Мир без теней - Бушков Александр Александрович

     Фолькош, плотный мужчина средних лет с расчетливыми движениями и первой сединой па висках, ему определенно нравился, дворцовый служитель в третьем поколении, он, подобно слугам из английских романов, был услужлив и предупредителен, но не подобострастен - а это, по убеждению Сварога, ценное в людях качество.

     Вот только... Последнюю неделю Фолькоша явно что-то угнетало.

     На расспросы Сварога он всякий раз ссылался на легкое нездоровье и отрицал, что у него что-то случилось. Причем всякий раз врал. Это было чуточку неправильно. Как и то, что Фолькош ни разу не попросил помощи - а уж ему-то было прекрасно известно, что Сварог всегда решает мелкие проблемы лично ему близких дворцовых служителей - тех, к кому благоволит. Порой в отношении той или иной персоны приходилось проявлять регулярную заботу. Как, например, обстояло с одним из поваров королевскою стола Картешом. Была у жизнерадостного толстяка одна маленькая страстишка: обожал в вольные часы не просто шляться по кабакам, а затевать там драки, желательно с применением всевозможной посуды и скамеек. Часто доходило и до полиции. Сварог его всякий раз вытаскивал из неприятностей: в конце концов, Картеш не бросался на всех подряд мирных посетителей, а схватывался с такими же, как и сам, обожателями кабацких потасовок. Что важнее, Картеш лучше кого бы то ни было на дворцовой поварне готовил пельмени, жаренного поросенка, перепелов с брусничным вареньем и кучу других явств и был вообще непревзойденным в стряпанье пирогов - поджаристых, пышных, таявших во рту. Яна ocбенно любила пироги с омарами - маленькие величиной с палец (Сварог и сам воздавал им должное под выдержанный келимас). Ну как тут было не вызволять регулярно из узилища кулинарных дел искусника? К тому же, соблюдавшего наказ Сварога - никого не калечить и расплачиваться с трактирщиками сполна за причиненный мебели и посуде ущерб?

     В конце концов, чтобы не увязнуть в мелких дрязгах, Сварог отыскал неплохое решение. С помощью придворного художника и опытных мастеров-чеканщиков быстренько изготоаил байзу на цепочке на манер полицейских блях. А Интагар моментально отправил полиции протектора строгай циркуляр: задержанных с такой байзой немедленно отпускать, если их прегрешения хоть и подлежат Карному кодексу, но не вышли за рамки обычных кабацких драк, если обошлось без смертоубийства и серьезного членовредительства. С тех пор бляха пару раз сработала. О том, что единственным ее обладателем стал Картеш и король не намерен число счастливчиков умножать, полиции, разумеется, никто не сообщил...

     Исподтишка наблюдая за камердинером, Сварог окончательно уверился: что-то не в порядке. Накрывая на стол, Фолькош три раза подряд сделал промахи, недопустимые для опытного слуги, тем более в третьем поколении. Сначала бутылка громко стукнула о край тарелки, потом Фолькош уронил вилку и едва успел подхватить ее на лету, и наконец, едва не опрокинул один из соусников, ставя его на стол, многовато, даже для начинающего непозволительно... В чем тут может быть дело?

     Дети, быть может? Вдовец Фолькош воспитывал сына и дочь в которых души не чаял - по докладу Интагара, при поступлении eго в должность просветившего Фолькоша получше, чем ренгеном, о котором представления не имел. Сыну одиннадцать, может быть, связался с дурной компанией уличных мальчишек, каких в Латеране хватает?

     Неубедительно. В этом случае камердинер, пожалуй, сумел бы справиться своими силами, в крайнем случае, прибегаув к помощи кума, служившего в квартальном полицейском участке. Гораздо вероятнее, дочь - ей пошел шестнадцатый год, как говорят люди Интагара, красоткой растет...

     Именно в этом возрасте иные девицы начинают доставлять массу хлопот родителям. Появляются первые вполне взрослые желания, а в голове - ветер. Брачный возраст на Таларе как раз и начинается с пятнадцати лет. На деле крестьяне женят сыновей и (гораздо менее охотно) выдают замуж дочек и в четырнадцать, и в тринадцать. К легкости нравов, а уж тем более распущенности это не имеет ни малейшего отношения. Работает извечный крестьянский рационализм: жена сына - лишняя пара рабочих рук в хозяйстве (соответственно, отдать дочь замуж - лишиться пары рабочих рук). Эта традиция тянется в деревне с незапамятных времен и приобрела такой размах, что с ней совершенно не борются. Разве только староста, сельский стражник и сельский писарь усматривают прекрасную возможность получить мелкую мзду - и получают, строго оговоренную той же традицией.

     Пожалуй это версия, вполне имеющая право на жизнь. У пятнадцатилетней горожанки свободно может появиться не просто воздыхатель, а любовник, дело вполне житейское и не такое уж редкое. Любимая доченька завела кого-то, кто папе пришелся категорически не по нутру - быть может, вполне справедливо. Можно пойти дальше и предположить, что дочкин амант не по зубам ни Фолькошу, ни его куму, допустим, гварлеец или даже дворянин, мало ли таких парочек? Вот и оказался верный камердинер в расстройстве чувств, а к Сварогу обращаться по каким-то своим причинам не хочет.

     И Сварог наугад спросил:

     - Как дети, жамый Фолькош? Как дочка, хлопот не доставляет?

     Ага! При упоминании о дочке камердинер явно замялся и постарался не встречаться взглядом со Сварогом. Ответил не сразу, глядя в сторону:

     - Никаких, ваше величество. Откуда хлопоты?

     К сожалению, вопрос Сварога был сформулирован так, что ответ на него не позволял определить, говорит Фолькош правду иди же врет. Более конкретных Сварог по размышлении задавать не стал. Была очень простая возможность одним махом разгадать загадку: поручить все Интагару, а уж его люди постараются, уже к вечеру раздобудут ответы на все загадки. Точно, дать такое поручение сразу после завтрака. Сварог терпеть не мог, когда у кого-то из его ближайшего окружения возникали тягостные проблемы. А уж бытовые сложности своего камердинера король в состоянии решить на счет «раз»...

     Ну все, Фолькош закончил сервировать стол, не допустив больше никаких промахов. Отступил на шаг от стола, оказавшись совсем близко к Сварогу, но вместо того, чтобы и по этикету, и просто по обычаю пожелать «доброго аппетита», уставился через плечо Сварога куда-то под потолок с таким видом, словно узрел привидение самого злокозненного облика.

     - Что такое? - спросил Сварог без всякого неудовольствия.

     - Ваше величество... - чуть запинаясь, сказал камердинер. - Извольте взглянуть... Гардина плохо приколочена, вот-вот отвалится...

     Пожав плечами, Сварог повернулся  спиной к Фолькошу...

     Сильный удар пониже левой лопатки противный скрежет металла о металл!

     Сварог не потерял ни секунды - рефлексы сработали. Поймав запястье камердинера, выкрутил его так, что кинжал с глухим стуком упал на пол. Ничего еще не понимая, чисто машинально ударил, закрепляя успех, провел не самый хитрый прием, и покушавшийся головой вперед улетел в угол столовой, опрокинув по дороге легкое кресло. Не теряя времени, распахнул дверь и крикнул осооенно громко:

     - Ко мне!

     Моментально влетели Барута и один из его племянников, с одного взгляда оценили обстановку - перевернутое кресло, кинжал на полу, скорчившийся в углу злоумышленник, начавший уже оживать, шевелиться и охать. Без команды кинулись к нему, подняли за шитый золотом широкий воротник ливреи, установили на ногах, крепко держа за локти. В дверях стоял второй племянник, положив руку на эфес сабли, а за его плечом маячила озабоченно хмурая физиономия вездесущего Интагара. Больше никого в прихожей не было - это все же не приемная королевского кабинета.

Парочка выразительных жестов Сварога - и племянник отступил, а Интагар, наоборот, вошел в столовую, тихонько прикрыв за собой дверь.

Сварог поморщился: под лопаткой ощутимо побаливало. Мерзавец бил во всю силу, наверняка набухнет приличный синяк, но нет времени его лечить. Что ж, не зря он последние годы не выходил из своих покоев без кольчуги тройного плетения из толладской стали. Лучший на Таларе доспех - легкий, но идеально держит любой холодняк и даже пулю, если выстрел сделан не в упор. Стоит дорого, но такие кольчуги, как горячие пирожки, расхватывают, военные, пираты и купцы разъезжающие по небезопасным местам. Ни одна живая душа во дворце, за исключением Яны, о кольчуге не знала. Искусный портной, правда, определенно догадывался - он с некоторых пор шил для Сварога кафтаны, камзолы, мундиры с неуловимыми на глаз дефектами, надежно скрывавшими твердые складки кольчуги. Вот и пригодились и кольчуга, и дефекты...