Данил Корецкий - Кто не думает о последствиях…
– Чего ты цепляешься? Она же из-за тебя ушла… Я весь город объездил, не нашел! Что я сделаю? Заявлять пойду, опять оштрафуют…
– Из-за меня?! Да ты что?! – У Нины Михайловны даже голос осип. – Да я ишачу с утра до вечера, парик ей купила, компьютер! А ты что купил?!
Начинался скандал, и Иван решил отпустить тормоза и тоже облегчить душу.
– А я не ишачу?! Прихожу, а ты вечно с перекошенной мордой! И борщ всегда невкусный!
Он бросил ложку в тарелку, так что вокруг полетели брызги.
Но тут из прихожей донесся длинный и требовательный звонок. Настолько длинный и настолько требовательный, что Нина Михайловна замерла с открытым ртом, так и не выплеснув накопившийся поток слов.
Иван вытер рот ладонью и направился к двери, выглянул в глазок, но ничего не увидел, и это ему сильно не понравилось.
– Кто там? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал требовательно и властно, как у хозяина в своем праве.
– Открывайте, участковый!
«За что? – всполошился Иван Петрович. – Что на красный проехал? Или вчера через двойную осевую развернулся? Так нет, это ГИБДД… Да и не ходят из-за такого по домам… Может, за тот мешок, что на Лобачевского отвозил?»
– Какой такой участковый! – взвизгнула из-за спины Нинка. – Время сколько, видели?! По ночам участковые не ходят!
– Не откроете, дверь выбью! – раздался уже другой голос, твердый и шершавый, как рашпиль.
Иван Петрович понял, что и двойная осевая, и мешок – полная ерунда по сравнению с той бедой, которая надвинулась на их дом. И повернул головку замка.
Дверь распахнулась, четыре тяжелые фигуры в касках, черных масках, бронежилетах и с автоматами наперевес ворвались в квартиру и разбежались по комнатам. Иван оказался прижатым к стене, железные пальцы схватили его за горло, запрокинув голову так, что он больно ударился затылком о стену.
– Где оружие и взрывчатка?! – в упор рассматривая его бешеными глазами над черным краем маски, спросил обладатель шершавого голоса. Чувствовалось, что он был готов к выстрелам навстречу и схватке не на жизнь, а на смерть!
– Ка-какое ор-руж-жие? Нету… Нету…
«Тяжелые» вернулись.
– Все чисто!
Супругов Воробьевых отвели на кухню. Туда же зашли участковый в форме и несколько штатских – у одного на поводке была маленькая собачка. Последними завели соседей из соседней квартиры. Они мялись – с одной стороны, как-то неудобно, а с другой – интересно.
– Я следователь, – представился молодой человек с короткой стрижкой. – Вот постановление на обыск в вашей квартире. Предлагаю добровольно выдать запрещенные предметы, оружие и взрывчатку!
– Да откуда она у нас! – Нина Михайловна начисто потеряла агрессивность. – Вы что-то перепутали!
Супруги надеялись, что это ошибка, но тут один из штатских включил телевизор.
«Личность террористки установлена, это Виктория Ивановна Воробьева из города Волговятска», – скороговоркой говорил диктор, и на экране появилась фотография блудной дочери. Надежда на ошибку растаяла, как снег весной. Родители окаменели.
– Так что ничего мы не перепутали, – сказал командир «тяжелых», с шершавым голосом. Не встретив вооруженного сопротивления, он успокоился, и глаза у него стали самыми обычными – усталыми глазами делающего тяжелую работу мужика.
– Хорошую дочку воспитали, спасибо!
– Нет, нет, не может быть, – Нина Михайловна зажмурилась и замотала головой. – Мы же так дружно жили… Я ей парик купила дорогущий…
Штатский с собачкой обошел комнаты, тоже доложил: «Все чисто!» – и вместе с «тяжелыми» покинул квартиру.
– Ясно, начинаем! – распорядился следователь.
Участковый занял место у входной двери, а следователь с двумя специалистами и понятыми зашли в комнату Вики. Родители пошли следом и стали на пороге. Мягкая игрушка – потрепанный бурый медведь в мелированном парике, сидящий на небрежно заправленной Викиной кровати, удивленно смотрел пластмассовыми глазами на такое нашествие незваных гостей.
Двое молодых парней включили ноутбук. На экране появились крупные буквы: «Ненавижу вас всех!»
Следователь хмыкнул.
– Говорите, очень дружно жили?!
– Ну да, – не очень уверенно сказала Нина Михайловна. – Ничего не понимаю… Может, обиделась? Вон парик, знаете, сколько он стоит?
Следователь порылся в столе, извлек какую-то тетрадку, полистал.
– А это что? – Он показал родителям открытую страницу.
«Халима, Захира, Уарда… Салима – полная здоровья, Афрах – счастливая, Фаиза – победительница…» И росписи напротив каждого имени.
– Не знаю, – выдавил из себя Иван Петрович. Он ничего не понимал.
Нина Михайловна промолчала, только головой качнула.
– Но росписи чьи?
– Росписи ее, Викины…
– А вот тут еще какие-то слова на арабском… Она что, арабский язык учила?
– Мы не знаем…
Соседка-понятая осуждающе поджала губы, ее муж свирепо выпятил нижнюю челюсть. То ли они не одобряли странное увлечение Вики, то ли злились на неосведомленность ее родителей.
– Подойди, Сергей, – сказал специалист, занимающийся ноутбуком. – Тут есть кое-что интересное…
Следователю уступили место перед монитором, и он быстро прочел переписку.
– Кто такой Эмиль? – закончив, спросил он.
Но никто из родителей ему не ответил.
– Где обитает этот красавчик, определили? – снова спросил следователь, но с другой интонацией, и стало понятно, что он обращается к коллегам.
– Да, – сказал компьютерщик. – Повезло, что он статическим IP-адресом пользовался и без всяких анонимайзеров. Дагестан, село Узергиль. И еще один корреспондент из этого Узергиля – какая-то Тамара. Вряд ли простое совпадение…
– Хорошо, очень хорошо, – потер руки следователь. – Сообщи дежурному, пусть передаст инициаторам. У них небось каждая минута на счету… – И повернувшись к понятым, сказал: – Ноутбук изымаем, эти арабские записи тоже… Ну, и парик, на всякий случай.
После чего принялся составлять протокол обыска.
Глава 3
РАЗМИНКА «МЕЧЕЙ»
Подмосковье. Стрельбище
Интерактивный тир – вещь, несомненно, хорошая, но навыков стрельбы на дальние дистанции в нем не выработаешь. И из пулемета тут не постреляешь, не говоря о гранатометах и огнеметах, да и гранаты не пометаешь… Для всего этого надо выезжать на стрельбище.
На полигоне учебного центра внутренних войск, который «мечи» использовали для проведения практических стрельб, в этот день было, как обычно, ветрено. Ветер здесь всегда. С одной стороны – он затрудняет стрельбу, с другой – это реальная обстановка, в которой всегда и приходится действовать.
Сергей Ратников и Виктор Котин вышли на позиции. Слева от каждого были кирпичные кладки, имитирующие ступенчатую стену, приблизительно метр высотой и два шириной, старательно раскрашенные солдатами обслуги в черно-зеленый камуфляж. Стены позволяли стрелять из-за укрытия – с колена, лежа и даже из окна, которое имитировал квадратный проем в средней ступеньке. Позиции разделяла дорожка от исходного к огневому рубежу, которая по армейскому пониманию порядка была посыпана желтым песком и по тому же армейскому пониманию порядка обрывалась через двадцать метров. Дальше начиналось поле, заросшее травой и сорняками.
– Ну, что, начинаем? – спросил оружейный техник Горев. Если прицелы сбиты, именно ему придется с ними возиться.
– Начинаем, начинаем…
Снайперы привычно расчехляли оружие. Сегодня это были винтовки «Rangemaster.338», утопленные в поролоне легких и надежных алюминиевых кейсов. Немудрено – каждая являлась сложным, особо точным прибором и стоила около миллиона рублей. Рядом лежали стойки для крепления мишеней, большой молоток, карематы[19], стояли зеленые металлические контейнеры для транспортировки ночных прицелов, коробки с патронами, пустой патронный ящик для сбора стреляных гильз, деревянные колышки, пакет с разноцветными надувными шарами и две ростовые мишени на заостренных древках.
– Сегодня ветер меньше, чем в прошлый раз, – сказал Ратников.
– Угу, – ответил Котин.
– Ну что, проверим сначала по пристрелочной, на сотку?
– Угу.
– Сегодня ты красноречив, как никогда. О чем задумался?
– О главном вопросе физики: почему у тех, кто побывал на войне, крыша едет?
– Ничего себе! Не знаю, как насчет «едет», но у тебя под крышей все перемешалось. Физику с философией путаешь, – усмехнулся Ратников. – А чего ты вообще над этим вдруг заморочился?
Белый фонарь на вышке оператора показывал, что вести огонь запрещено. Они взяли металлические стойки, мишени и пошли в поле, продолжая разговор на ходу.
– По телеку фильм про Криса Кайла показывали… Его бывший морпех застрелил на стрельбище. Сказали – из-за посттравматического стресса. Мне Лариска и говорит: «Мол, видишь, что после твоих командировок случается. И этот Кайл был снайпером, и ты, оба воевали в горячих точках… И тот морпех такой же! И твои друзья такие!»
