Платон Обухов - Спарринг со смертью
— Мое тело тоже привязано.
Тонкий черный провод не был заметен в складках одежды.
«Взялся развязывать — давай уж до конца, — сказал сам себе Быков. — Вот я стою и вожусь с этой несчастной, а люди идут и думают: „Что общего может быть у этого крепкого мужика с этой калекой? Кто он ей? Брат? Сват?“
Цепочка рассуждений привела его к неплохому умозаключению.
Кого заинтересует человек, толкающий коляску с инвалидом?
— Что с вами случилось, — поинтересовался Быков, — у вас вся голова в крови?
Лена не стала молчать, а на что ей надеяться?!
— Меня выкинули из квартиры.
При слове „квартира“ Быков напрягся. Он пристально посмотрел на нее.
— Я как раз ищу себе угол. Их много?
— Мужчина, женщина и ребенок.
— Семейство?
— Что-то в этом духе.
— И как давно вас выставили на улицу? — поинтересовался боксер, разминая пальцы.
— Сегодня ночью.
— Не пустите на недельку квартиранта?
Он улыбнулся, демонстрируя крепкие белые зубы.
Улыбка Лене понравилась.
— Звони, — шепотом скомандовал Быков, прислонившись к стене так, что его невозможно было увидеть из квартиры, не выглядывая в коридор.
Она, чуть улыбнувшись, послушно постучала.
— Кто? — услышали они грубый мужской голос.
— Это я, — тихо прошептала Лена, откатываясь назад.
Дверь резко распахнулась.
— Жива, безногая, слава Богу! — воскликнул Гоша и шагнул через порог.
Быков нанес удар вполсилы, но этого было достаточно, чтобы сбить Гошу с ног. Не ожидая, пока тот очухается, Виктор добавил ему еще ногой, после чего, схватив за штаны, выволок на улицу.
Появившуюся на шум Юлю он отправил вслед за Гошей. Попытка завизжать была немедленно пресечена легким щелчком в лоб.
Генке дали возможность удалиться подобру-поздорову. Никто из троицы не смел и пикнуть. Они знали, что такое сила, они сами применяли ее и только ее и уважали.
— Прошу. — Виктор даже не запыхался.
Он вкатил коляску с Леной в квартиру и закрыл дверь.
Квартира парализованной одинокой женщины поражала своей невзрачностью. Дешевая старая мебель, отслоившиеся обои, потолки с желтыми разводами… Какие-то полочки с нехитрыми фарфоровыми безделушками…
Лена обернулась к нему с извиняющимся видом:
— Копила на ремонт, потом вот попала в аварию.
Быков улыбнулся и сжал ее руку:
— Все наладится.
— Естественно… — Глаза Лены просияли, когда Быков отдал ей пятьсот долларов.
— Как долго я смогу жить у вас на эти деньги?
Она посмотрела на него с удивлением и восхищением одновременно.
— Сколько угодно. Вы только что вернули мне жилье, я не могу брать с вас деньги.
— Это настроение быстро у вас пройдет, и все встанет на свои места. Договоримся на полгода, хорошо?
Она кивнула.
— Мы не знакомы. Я — Лена. А как вас зовут?
— Михаил, — соврал Быков.
Она провела его в комнату. Там стояла большая кровать, на которой валялось скомканное голубое атласное покрывало, маленький стол был уставлен пустыми бутылками и засыпан чешуей от воблы.
— Они все загадили, — пожаловалась Лена, — мне потребуется время, чтобы навести порядок.
— Это не самое страшное в жизни. У вас есть телевизор? — поинтересовался Быков.
— Нет, сломался. — Лене стало неловко, но ответ Быкова ее удивил:
— Отлично. Я пойду посижу на лавочке, надеюсь, здесь станет почище.
Действительно, когда через два часа он снова вошел в квартиру, там стало намного чище и приятнее.
— Быстро вы управились. — Он несколько мгновений рассматривал хозяйку, находя ее весьма привлекательной. — Такое жилье на самом деле можно сдавать.
— Спасибо, но я лучше как-нибудь…
Быков удивленно поднял брови.
— Ну, я не имею в виду вас, — смутилась Лена. — Я говорю вообще.
— Понятно, — сообразил Быков. — Женская логика, да?
Лена расхохоталась.
— Вы очень неплохо выглядите, — сделал комплимент Быков и направился в ванную.
Все это время он не снимал грима.
Он посмотрел на себя в зеркало. Еще немного, и грим станет заметным. Придется убрать. Как это перенесет Лена?
Быков осторожно снял наклейки с подбородка и носа. Теперь в зеркале на него смотрело знакомое лицо.
„Потом мы что-нибудь придумаем. Можно отрастить усы и бороду и еще больше укоротить прическу. С обильной растительностью на лице меня никто не видел, — подумал боксер. — Только вот с паспортом на имя Рамазина придется расстаться. Впрочем, может, Верник будет молчать и не станет раскрывать перед милицией свои паспортные дела“.
— Ты стал совсем другой — гораздо лучше. Что случилось? — Лена встретила его на кухне, ловко разливая чай.
Быков молчал.
— Ладно, — Лена махнула рукой, — не хочешь рассказывать — не рассказывай. Ты помог мне, и я не вправе задавать тебе вопросы.
— Позже я сам все расскажу, — пообещал Быков.
— Тебя действительно зовут Михаил?
— Нет, Виктор. Да какая разница?
— Никакой, пей чай. Тебе, наверное, интересно будет знать, — он поднял голову, — что в милицию я не побегу.
Быков отхлебнул горячего чая, и блаженство охватило его.
Положение у него — хуже некуда, но это не означало, что следовало отказаться от бегства в Турцию через Грузию. Но теперь Быкову приходилось полагаться только на себя.
„Я смогу это сделать. Да, я смогу это сделать сам. Но мне понадобятся деньги“, — рассуждал он. Но как их достать?
В общем-то выбор был невелик. Он мог обратиться к жене и попросить заложить гараж и машину. Кроме того, он мог потребовать у своего знакомого, управляющего филиалом банка „Империя“ Эдуарда Чижикова выдать ему свой вклад. В „Империи“ у Быкова лежала тысяча баксов на самый „черный“ случай. „Не густо, — подумал он. — Узнав об Алмазовой, Вера вообще может заявить о разрыве со мной. Да и Чижикову, выдавая деньги, пришлось бы нарушить не только строгие внутренние правила своего банка, но и законы… Ведь мне вряд ли удастся расписаться на банковском бланке о получении вклада. Пойдет ли Эдик на это? Пойдет ли Верочка на то, чтобы помочь мне — после того, что случилось?!“
И по-своему, по-женски она была бы вправе отказать ему. Актриса Алмазова была запоминающимся эпизодом его внебрачной жизни, да еще Ольга… А что, если Вере стало известно и о ней?! Хотя бы потому, что оперативники не могли не наведаться к Вере. И они не упустили бы случая во всех подробностях описать, какой ее муж злодей. Милицейские опера обожают это дело: тщательно подбирают компромат и докладывают женам об изменах их мужей, сопровождая рассказ фактическим материалом, включая фотографии.
А Эдуард Чижиков… Он дружил с этим респектабельным банкиром, неоднократно приглашал его к себе в Центр и проводил с ним индивидуальные тренировки по силовой подготовке и боксу… Неоднократно ходили в ресторан… Чижиков сам предложил вложить деньги в свой банк и предоставил льготные индивидуальные условия… Но выдержит ли это знакомство и поверхностная светская дружба то испытание, которому он собирался ее сейчас подвергнуть?! Да, Чижиков клялся, что сделает для него „все“… Но Быков слишком часто наблюдал, как люди, давая такие клятвы, затем с легкостью нарушали их, ссылаясь на изменение обстоятельств…
Другими словами, необходима вылазка в город, чтобы дозвониться до Москвы, потому что без денег он обречен.
— Ты почему ничего не ешь? — осведомилась Лена.
— Извини, задумался, — вздрогнул Виктор и отправил в рот кусочек хлеба с маслом.
Быков вышел из телефонной будки в радостном настроении. Вера не отказала в деньгах! Голос ее звучал подавленно, было ясно, как она переживает, но деньги обещала! Это было самым важным и таким удивительным, что Быков не мог поверить, что услышал от жены „да!“
„Теперь надо найти человека, который привез бы деньги, и кого-нибудь, кто мог бы эти деньги встретить“, — поставил перед собой задачу Виктор и решил зайти в какой-нибудь неприметный магазинчик за продуктами, а то ему и Лене на ее скромных запасах долго не продержаться.
Нина шла как в тумане. Этот парень — Ромка — оказался таким нежным и чутким, что она забыла обо всем на свете.
Они провели вместе уже неделю. Единственное, чего она боялась, так это финансового истощения своего партнера. Она рассуждала весьма здраво, полагая, что у такого парня, как Ромка, не может быть много денег. Но они будут вместе еще неделю, так как он отдал ей триста долларов вперед.
Нина считала, что ведет себя нечестно, ведь она тоже получает удовольствие и ей он совсем не безразличен, но ему приходится просто расплачиваться с ней, будто она какой-то механизм для удовлетворения. Но она же чувствует!
Она уже давно подумывала о том, чтобы оставить свое ремесло. Зачем отдаваться другим, когда на свете есть Ромка. Он не сделал ей ничего плохого, как раз наоборот, ни с того ни с сего стал менять текущий на кухне кран и разобрался с неисправной розеткой. Боже мой! Но это ведь похоже на семью! На ту семью, в которой жила Нина еще совсем недавно! Девушка решила, что сделает все, чтобы удержать Ромку около себя.
