Корейский излом. В крутом пике - Александр Александрович Тамоников
Девушка замолчала.
– А ты тоже ненавидишь коммунистов? – спросил Павел.
– Мне они безразличны – что Чан Кайши, что Мао, что красные, что бордовые. Я хочу замуж выйти за любимого человека, родить детей и жить спокойно и благополучно. Но судьба завернула не в ту сторону.
– Что с тобой теперь будет?
Колесников напрягся.
– Передадут китайским властям, а там, скорее всего, расстреляют.
– Но этого не должно случиться! – воскликнул Павел.
– Так и будет. Восприми это как фатум.
Дверь камеры приоткрылась:
– Время свидания закончилось.
Мэй горячо обняла Павла и зашептала прямо ему в ухо:
– Лю Чан. Запомни это имя. Он такой же агент, как и я. Работает у технарей. Сволочь конченая. Сдай его своим – это может облегчить твою судьбу. Прощай, любимый. Иди.
Она резко отстранилась от Колесникова. Тот встал, с минуту смотрел на съежившуюся в углу Мэй, потом резко развернулся и вышел прочь.
Когда его завели в камеру, он увидел сидящего на шконке майора Хамовникова. Тот жестом пригласил Павла присесть рядом.
– Не ожидал? – сказал Хамовников вместо приветствия. – Ну, давай рассказывай, что сумел выяснить. Что она тебе интересного рассказала. Сотрудничество со следствием предполагает уменьшение наказания.
– Она назвала имя еще одного агента – Лю Чан. Работает с технарями, – после небольшой паузы выдавил из себя Колесников.
– Еще что?
– Рассказала, как стала агентом. Печальная история, вряд ли она вас, товарищ майор, заинтересует.
– Меня интересует все, что касается наших общих врагов, товарищ капитан. – Хамовников расплылся в обаятельной улыбке. – Давай, выкладывай.
– Хорошо, расскажу, – согласился Павел. – Но есть одно обстоятельство. Мне нужно обязательно встретиться со старшим лейтенантом Лопатниковым или Иноземцевым и передать им дела по командованию эскадрильей.
– Хорошо, – немного подумав, согласился Хамовников. – Встретитесь. А сейчас вернемся к нашей теме.
Лю Чан был арестован в тот же день, а вечером в камере Павла появился Иноземцев.
Колесников понимал, что в покое его не оставят, что Хамовников действует не по своей воле, а с подачи следственной части. Он уже сталкивался с этой публикой по прошлому делу и хорошо изучил их методы и повадки.
«Два раза в одну и ту же кучу дерьма вляпаться – это ж надо умудриться! Нет уж, надо как-то выкручиваться…» Именно для этого он и попросил свидания с одним из своих офицеров, а вовсе не для обсуждения рабочих моментов.
– О, женщины, вам имя вероломство! – продекламировал Иноземцев прямо с порога. – Здравия желаю, командир. Надеюсь, что это не всерьез, нервы помотают и отпустят?
На его асимметричном лице светилась лукавая улыбка. Он умел поднять настроение.
«Ему бы конферансье на эстраде работать», – с усмешкой подумал Колесников.
– Нет, Коля, здесь все всерьез.
– О да! Прекрасная дама завербовала тебя во время соития, – не унимался Иноземцев.
– Перестань кривляться и слушай. – Колесников достал из кармана клочок бумаги. – Вот это записка от Ивана Никитовича Кожедуба, знаешь, кто такой. Здесь он просит в случае необходимости срочно связаться с ним. Кто обратится с этой запиской, не указано. Все знают про обширные связи Кожедуба в руководстве, поэтому без веских причин не откажут. А какие могут быть веские причины по поводу тебя? Никаких. Сходи на ЦУС, свяжись с Кожедубом, объясни ему суть моего дела. И скажи, что я согласен на его предложение.
– Понял. – Улыбка сползла с лица Иноземцева. – Сделаем. Что еще?
– А еще вот что… Готовьтесь, что нас, возможно, всей эскадрильей переведут в состав 324-й авиадивизии. Кто-нибудь будет против?
– Да вряд ли, если всем составом. – В голосе Иноземцева не чувствовалось ни капли сомнения.
– Вот и ладушки. Только держите язык за зубами. Свободен.
– Слушаюсь.
Иноземцев развернулся через левое плечо и направился к двери. Колесников знал, что, несмотря на все свое природное фиглярство, старший лейтенант, командир второго звена, сделает все возможное, чтобы выполнить его поручение.
Когда Иноземцев вошел в кабинет начальника центрального узла связи, капитан кого-то рьяно отчитывал по телефону:
– Нас не интересуют попытки, нас интересует результат. И кто же оборвал этот провод – кабан, ежик? Идите и восстанавливайте.
Не отрываясь от телефона, он указал вошедшему на стул. Иноземцев сел и, когда, наконец, капитан бросил в ярости трубку на рычаг телефона, протянул ему записку Кожедуба. Тот, слегка успокоившись, прочитал бумагу и задумался, озадаченно почесывая затылок.
– А как ты познакомился с полковником Кожедубом? – спросил капитан, недоверчиво глядя на Иноземцева.
– Пересекались по службе. Я ему помог в одном важном деле.
Иноземцев вдохновенно лгал, понимая, что никто ничего проверять не будет.
Капитан еще раз пристально посмотрел на неожиданного просителя и, сняв телефонную трубку, набрал три цифры.
– Ефрейтор Ездовой на связи.
– К тебе сейчас подойдет старший лейтенант Иноземцев. Сделай, что он попросит.
– Слушает Кожедуб. Кто на связи?
– Это старший лейтенант Иноземцев, звоню по просьбе капитана Колесникова.
– Ну и как он там? Не надумал ко мне перейти?
– Надумал, но у него проблемы.
– Какие еще проблемы?
– Его подозревают в шпионаже.
– Опять двадцать пять! Подробности?
– У него любовь с местной девушкой, а она оказалась агентом Гоминьдана.
– Не продолжай, все понятно. Помогу, чем смогу.
Распознав самолет, дежурный диспетчер дал разрешение на посадку. Транспортник «Ли-2», освободив взлетную полосу, аккуратно вырулил на стояночное место. С трапа спустились три офицера – майор и два капитана в летной форме – и, узнав, где находится штабной корпус, прямиком направились туда. Командир дивизии находился на месте и сразу же принял визитеров.
Ему тут же показали приказ командира корпуса, согласованный с генерал-полковником Жигаревым. В приказе говорилось, что с целью укрепления летных кадров во вновь созданных летных частях личный состав первой эскадрильи под командованием капитана Колесникова переводится в распоряжение 324-й истребительной авиадивизии полковника Кожедуба. К выполнению приказа приступить немедленно, обеспечить… и так далее. Подпись. Печать.
Комдив странно посмотрел на стоявших перед ним офицеров и, несколько замявшись, сказал:
– Капитан Колесников арестован и находится на гауптвахте.
– У нас досидит, у нас есть своя гауптвахта, – последовал немедленный ответ.
– Он арестован по подозрению в шпионаже и находится в ведении особого отдела.
Комдив находился в явном замешательстве.
– У нас тоже есть особый отдел, Колесников перейдет в его ведение. Какие еще будут возражения?
Стальные нотки в голосе майора не предполагали альтернативы. Комдиву осталось только пожать плечами:
– Никаких.
Проследовав по коридору, троица вошла в кабинет Хамовникова.
– Вы по какому вопросу?
Майор, увидев незнакомые лица, тут же предположил неладное. Ему представились и предъявили приказ командира авиакорпуса.
– Но Колесников арестован по распоряжению УМГБ!
Хамовников сохранял невозмутимость, но, судя по подергивающимся уголкам рта, это давалось ему с трудом.
– Покажите распоряжение.
– Это было устное распоряжение.
Разговор становился все интереснее.
– Это для нас не аргумент. Мы обязаны выполнить письменный приказ командования любыми способами. – Майор ронял слова с
