Сергей Самаров - Боевая стая
– Вижу скалы. Хорошо бы там пулеметную засаду устроить.
– Менты там уже устроили. И как раз пулеметную. И потому мы сразу внимания на скалы не обратили. А под самими скалами у бандитов база. Там несколько выходов. Я, по крайней мере, насчитал на их рукописном плане пять. Выставляй всю роту в большое окружение. Но сначала найди подполковника полиции Джамединова. Он там всеми ментами командует. Пусть срочно снимает со скал своих пулеметчиков. Срочно! Пока он снимает, поищи позицию для миномета. Штурмовать камни, в которых наверняка есть бойницы, считаю неразумным. Это чревато потерями. Мы эти скалы фугасами разнесем. На щебенку…
Копирование жесткого диска заняло почти два часа. Быстро сняв присоединенное устройство и выключив компьютер, Григорий Владимирович протер все следы, которые могли оставить его пальцы, но вдруг взгляд его остановился на офисном кресле, где он сидел перед компьютером, – сиденье спереди было чем-то испачкано, на черной ткани отчетливо виднелись белые следы. Капитан тут же вспомнил – гипс, «костяная нога»… Точно так же было испачкано сиденье в машине. Значит, несмотря на свой вполне затрапезный вид, «костяная нога» владеет компьютером. Конечно, порой удается встретить профессора с лицом грузчика из винного магазина и грузчика винного магазина с лицом профессора, хотя очень редко. Видимо, здесь был как раз тот случай, когда внешность вводила в заблуждение.
Значит, все-таки «костяная нога».
Закрыв дверь все той же отмычкой, Григорий Владимирович спустился вниз и вышел из подъезда.
Машина ждала на том же месте, старший прапорщик сидел, положив автомат на колени, и даже не курил, что говорило о его серьезном отношении к заданию.
Шереметев неторопливо подошел к машине, сел на переднее сиденье, положив автомат на колени, и бросил:
– Поехали!
«Уазик» развернулся и быстро выехал из двора.
До места добрались очень быстро.
– Где-нибудь вон там пристройся, между БТР и грузовиком, – кивком показал Шереметев.
Старший прапорщик послушно занял отведенное ему место. А к машине уже спешил Бурхан Голоханович Джамединов:
– Капитан, я снял пулеметную точку. А откуда такие точные сведения?
– Из первых, можно сказать, рук, – улыбнулся Григорий Владимирович. – Хорошо, бандиты из-под скалы не вылезли раньше времени. Могли бы вашу засаду, товарищ подполковник, перебить.
– Теперь уже не вылезут. Тут ваш старлей бурную деятельность развил. Взял скалы в полное окружение, два миномета выставил…
Закончив разговор, Шереметев двинулся в сторону опушки леса, чтобы найти старшего лейтенанта Медведя. Старший лейтенант вертелся рядом с выставляемым минометом на пригорке.
– А мне сказали, что ты два миномета выставил.
– Два и выставил. Первый в стороне, чтобы оба склона накрывать. Жалко, ты мины привез наполовину осколочные. У меня только фугасные. Фугасными мы их полностью завалили бы. Были скалы, и не будет скал.
Григорий Владимирович разложил на камне свою карту и подсветил фонариком:
– Рассказывай, что сделал и как.
Старший лейтенант наклонился над картой и показал пальцем:
– Минометы выставил здесь и здесь, где мы сейчас находимся. Окружение выполнил по полной программе. Здесь выставил плотную полицейскую цепь. С двух сторон ментов наши прикрывают.
– Хорошо, – кивнул Шереметев. – Через полчаса рассвет начнется. Минут через десять после рассвета и начнем. Десять минут на доводку прицела хватит?
– Хватит. Пяти хватит.
– Добро. Я пойду ко второму миномету. Будем связываться. Команду отдам по телефону.
– Хорошо, здесь все будет готово через пятнадцать минут. На второй точке все уже готово. Я проверил. В прикрытие минометчикам по пять бойцов выделил.
– Достаточно. – Капитан свернул карту, убрал в планшет и зашагал вдоль круга оцепления ко второй минометной точке…
12
Пока еще не наступил рассвет, бинокль с тепловизором помогал капитану Шереметеву давать подсказки минометчику, а его роль выполнял командир первого взвода лейтенант Лукашенков, поскольку роте полагался по штату только один минометчик и тот был рядом со старшим лейтенантом Медведем и командовал вторым минометным расчетом. Но и сам Шереметев, и каждый офицер любой роты спецназа ГРУ, и даже многие солдаты-спецназовцы обучены стрельбе из миномета. При кажущейся простоте эксплуатации миномет требует знаний и умения в наводке. Даже использование лазерного дальномера для человека постороннего может оказаться проблематичным, не говоря уже об использовании оптического прицела, который ничем в принципе не напоминает оптический прицел снайперской винтовки. Здесь нужно уметь пользоваться и угломерным механизмом для определения диапазона углов и в горизонтальной, и в вертикальной плоскостях, и механизмом определения углов возвышения со шкалами грубого и точного отсчетов. Хотя, конечно, даже тепловизор не смог бы помочь рассмотреть очертания скал, поскольку сами скалы не испускают тепла, как живой объект. А вечером, когда первый взвод закончил прочесывание своего участка лесного массива, капитан бинокль не доставал и на скалы не смотрел, поскольку знал, что там установлена пулеметная точка полицейских сил, и тратить заряд аккумуляторов на ментов не хотелось.
Однако в предутренней темноте, рассматривая скалы, вернее, даже не сами скалы, а направление, в котором они должны были находиться, Шереметев удивился. В нескольких местах он видел характерное зеленое свечение. Это были легкие мелкие облака теплого пара, что выходили из стен, где, видимо, хорошо замаскированные, находились вентиляционные отверстия. Если бандиты тщательно готовили это убежище, они должны были предусмотреть все, в том числе и вентиляцию. И они, видимо, предусмотрели.
К наступлению рассвета все было готово, о чем Шереметеву доложил лейтенант Лукашенков.
Григорий Владимирович еще раз сверился с биноклем, а потом позвонил старшему лейтенанту Медведю:
– Как дела, Василий?
– Мы, Гриша, уже готовы, – сообщил Медведь. – Ждем сигнала.
– На часы посмотри.
– Смотрю.
– Ровно через три минуты. Секунда в секунду. Апп… Отсчет пошел…
Лейтенант Лукашенков тоже стоял и ждал, глядя на часы. Солдат исполняющий обязанности помощника минометчика, застыл с поднятой в руках миной. Второй помощник минометчика вворачивал головной взрыватель в следующую мину, подготавливая ее к выстрелу.
В этой ситуации капитану Шереметеву не было никакой необходимости следить за своей секундной стрелкой, и он поднял к глазам бинокль. Светало стремительно, и скалы уже виднелись отчетливо…
Два миномета ударили дружно, и эхо, рокоча, прокатилось по округе, пробуждая наступающий день, но постепенно растворяясь и стихая в лесном массиве в ожидании новых выстрелов.
Вообще-то, если миномет стреляет рядом, лучше всего закрывать уши руками, слишком сильный удар приходится на барабанные перепонки. Так делали все, и лейтенант Лукашенков, и солдаты. Но у капитана Шереметева руки были заняты биноклем, поэтому он от первого же выстрела слегка оглох. Хорошо еще, что опыт позволил капитану быстро сориентироваться и открыть рот, удар по барабанным перепонкам так легче переносится. Мины легли точно среди скал, хотя не могли, наверное, сразу поколебать каменную твердыню.
– Хороший прицел. Повторяем без коррекции последовательным огнем, – скомандовал Григорий Владимирович, послал с трубки вызов старшему лейтенанту Медведю и повторил ему те же слова. Потом все же отошел на несколько шагов от миномета, пожалел свои уши.
«Последовательный огонь» – это когда выстрел следует за выстрелом, и воздух в округе начинает натужно выть и реветь от летящих одна за другой мин. Беда миномета в том, что он имеет мощную отдачу, и даже тяжелая опорная плита не в состоянии эту отдачу погасить. Прицел, как правило, сбивается, но опытный минометчик прицел выравнивает легко. С минометом старшего лейтенанта Медведя работал опытный минометчик. Лейтенант Лукашенков отставал за счет более долгого выравнивания прицела и на три мины напарника успевал послать только две свои. Тем не менее мины ложились одна за другой точно в скалы, и уже видны были разрушения наиболее хрупких пород. Над скалами образовалось густое и непреходящее облако пыли. Наверное, и в логове бандитов стояла такая же пыль, и дышать было нечем. Восьмидесятидвухмиллиметровый фугас имел мощную разрушительную силу. Выжить после такого обстрела можно, если с головой закопаться в самый дальний угол, но вести бой и сопротивляться уже намного сложнее. Даже после обстрела человек бывает, как правило, в состоянии паники. Он смутно понимает, что выжил, счастлив одним этим и панически, двумя руками, до судороги в пальцах, цепляется за свою жизнь и не готов, как было совсем недавно, умереть в бою, потому что только что вот пережил смерть. После такого обстрела даже самые стойкие и опытные бойцы теряют голову. Не случайно на любой большой войне каждое наступление начинается с артподготовки. И не только потому, что она отрывает передовые части от тыловых, она еще и разума лишает того, кто под нее попал[16].
