Валерий Горшков - Фраера
Но вышло иначе. Впрочем, этого и следовало ожидать. I Разве волки могут спокойно пройти мимо куска мяса?
– Давай-ка его сюда, Ромео! – подошедший Герц вы – I рвал чемоданчик из руки Сергея. – Тебе, наверное, тяжело носить его, так я с удовольствием помогу. – Рыжий внимательно осмотрел шифрованные замки дипломата и, взглянув на Павлова, спросил: – Вас не очень затруднит сообщить комбинацию?.. Не хочется портить такую хорошую вещь, знаете ли!
– До тех пор, пока я не увижу Ирину… – сжав зубы, прошипел Хаммер, испепеляя наглую рожу Герца горящими от ненависти глазами.
Но тут прижатый к спине ствол надавил с такой силой, что Сергей невольно прикусил губы и с трудом сдержался, чтобы не произнести ни звука. По позвоночнику прошла обжигающая волна.
– Подожди, подожди! – Бригадир поднял перед собой руку, словно стоял на трибуне и хотел утихомирить излишне шумную публику. – По-моему, ты не понял.
Я спрашиваю, а ты, засранец, отвечаешь!.. Какой, ты говоришь, шифр?..
Его голос вдруг снова стал мягким и заискивающим, и такая перемена буквально вывела Хаммера из себя.
Он даже сам не понял, как развернулся на сто восемьдесят градусов и нанёс жёсткий удар в челюсть Киту. А когда краем глаза заметил ринувшегося вперёд гориллообразного, сильно ударил боковой частью ступни ему по голени.
Мордоворот как подкошенный рухнул на землю, глаза его повылезали из орбит. А рыжий застыл на месте, потрясённый неожиданными изменениями в процессе проведения «переговоров».
В следующую секунду Хаммер вырвал пистолет у едва удержавшегося в вертикальном положении Кита и, толкнув его левым плечом, отчего коренастый коротышка повалился рядом с Душманом, направил ствол между глаз Герцу.
Бригадир моментально побелел и стал очень смахивать на один из экспонатов музея восковых фигур мадам Тюссо.
– Вот теперь поговорим, – выделяя каждое слово, произнёс Хаммер. – Так где, ты говоришь, находится Ира?!
Сергей отошёл на два шага назад, чтобы держать в поле зрения начинающих вставать с земли Кита и Душмана, а когда заметил, как пальцы правой руки мордоворота скользнули за край малинового пиджака, нажал на курок.
В практически полной тишине, слабо разбавленной лишь шумом залива и шорохом облизывающего верхушки деревьев ветра, выстрел из пистолета показался Сергею грохотом полевой гаубицы. На какое-то мгновение у него даже заложило уши.
Он равнодушно смотрел, как судорожно дёрнулся Душман, которому пуля задела скулу, содрав с неё узкую полоску кожи. Павлов хотел выстрелить ещё, но передумал. По глазам всех троих он понял, что похитители уже созрели для обстоятельной беседы.
– Не надо вставать, – кивнул он Киту. – Сядь обратно.
Тот послушно принял позу рака.
– Слушайте сюда, ублюдки! Я считаю до трех, и еслипосле этого кто-нибудь из вас не скажет мне вразумительно, где Ира, то я…
Тут Павлов ощутил какое-то шевеление у себя за спиной. Он хотел обернуться, но что-то тяжёлое приложилось к его затылку, и мир сразу же окрасился в чёрную краску, а в ушах пронзительно засвистело, словно мимо проходил, разрывая тишину округи сигналом, тяжёлый товарняк.
Потом навалилась не менее оглушающая тишина… Хаммер потерял сознание.
Глава тридцать восьмая
Явление профессора
Очнулся он от того, что ему в лицо выплеснули целое ведро ледяной воды.
Едва не поперхнувшись, так как вода залила носоглотку, Павлов стремительно приподнялся, но тут же ему в затылок словно воткнули тонкую металлическую спицу, и мозг снова отключился, на этот раз ненадолго. Порыв ветра опять вернул Хаммера к суровой действительности, а донёсшийся откуда-то издалека мужской голос заставил извилины соображать, оценивая создавшуюся вокруг обстановку.
А в ней произошли весьма серьёзные изменения.
– Ну что, бараны, хорошо вы дело провернули? – ругался кто-то невидимый.
Сергей попробовал открыть глаза, но тут же почувствовал сильное головокружение и решил до поры до времени прикинуться шлангом.
– Идиоты безмозглые! – между тем продолжал кричать неизвестный. – Втроём с одним не смогли справиться, и даже – стыдно сказать! – позволили ему забратьпушку и едва не прострелить кое-кому башку!.. Невероятно!.. – До Павлова добрался запах дорогих американских сигарет. – А с тобой, крыса рыжая, у меня разговорособый будет, – после небольшой паузы продолжил незнакомец. – Отныне ты никто, и каждый сможет вытереть об тебя свои грязные ботинки. Уведите его пока с глаз моих долой! – приказал он кому-то. – Потом придумаю, что с ним делать. И поднимите наконец этого пацана на ноги, хватит уже ему лежать!..
Чьи-то сильные руки взяли Хаммера под локти и поставили в горизонтальное положение.
Сергей попробовал открыть глаза и понял, что боль отступила. Картинка, которая предстала перед ним, была чёткой, и он наконец смог разобраться, что же на самом деле произошло.
Два крепких парня держали его за руки, чтобы не упал.
Вокруг того места, где раньше корчились Кит и Душман, стояли ещё четверо, один из которых заметно выделялся на общем фоне. Ему было около сорока пяти, он походил на богатого фирмача, и лишь отвратительный розоватый шрам на шее несколько смазывал общее впечатление респектабельности.
Сергей с трудом пытался восстановить в памяти, где мог видеть этого человека раньше, но на данный момент задача представлялась весьма сложной, так как голова гудела, а мысли, словно покинувшие улей пчелы, никак не могли сгруппироваться в чёткую линию.
Но он все-таки вспомнил, правда для этого понадобилось не менее десяти секунд и колоссальная концентрация сознания. Перед ним стоял один из тех двух мужчин, которым они с Глебом продавали золотые изделия в мастерской у старого ювелира. И шрам, и массивный перстень с сердоликом – все было на месте.
– С добрым утром! – «Покупатель» внимательно наблюдал, как постепенно приобретает способность соображать недавний «контуженый». – Как спалось, спрашиваю? – Он щелчком выкинул сигарету. – Башка небось трещит, как с похмелья? Ничего, это пройдёт! – тоном опытного терапевта произнёс собеседник и приблизился, разглядывая испачканное в земле лицо Хаммера. – А ты молодец! В одиночку справился с тремя серьёзными быками! Жаль, что у меня не работаешь, честное слово! – почти искренне протянул мужчина со шрамом и покачал головой. – Опоздай мы всего на минуту, и отправил бы ты этих недоделков на тот свет, верно я говорю?.. Молчишь… Понятно. – Он нахмурил брови. – Я знаю, зачем ты сюда приехал, и одобряю, что не пожалел денег за девчонку. Значит, дорога она для тебя. – Сергей с удивлением заметил, что глаза мужчины на мгновение остекленели, но быстро вернулись в первоначальное состояние. – К сожалению, тебе немного не повезло. В том плане, что сделку тебе предложил не серьёзный человек, а грязный и жадный ублюдок, думающий лишь о том, как бы урвать кусок побольше и ни с кем не делиться!..
Сергей с трудом сглотнул слюну, пытаясь смочить пересохшее горло, и, едва шевеля губами, спросил:
– Где… Ира?..
– А где остальное золото? – вопросом на вопрос ответил Профессор. – Деньги ты привёз, хорошо. Правда, не все, но я не жадный. В качестве компенсации мы возьмём твою машину. Следовательно, с баксами вопрос закрыли. Остаётся самая малость – ответить, где находятся все оставшиеся сокровища. – Профессор остановился, внимательно понаблюдал за реакцией Павлова на слова, а потом ткнул в него пальцем. – Отдашь безделушки – получишь назад свою девчонку. Нет – будешь кормить крыс в подвале этого сарая, – «покупатель» кивнул на деревянный дом, – до тех пор, пока не запоёшь, как соловей. Естественно, мадемуазель все это время тоже проведёт не на курорте!.. Я не изверг, вроде того рыжего, но, сам понимаешь, терпение моё не безгранично, так что давай закроем вопрос и не будем усложнять себе жизнь! Ты же умный парень и понимаешь, что, пока я не буду смотреть на сокровища блокадных мародёров своими собственными глазами, выйти тебе отсюда не удастся.
– Понимаю, – кивнул Сергей. – Но я должен быть уверен, что с Ирой все в порядке. Тогда получите своё гребаное золото, а я вообще забуду о происшедшем. – Хаммер, оттолкнув державших его за руки парней, провёл рукой по разбитому затылку и поморщился. – Иначе… – он жёстко посмотрел прямо в глаза Профессора, – хрен вам на блюде, а не драгоценности!
Сказано это было с такой интонацией, что авторитет сразу понял – пацан действительно не скажет ни слова до тех пор, пока не увидит девчонку и не убедится, что она жива.
Проклятый Герц! Проклятый наркоман! Что же делать?
Когда-то и он сам был таким же, как этот добрый молодец, – гордым, принципиальным и задиристым. Он помнил, как тогда мыслил, и за годы жизни научился очень хорошо разбираться в людях. Поэтому знал совершенно точно – парень будет молчать. Глаза человека нередко становятся индикатором мыслей и чувств, а Профессор являлся настоящим виртуозом по части пользования этим, всегда находящимся на виду, «прибором».
