Кирилл Казанцев - Инстинкт победителя
– У тебя все? – спросил осоловелый Василич, смакуя уже мелкими глотками темное вино. – Так вот, ты на самом деле придурок. На хрена тебе все это надо? Я, кажется, уже говорил свое мнение. Оставь, парень, эту затею. Это в лучшем случае тебя сочтут идиотом. А в худшем – сам знаешь что могут сделать. Деньги-то немалые на кону.
– Ты понимаешь, Василич, я только сейчас, вот благодаря этому делу, стал ощущать себя человеком. У меня цель появилась. И мне неважно, чьи это деньги, я делаю это для себя.
– А, понял. Из спортивного интереса.
– Ну, вроде того. Тебе не понять, я смотрю.
– Не, ну почему? «Были и мы рысаками когда-то». Когда-то и я за производство переживал. Но то другие времена были. Идеология была! – поднял он вверх скрюченный указательный палец, а потом поскреб им небритую щеку. – А ты…
– А у меня своя идеология! – горячо прервал старика Родин, подавшись вперед.
– Тихо-тихо, стакан мне не опрокинь, джигит, – осадил его Василич. – Ну, тогда возьми и засядь там в засаде. Как партизан. Может, и увидишь кого. Вроде как смену сдал, а сам на складе спрячься. Вот и увидишь, днем воруют или ночью. Тогда круг подозреваемых сузится.
– В принципе я и сам об этом думал, – признался Михаил. – Вот только как потом выходить через проходную? Да и ключи я сдаю утром.
– А ты утром сдай, потом сделай вид, что что-то забыл, – вовлекаясь в интригу, стал предлагать Василич. – Потрись на складе немного, да и занырни куда-нибудь. Заранее там подготовь себе укромное местечко и прихвати термос. Глядишь, и проскочит вариант.
– Пожалуй, так и сделаю. А что, другого способа я пока не вижу, – окрыленный новой идеей, согласился Родин. – Ладно, пойду помоюсь. А то весь цементом пропитался.
– А колонка сломалась. Горячей воды нет. Погрей в кастрюльке, – обрадовал Михаила сосед.
– Так, Василич, что бы ты ни говорил, а с зарплаты ремонт затеем, – категорично сказал Родин и отправился в свою комнату за чистым полотенцем.
Он не стал греть воду, а помылся под холодным душем. Не радовала глаз и обстановка в ванной. Местами отлетевшая кафельная плитка старого образца, ржавые подтеки на сантехнике, покоцанная метлахская плитка на полу. И вонь сыростью и плесенью, облепившей углы протекшего потолка. Ему было даже неприятно тут находиться. Не ледяная вода из расшатанного крана, а чувство брезгливости заставило его ускорить темп мытья. И он в очередной раз удивился тому, что ни на что это вообще не обратил внимания, когда тут очутился.
– Пока ты там закалялся, у тебя мобильник орал, – заявил Василич, когда Михаил вышел из ванной.
– Марина, наверное, – вслух предположил он, но перезванивать не собирался. – А чего ты себе такой не купишь?
– Да чего зря время и деньги терять. Все равно пропью, – отмахнулся тот. – А как насчет еще бутылочки?
– Хватит. Ты и так уже хорош.
– Ну, не настолько. Можно и лучше, – возразил старик, бесцеремонно запуская руку в портсигар Родина, лежавший на столе.
– Лучшее – враг хорошего, Василич, – поучительным тоном ответил Михаил и стал собираться уходить.
– Глупая поговорка. Когда тебя ждать в следующий раз? Мне теперь и самому интересно, как у тебя там выйдет, – с трудом прикурив уже от зажигалки, спросил старик.
– Не знаю. Вот купил бы мобильник, мы бы созвонились, – снова посоветовал Михаил, забирая свой портсигар и откладывая Василичу четыре «Астры» и дешевую китайскую зажигалку.
– Да иди ты к черту, – незло отмахнулся сосед.
– Сейчас пойду. У тебя пожевать что есть? На работу мне.
– А глянь там. Я уж не помню.
Михаил открыл холодильник, обнаружил в глубине верхней полки заветренную колбасу и сделал себе большой бутерброд с двумя ломтями черствого черного хлеба.
– Ну, прямо кулинар, – подметил Василич, наблюдая за спешными действиями Родина. – А я уж и забыл про нее. Это, кажись, Анька приносила. Кстати, про тебя спрашивала. Привет передавала.
Михаил промолчал. Ему совсем не хотелось сейчас вспоминать о своих кратковременных романах с пьющими женщинами. Анна была одной из них. Закрутив бутерброд в сомнительной чистоты полиэтиленовый мешочек, он положил его в свой пакет, где лежала старая одежда и камуфляжная куртка, и попрощался с соседом.
– А как у тебя отношения с этой… новой? – не отставал словоохотливый Василич.
– Нормально. Во всяком случае, я ей благодарен за то, что она для меня сделала.
– Аа-а, – важно протянул с пониманием старик. – А любовь? Любовь-то есть? – Было понятно, что ему совсем не хотелось оставаться одному. Пьяному Василичу требовалось общение. Михаил прекрасно помнил это состояние по себе, когда не то что сосед, а драный кот с помойки подойдет для собеседника. – Так есть?
– Не про нашу честь, – коротко ответил он. – Извини, спешу.
Выйдя на улицу, Родин только теперь достал из кармана куртки телефон и убедился, что звонок был от Марины. Он перезвонил. Та немедленно ответила и сразу затараторила:
– Миш, привет. Как дела? А ты где? Ты сегодня дома будешь? Тебя ждать?
– Нет, я уже на работу еду.
– А, ну да. Уже восьмой час. А у меня мама заболела. Мне с ней пришлось сидеть. Гипертония. Ну, это давление повышенное. Я так соскучилась. А ты? Ты утром-то вернешься?
– Нет. Завтра не жди. Дела.
– Уу-у, плохо. Даже вечером не появишься?
– Вечером, наверное, буду.
– Наверное или точно? Я чего-нибудь вкусненькое приготовлю. Ты чего бы хотел? – продолжала Марина заискивающим тоном засыпать вопросами.
– Не надо ничего. Я куплю сам, – деловито отрезал Родин и отключил связь.
Он не верил в больную мать. Даже если это и было так, он больше никому из женщин не верил. Но и вступать в спор не считал нужным. Просто пропускал мимо ушей этот треп, не позволяя себе в него углубляться. Но Марина вдруг тут же перезвонила:
– Миша, ты обязательно приходи. Мне с тобой надо об одном серьезном деле поговорить. Это важно. Только не по телефону. Хорошо? – в ее голосе действительно чувствовалось волнение.
– Хорошо, – пообещал он и снова сунул трубку в карман новой куртки.
Перед проходной ему пришлось переодеть куртку на форменную, предварительно хорошенько ее вытряхнув. Облачко цементной пыли поднялось вверх.
Сегодня он не стал вступать в разговоры с уже уходившей со склада Еленой Алексеевной. Да и о чем говорить? Здравствуйте и до свидания. Ему даже показалось, что она тому обрадовалась. Он же, заперев за ней калитку, поспешил к заветным ящикам с титановыми листами. Родин хоть и вымотался и за этот день, но также проверил первый и последний ряды. Все оказалось на месте. Это и порадовало, и огорчило его. Вор либо затаился на время, либо решил отказаться от дальнейшего хищения. Будет ли успешной его «засада», которую он запланировал на следующий день после окончания своей смены? Но в любом случае отказываться от этого мероприятия Михаил не собирался.
Он вернулся к своему рабочему месту. На столе по-прежнему лежала книга «Ваша кровь для нас». Открыл тумбочку. И бутылка водки все так же стояла на месте. Немного подумав, он позвонил Щербакову и спросил об этих предметах. Но тот шутливо от всего открестился. Родин не очень поверил ему, но все же уселся поудобнее и раскрыл книгу на том месте, где заложил закладку из клочка газеты. Начал читать. Сюжет так называемого романа набирал обороты. С каждой перевернутой страницей становилось все страшнее. В этом плане автор был виртуозом. Посмотрев на обложку, Михаил только сейчас прочел его имя. К его удивлению, автором была женщина. Какая-то Чернышева Т. С. В аннотации о ней не было ни слова. Но и так понятно, что только бабы могут быть так изощренны в своих пытках, еще раз убедился про себя Родин, но с интересом продолжил чтение. А еще через полчаса он начал пугливо озираться по сторонам. Ему везде чудились скрипы, шорохи, висельники и ведьмы. Невидимые существа лезли из-за углов каждого контейнера, окружающих его. Не отдавая отчета своим действиям, он полез в тумбочку и достал оттуда початую бутылку ничейной водки. В этот момент он действовал машинально, как на автопилоте. Возможно, насмотревшись на Василича. Или оттого, что многие годы подряд снимал любой негатив или напряжение алкоголем. Как бы то ни объясняй, он сделал внушительный глоток прямо из горлышка, практически не отрываясь от текста.
А после уже и начался тот почти бред, от которого он совсем очнулся, проводив взглядом местного сторожевого пса Файла, что так интеллигентно отказался от предложенного ему бутерброда с подветренной краковской колбасой, позаимствованного у Василича.
Практически протрезвев, Михаил понял, какую совершил оплошность, выпивая на рабочем месте под камерой видеонаблюдения. Кроме того, еще и книгу разорвал, и бутылкой о стену грохнул. Ни дать ни взять – умалишенный. Алкаш с белой горячкой. Именно этого от него и добивался враг. И он, как последний кретин, попался в эти ловко расставленные силки. Родин просто недоумевал, как мог такое допустить.
