Виталий Гладкий - Кровь за кровь
Какой-то не такой – вот и вся мотивация. А первый мой разговор с нею не получился. Мы оказались на разных политических платформах… – Он грустно улыбнулся. – Учитывая остроту нынешнего момента, это очень существенно. А я, дурень, попер буром. Теперь придется идти на попятную и изображать из себя перековавшегося, души не чающего в коммунистических идеалах.
– Может, он вмазал грамм триста прямо с утра и, вместо того, чтобы пахать, волынил как бобик? Среди наших работяг "странных", в том числе и в начале трудового дня, пруд пруди.
– Те, кто составлял протоколы, думали точно так же, – иронично ухмыльнулся Плат.
– Что доказывает стереотипность мышления бывших совков. Нашей общей мамой была социалистическая идея, а папой – где-то загулявший коммунизм. Ничего не поделаешь, плохие гены. Потому дерзай, босс. А я уже бегу по объектам.
– В кабак он бежит, – грубо и нетактично вмешался в наш разговор Маркузик. – Этот прохиндей уже весь издергался, жаждет похмелиться.
– Вот и делай людям добро, – сказал я с кислой миной. – Я его, можно сказать, из того света вытащил, грудью заслонил от врагов, а он на меня напраслину возводит. Где нужные мне материалы, ты, неблагодарный?
Марик что-то буркнул себе под нос и скрылся в своей келье. Вскоре он возвратился и ткнул мне в руки распечатку.
– Не густо, – сказал я задумчиво, просмотрев напечатанное. – Работа предстоит нелегкая и потребует расходов. В том числе и на такси.
– Ага, на такси… – Марк завелся и откровенно хамил; и кому!? – Мы такие глупые, что так сразу тебе и поверили. Плат, я точно знаю, что он ездит на общественном транспорте, а в отчетах указывает суммы, от которых волосы дыбом становятся. Мы ему об этом говорим, говорим, но с него все как с гуся вода.
– Все это ложь, – категорически возразил я. – Во-первых, ты кудрявый, как пудель Артамон, и чтобы распрямить и поставить дыбом твою щетину нужны средства позабористей, а во-вторых, возможно, я где-то и сэкономил, но только за счет собственных ног. А такая самоотверженность, как вы понимаете, требует определенной компенсации.
– Ладно, пусть чешет. Распишись… – Плат выдал мне деньги и подсунул гроссбух. – В старые времена, при советской власти, ты уже торчал бы в тюряге за растрату.
– Вот потому я обеими руками за демократию и капитализм. Все, привет. Если не вернусь, считайте меня погибшим при исполнении…
Верно говорят: не буди беду словесами, она и так придет. Дернул меня черт за язык…
Оказалось, что лифтовое хозяйство нашего областного центра находится в плачевном состоянии. Милая девушка, уже разменявшая четвертый десяток /она меня сразу предупредила, что холостячка и по вечерам всегда свободна/ и работающая старшим диспетчером "Горлифторемонта", так долго рассказывала про беды своей родной организации, что я едва не выбросился из окна третьего этажа управления от удушающего запаха ее цветочных духов и сорочьей трескотни, насилующей мои несчастные уши. Мне пришлось представиться корреспондентом какой-то газеты – ксива, которую я ей показал, была сварганена на цветном принтере Маркузиком и запрессована в прозрачный пластик вместе с моим личным фото; я даже не удосужился прочитать, что на ней написано. /Правда, там была указана другая фамилия – так на всякий случай/. А потому я просто обязан был проявлять дьявольское терпение и даже делать вид, что веду запись беседы при помощи не работающего диктофона.
В конце концов я выяснил, что ремонтными группами заправляет старший мастер участка и сменные диспетчеры, находившиеся в другом месте, далеко от центра, что машин не хватает, с бензином туго, запчасти и кабель разворовывают, а слесари из-за постоянных задержек с зарплатой с горя пьянствуют каждый день /интересно, за какие шиши?/ и больше трех месяцев в "Горлифторемонте" не держатся.
Странно, но меня неожиданно осенило. Я подумал, что если ремонтники лифтов как-то причастны к похищениям, то, скорее всего, такая бригада не подвержена текучести кадров. На мой вопрос остались ли в управлении ударники лифторемонтного труда, девица-пулемет выдала мне очередь почти в упор, но, как ни странно, на этот раз я почувствовал полное удовлетворение и даже желание поцеловать ее в щечку, но через промокашку.
Тепло простившись с темпераментным старшим диспетчером и пообещав как-нибудь заглянуть на чашечку кофе прямо в ее будуар, я вымелся из управления со скоростью курьерского поезда. Мне казалось, что я наконец нашел кончик ниточки, готовый привести талантливого детектива Сильвера к клубку, на который намотана тайна похищения Кристины…
В отличие от управления, на участке меня приняли сдержанно и даже холодно.
– Тебе чего? – напрямую брякнул мастерюга, коренастый мужик лет пятидесяти, одетый в старый костюм и /о, чудеса!/ лаковые штиблеты, которые носили еще при царе Горохе. – Ходют тут всякие… – проворчал он под нос.
– Я от Алевтины Михайловны! – пришлось мне бодро отрапортовать полупролетарию, нечаянно, и главное вовремя, вспомнив имя-отчество старшего диспетчера – А, эта… – не меняя выражения лица, безразлично сказал мастер. – И что она хочет?
– Не она, а читатели нашей газеты. Я корреспондент… – Тут я быстро вынул свою ксиву, чтобы не ляпнуть чего-нибудь невпопад, и помахал ею по примеру Остапа Бендера перед глазами собеседника – с таким расчетом, чтобы он хорошо рассмотрел лишь мою фотокарточку.
– Ну и что? – тупо уставился на меня мастер.
Интересно, подумал я, он действительно недоразвитый или прикидывается толстокожим и недалеким?
– Жалобы поступают… – необдуманно начал я свою проповедь; и тут же был сметен словесным потоком, хлынувшим из луженой глотки мужика.
– Эти суки уже достали нас своими жалобами! – взревел он медведем. – Скоро в пассажирских лифтах танки будут поднимать! Они думают, что техника все выдержит! А где мне новые тросы брать!? Я еще не научился рожать запчасти! Бля!.. Людей нет, кнопочных пультов у снабженцев не допросишься! Бля!..
Он бушевал минуты четыре. Я благоразумно поддакивал и кивал. Мне был знаком такой тип человеческой натуры. Главное в подобных ситуациях – выражать живейшее участие и сочувствие и терпеливо ждать, пока клиент не выдохнется. Тогда его можно брать за жабры и преспокойно, без особых усилий, тащить на сковородку – он и не трепыхнется.
Наконец, выдав виртуозный многоэтажный мат /похоже, мастер уже принимал меня за своего в доску/, он грузно сел на скамью, почерневшую от въевшегося в дерево мазута, составлявшую вместе с двумя табуретами, письменным столом, на котором валялись костяшки домино, сейфом и металлической вешалкой-стойкой все меблировку его, с позволения сказать, "офиса".
– Ну что за люди?! – тихо и как-то жалобно сказал он и потупился.
– Да-а, люди у нас… – Я сочувственно вздохнул. – Я как раз и хотел поговорить о ваших лучших слесарях-ремонтниках. Редакторское задание. Гоним, понимаешь, разную чернуху, а про трудового человека – ни гу-гу.
– М-м… – невразумительно промычал мастер, не поднимая глаз.
– А мне Алевтина Михайловна говорила, что на вашем участке есть действительно стоящий народ. Кадровые работники, гордость лифторемонта…
– Ну уж, кадровые… – буркнул мастер. – Почти все работают у нас без года неделю.
– Почти?
– Есть несколько человек… – не очень охотно сказал мой собеседник. – Они оформились в ремонтную бригаду года три-четыре назад. Ничего ребята…
– Имена, фамилии!? – От нетерпения я даже подпрыгивал на стуле. – Где их можно отыскать? Мне нужно взять интервью. – Я достал из кармана диктофон и пощелкал кнопками.
Мастер опасливо посмотрел на мои манипуляции с мини-гавкунчиком и осторожно ответил:
– У них за главного Храпов, вот ты с ним и… Сейчас бригада на выезде… – Мастер назвал адрес. – Поезжай, если застанешь на месте – поговоришь.
– А вот вы, как руководитель, что можете сказать о их работе?
– У меня претензий к ним нет, – как-то чересчур сдержанно ответил мастер. – Если нужно – авария или еще что – без разговоров выходят и в воскресные дни, и по праздникам.
Надежные парни.
– Люблю надежных парней, – сказал я с вдохновением и, распрощавшись с полупролетарием, поторопился покинуть его неуютную конторку.
Мне снова пришлось, наступив на горло собственной песне, потратиться на такси. В сыскной горячке я даже забыл о своем страстном желании промочить горло, а потому по ходу купил в киоске бутылку ледяного пива и оприходовал ее не торопясь, с достоинством, чтобы ушлый шоферюга не подумал будто везет какого-нибудь ханурика, страдающего похмельным синдромом.
Дом, в котором работала бригада ремонтников лифтов, мы нашли довольно быстро, потому что и я, и таксист были аборигенами и знали город как свои пять пальцев.
Расплатившись с водилой после непродолжительного спора, в котором мы выясняли сколько должен был показывать почему-то не включенный счетчик, я прогулочным шагом направился к подъезду, где стояла машина с изрядно выцветшей надписью на будке "Горлифторемонт". В кабине никого не было, дверь будки тоже оказалась заперта, и мне ничего иного не оставалось как отправиться на поиски передовиков производства по всем двенадцати этажам здания пешком, потому что и грузовой, и пассажирский лифты, понятное дело, не работали.
