Любовь Рябикина - У каждого свой путь
Павел даже есть перестал, слушая новости:
— Вот это да! А тот парень, что меня ткнул ножом, где?
Маринка вздохнула:
— Суд уже был. Сейчас в тюрьме. Пять лет дали, как за не предумышленное. Судья учел возраст и то, что впервые попал в милицию. Так мог бы восемь лет получить.
Малых посмотрел на нее:
— Он, как я слышал, твоим дружком детства был… Я этого не хотел, ты знаешь.
Маринка строго взглянула на него:
— Павел, все правильно! Когда переступают черту, надо сажать. Мы давно уже с Колькой перестали быть друзьями. Он сам во всем виноват.
Маринка положила лейтенанту второе и принялась за щи. Пообедав, Малых поблагодарил женщину и направился к себе. Бросил сумку с мелочами из больницы на кровать и отправился на доклад к командиру. По дороге встретил Степанова. Сообщил ему, что обедал у них. Саша пожал плечами:
— Ну и что?
Лейтенант помялся:
— Чтоб недоразумений не было!
Капитан расхохотался и натянул ему шапку на глаза:
— Дурак ты! Вы для нее дружки-приятели!
Обошел покрасневшего лейтенанта и направился домой.
Наступил май. Маринку в последнее время мучила тошнота. Она с трудом скрывала от мужа отвращение к еде. Все боялась, что он отправит ее в больницу. Попадать туда перед выпускными экзаменами не хотелось и она терпела. Корпела над учебниками больше обычного. Даже на весеннюю охоту на уток и гусей не пошла. Отец, Иван Николаевич, притащил им в апреле с десяток ощипанных птиц и похвалил дочь за усердие:
— Правильно, Маринка! Тяни на золотую медаль! С ней тебе пути открыты. Поступишь учиться на юриста, как пить дать! А охота, она никуда не уйдет. Осенью сходишь.
Родители копали огород. Саша вскопал участок перед окнами. Маринка посадила овощи, зелень и цветы. Степанов, по вечерам, начал перелопачивать целину в углу. За три дня разбил довольно большую площадку. От тещи приволок пару ведер картошки и засадил:
— Хватит от родителей таскать. Пора и самим себя обеспечивать, хоть частично.
Чтоб не мешать жене готовиться к экзаменам, вечерами ходил и помогал тестю с тещей копать усад. Приглядывался к тому, как они ведут хозяйство. Спрашивал обо всем. Иван Николаевич однажды пошутил:
— Саша, не поросят ли намылился разводить? Все расспрашиваешь, интересуешься.
Зять пожал плечами и вполне серьезно ответил:
— Почему бы нет? Место для постройки сарая найдется и на территории части. Хочу командиру идею подкинуть: устроить подсобное хозяйство при части. В солдатской столовой отходы остаются. Да и свое хозяйство не такая уж плохая штука!
— Маринка с учебой в институте не потянет скотину.
— Кто говорит, что она станет свиньями заниматься? Я сам хочу.
Тесть рассмеялся:
— Хлопотное это дело! Подожди, когда Маринка институт закончит, а то ведь тоже не удержится. Мяса у нас с матерью и на вас и на себя хватит. Видишь, бычок подрастает? К октябрьским праздникам зарежем. Да и поросят нынче трех взяли. Хватит! Не переживай.
Двадцать девятого июня у десятиклассников был выпускной бал. Маринка пошла в белоснежном платье, какое надевала на второй день свадьбы. Саша, ради такого праздника, по ее просьбе, переоделся в парадный офицерский мундир. Маринке вручили диплом и золотую медаль. Она взошла на сцену и директор пожал ей руку. Юная женщина смотрела в зал, а видела только мужа. Он хлопал ей громче всех и смеялся от радости за жену. Они танцевали все медленные танцы вдвоем. Никто из одноклассников не решился пригласить Марину на танец. Тонкие руки лежали на золотистых погонах. Обручальное кольцо поблескивало на правой руке. Во время одного из танцев она тихо прошептала, привстав на цыпочки:
— В январе-феврале у нас будет малыш…
Он остановился во время танца, словно наткнувшись на препятствие. Задохнувшись от радости и не обращая внимания на то, что вокруг полно народа, подхватил ее на руки и закружил по залу с криком:
— Марина! Марина! Я так счастлив!
Директор остолбенел. Маринка радостно смеялась на руках у мужа, уткнувшись лицом в его шею. Одноклассники расступались и останавливались, пропуская офицера, а он несся по залу, кружась в вальсе и никого вокруг не замечая. Край Маринкиного платья развевался и видны были красивые ноги в белых туфлях с кружевными бантами. Одноклассницы с завистью смотрели и украдкой вздыхали, поглядывая на своих несовершеннолетних кавалеров. Учителя улыбались, кто-то искренне, кто-то кривясь. Мария Васильевна со словами:
— Какое бесстыдство!
Встала и вышла из зала. Услышавший ее слова директор выскочил следом. Учительница остановилась, услышав шаги. Юрий Семенович твердо сказал:
— Это не бесстыдство! Они любят друг друга и можно только порадоваться за эту пару. Раз уж так все получается, я предлагаю вам покинуть наш коллектив добровольно. Вы умудрились поссорить всех, я больше этого терпеть не намерен! Надеюсь, вы меня поняли, Мария Васильевна?
Классная проорала на весь коридор:
— Такого выпускного класса, как нынче у меня еще не бывало! Педагогического коллектива хуже вашего тоже не было!
Директор взорвался:
— Это не класс и коллектив плохие, а вы плохой учитель и человек!
Женщина застыла с открытым ртом, а директор развернулся и вернулся в актовый зал, чтобы посмотреть на выпускников. Юрий Семенович чувствовал себя после этого тихого боя победителем и искренне радовался победе.
Усама бен Ладен закончил университет и получил диплом. Вернувшись домой он не захотел работать по гражданской специальности и сразу же пошел по военной части. На дворе стоял 1980 год. В Афганистане шла война.
Молодой араб, отравленный идеями Раббани, направился в Пешавар. В это время он желал вырваться из под опеки мусульманского лидера и проверить собственные силы. В Пакистане его связи, знания компьютера и главное, страстное желание собрать все мусульманские государства “под одну крышу” на основе шариата, могли пригодиться. Вместе с многочисленными братьями, родственниками и соратниками он финансирует снабжение назревавшей войны в Афганистане, используя покровительство саудовских властей и ЦРУ.
Через короткое время он понимает, что уход от Раббани был преждевременным и возвращается под крылышко Учителя. Это был суровый период поисков своего места в джихаде. В этой борьбе использовалось все: наркотики, деньги, предательство, суры Корана.
Саша вошел в квартиру необычайно тихий. Повесил китель на плечики. Маринка радостно выбежала из комнаты ему навстречу и осеклась, увидев его странный вид:
— Что случилось?
Он подошел и прижал ее к себе, уткнувшись лицом в пахнущие солнцем волосы. Погладил по худеньким плечикам:
— Ты только отнесись спокойно. Меня отправляют в Афганистан.
У Маринки потемнело в глазах, но она пересилила себя. Шепотом спросила:
— Надолго?
— К Новому году вернусь.
— Там же война идет…
— Какая это война? Партизанщина! Вот-вот все закончится. Мне придется сопровождать колонны с грузами из России и для наших и для афганцев. Беспокоиться, в принципе, не о чем. Только то, что полгода друг друга не увидим… К рождению сына я дома буду!
Она подняла голову и тихо спросила:
— Когда отправление?
— Через неделю.
— Кто еще едет?
— Юрка Лозовой и я.
Маринка отстранилась, какое-то время пристально смотрела на него. Сердце мучительно защемило, страшное, не хорошее предчувствие закралось в душу. Она не выдержала и заплакала. Сначала тихонько, а затем в голос, по-бабьи, завыла. Он попытался успокоить, крепко прижал к себе, беспорядочно целовал лицо и волосы:
— Марина, родная моя, что ты? Пожалей хотя бы ребенка. Успокойся.
На ее крик в квартиру вбежал без стука Лозовой. Остановился у двери, все поняв:
— Маринка, ты что? Мы же не на веки уезжаем! Проведем несколько колонн и вернемся. Там сейчас обстановка почти стабилизировалась. Много ли навоюешь со старинными винтовками против автоматов, а у них там, по слухам, до сих пор феодальный строй. Представляешь? Ты чего? Вернемся! Еще и Новый год у вас справлять будем!
Она потихоньку успокоилась. Кулаком стерла слезы со щек:
— Садитесь оба за стол. Обедом кормить буду.
И направилась к плите.
Неделя пролетела, как один день. Она с ужасом смотрела на настенный календарь, листки с которого облетали, словно листья осенью. По ночам ласкала и целовала мужа так, что он засыпал полностью опустошенный. А она не могла уснуть до утра, разглядывала в темноте лицо мужа и беззвучно плакала. Маринка осунулась и почернела. Мать пробовала с ней поговорить:
— Так нельзя, дочь! Тебе о дите подумать надо. Вернется к тебе Саша, вот увидишь! В газетах пишут, что обстановка нормальная. Хочешь, принесу статью?
