Тебе, Победа! - Мошков Кирилл
После получаса листания справок они выяснили следующее.
Они находились в Космопорте Галактика, в его восточном полушарии, в районе Четырехсотых Северных горизонтов. Вокруг на сотни километров во всех направлениях простирались никем не населенные сектора стратегических складов. Они даже выяснили точное наименование своего сектора — ON07-40-417: только вот чем это могло им помочь — непонятно.
Восемнадцать коридоров на их этаже были эмбрионом жилого сектора, пятьсот лет назад пристроенным к сектору ON07-40-417 — тогда после колоссального потока беженцев из системы Толимана, вызванного Последней войной с Мирами Кальера, Космопорт запасался резервными жилыми помещениями. В справочной системе пятисотлетней давности, конечно, ничего не было сказано о том, почему эмбрион сектора так и не был востребован и активирован.
Конечно, из этой системы нельзя также было узнать и того, как попали сюда Реми и Клю, где Йон, Легин и Ёсио. А главное — что делать дальше. Об этом предстояло догадаться самостоятельно.
Расхрабрившись, Реми и Клю через некоторое время предприняли новую вылазку. На этот раз они были одеты в лабораторную униформу, за поясами курток под халатами таились тесаки. Клю несла то, что они сочли полезным в «резервных комплектах АДК» — два фонаря с зарядным устройством и аккумуляторами (для переноски идеально подошел кофр от «резервного комплекта»). Реми нес на плече серый контейнер на ремне — в контейнере оставалось еще целых тридцать два рациона.
Они долго выглядывали с галерейки, пытаясь по тоскливым гудкам определить, где находится робот, который их все еще страшил. Наконец робот прополз под ними и удалился в десятикилометровую даль сектора с резервуарами. Тогда они выскочили на галерейку, пробежали по ней метров сорок и отправились в долгое путешествие вниз по ребристым ступенькам бесконечной лесенки. Справочная система, конечно, не могла подсказать им, где искать выход из сектора и как вообще попадать из одного сектора в другой. Для того, чтобы знать такие вещи, надо долго жить в Космопорте. А представления Реми и Клю о Космопорте были совершенно умозрительными — с десяток книг, где действие происходит в Космопорте, и с десяток фильмов, где мельком показаны помпезные Залы Ожидания, богемная Субурбия или аристократическое Старое Ядро. Поэтому они поступили так, как подсказывал им лесной опыт — единственный, который у них был: быстро перебежали открытое пространство, ненадолго затаились среди «стаканов» с водой и перебежками вдоль их сверкающих прозрачных выпуклостей двинулись в сторону, противоположную той, куда ушел робот.
Когда они спустились в тоннель, вдоль которого тянулись гигантские трубы и кабели — это был межсекторный тоннель, только они об этом не знали — Клю вдруг схватила Реми за локоть:
— Смотри, тут кто-то есть.
Впереди через тоннель кто-то перебежал.
И Реми, и Клю мигом выхватили тесаки, не зная, то ли вперед бежать, то ли назад.
Впереди кто-то метнулся обратно через тоннель. Реми острым лесным взглядом увидел мальчишку. Обыкновенного мальчишку.
— А ну стой! — гаркнул вдруг Реми. — Руки за голову и ко мне!
Клю невольно глянула на братца: губы сжаты, боевая стойка, тесак вперед, общий вид угрожающий. Чтобы не отставать, она сама приняла стойку на полшага сзади.
— Дяденька, не бей! — донеслось спереди.
— Ко мне, я сказал! — крикнул Реми. — Считаю до трех!
— А если он там не один? — шепотом сказал Клю, но мальчишка уже приближался, заложив руки за голову и спотыкаясь. Нет, обыкновенным он не был: длинные, спутанные волосы, грязная одежда, за спиной обвисший рюкзак, на ногах рваные кроссовки. Клю вспомнила фильм «Крысы идут в рай» и поняла, кого она видит перед собой. Чаннаго. Бездомные нищие Космопорта — чаннаго. Несчастные люди без жилья, денег, работы. Их отлавливает полиция, чтобы отправлять на каторгу — за нищенство полагается каторга на безжизненных индустриальных планетах Империи. Их, чаннаго, боятся другие категории бродяг — хиппи и родстеры, у которых есть паспорта и которых, если что, полиция просто вышлет на родину в грузовом корабле. Чаннаго — как затравленные крысы, но крысы опасные. От безнадежности они очень коварны и жестоки, но боятся тех, кто сильнее.
— Видно, он по одежде нас принял за какую-то власть, — шепнула Клю брату.
Тот кивнул и прошептал в ответ:
— Это чаннаго. Будь осторожна.
Приблизившись шагов на десять, чаннаго остановился, быстро глянув на Реми, на Клю и снова опустив глаза. Не такой уж он был и маленький — лет, наверное, пятнадцати — только очень тощий и грязный. Снова стрельнув глазами, чаннаго вдруг набрал в грудь воздуха и заныл:
— Начальник, ну чо я сделал-то? Ну я тут ничо не трогал, в натуре, нача-альник! Начальник, не надо, дядь, а дядь? Хошь, вот щас смоюсь ваще, следов моих не будет?
С этими словами он вдруг сунул руку куда-то за воротник, выхватил оттуда что-то стальное и метнул в Реми.
Лесной человек, Реми среагировал моментально. Пока его рука с тесаком поднималась, чтобы отбить брошенное в него оружие, он успел еще сильно удивиться: что такого он сделал этому бродяге, чтобы тот сразу напал на него? Потом он напомнил себе, что это — чаннаго, несчастный человек, что он порожден неправильностями в социальном устройстве Космопорта в частности и Империи вообще, что опасная и мрачная жизнь приучила его, как крысу, защищаться всеми способами… Все равно не получалось: зачем тогда бродяга не убежал сразу? Реми легко отбил вертикально вверх то, что в него бросили, нашел предмет глазами и поймал левой рукой. Это был сточенный, блестящий кухонный нож длиной сантиметров тридцать.
— Это ты, парень, зачем? — спросила Клю.
Чаннаго заметно посерел, азиатское плоское лицо мгновенно покрылось потом.
— Это ты, парень, зря, — объяснил Реми. — Ну-ка, медленно и осторожно кидай в сторонку все, что там у тебя еще есть. И учти, если дернешься, я из тебя сделаю мясо на вертеле.
Реми решил быть максимально суровым.
— Я понял, — тихо сказал чаннаго, осторожно вытаскивая еще какие-то железки и медленно откладывая их на пол. — Я все понял. Не убивай только, ладно? Я все, что хошь, сделаю.
— Пять шагов назад, руки в стороны, — сказала Клю. Ей нравилось, как спокойно и уверенно повел себя ее брат, и ей хотелось вести себя так же. Чаннаго послушно отступил, Клю подошла и подняла то, что он выложил — еще один нож, покороче, два заточенных гвоздя и какую-то спицу.
— Говори, — сказал Реми. — Что ты тут делаешь?
Ему казалось, что именно такой вопрос должна задать бродяге «какая-то власть».
— А чо? Ну, чо мы тут можем делать? Пожрать искал, — ответил чаннаго, искоса разглядывая то Реми, то Клю. — Я ж не знал, что тут работы. Мы сюда заходим, как мохнатые уходят, они мясо всегда оставляют.
— Мохнатые? — переспросила Клю. — А они ушли?
— Ну как, вчера еще, — удивился чаннаго. — Все знают.
— Кто все?
— Ну… мы, в общем, чаннаги, кто ж еще? Тут подряд семь секторов со съемом хорошим: здесь мохнатые мясо бросят, там, — он показал через плечо, — раз в неделю робот на конвертер старый хлеб привозит, ну и так дальше. Вчера я в том секторе встретил Руди Таракана. Ну, он у нас как бы ветеран, он в Восточных Четырехсотых уже года четыре. Он мне говорит: утром были мохнатые, чо-то притащили, попрятали, мяса пожрали и ушли опять. Ну, в Дыру свою ушли. Я и пошел. Где ж мне знать, что тут у вас работы? А вы сегодня, что ли, приехали, раз мохнатых не видали?
— Сегодня, — сдержанно сказал Реми.
— Чой-то я не видал. А, вы, видать, с той стороны?
— С той, — на всякий случай подтвердил Реми. — А ну, пошли, покажешь, где они мясо бросают.
— А вы чо, не знаете? Ну пошли. Покажу. Только дяденька, а дяденька, можно я себе чуток мяса возьму?
— Можно. Веди. Идешь на семь шагов впереди, не оборачиваешься, если хочешь что сказать — сначала руку поднимаешь.
Чаннаго, опасливо косясь, прошел мимо них и стал подниматься в сектор ON07-40-417. Реми и Клю, переглянувшись, двинулись за ним; Реми шепнул сестре:
