Лэймар, — это его любимое блюдо.
— А какие он любит?
— Ну, больше всего медовые с орехами. Еще он любит облитые сахарным сиропом. Он не любит «полезных», ну, которые полезны для здоровья, знаете, эти без сахара, с орехами и все такое прочее.
— У меня есть кукурузные хлопья.
— Ну, от них он не откажется, но он не очень их любит.
— Вообще-то, я тоже люблю хлопья. У меня есть разные сорта.
— "Капитан Кранч"?
— Нет, мистер Пай, у меня нет «Капитана Кранча», но зато есть «Особые».
— Это такие, похожие на пшеничные палочки? Оделл не любит их. Он раньше любил их. Они вкусные и сладкие. Но с тех пор, как на коробке прилепили фотографию Майкла Джордана, он перестал их есть. Видите ли, там, откуда мы пришли, не принято любить ниггеров. Я знаю, что в наше время положено любить ниггеров, но попробуйте скажите об этом ниггерам в Мак-Алестере. Они посмеются над вами и перережут вам горло. Я вот убил одного здоровенного ниггера, с тех пор началось это катание яиц по Америке.
— У меня есть еще хрустящие пшеничные палочки.
— Хрустящие пшеничные палочки! Ты слышишь, Оделл? Хрустящие пшеничные палочки! У этой девчонки есть хрустящие пшеничные палочки.
— Усятие паатьки! Усятие паатьки! — говорил Оделл нараспев. Его смутные черты преобразились, охваченные всепоглощающей счастливой страстью.
— Пошли, Оделл, — сказала она и увела с собой огромного мужчину-ребенка. Лэймар повернулся к Ричарду.
— Твоя девчонка чертовски хороша, если хочешь знать. Если ты не сделаешь ее счастливой, я оторву тебе голову.
В этот момент Ричард понял, что пропал.
* * *Лэймар задумал заново покрасить дом. Уж очень он был пятнисто-серый, обшарпанный и мрачный. Он хотел, чтобы дом был веселым — такой ослепительно белый Дом счастливых белых людей, живущих на богатой ферме с кучей ребятишек. Ему изредка виделась странная Разукрашенная фантазия: все они — Рута Бет, и Ричард, и Оделл, и он, Лэймар, счастливо жили на этой ферме в этом красивом доме. И хотя ему становилось тепло на душе при такой мысли, он понимал, что ничему подобному не суждено сбыться. Вездесущий Джонни Коп побеспокоится об этом. Если бы проклятый Джонни Коп много лет назад не застрелил его отца, то не было бы сейчас всего этого кавардака с бесчисленными хлопотами и головной болью. И вот теперь он снова попал в западню и запахло жареным.
