Сергей Самаров - Честный враг – наполовину друг
Я провел человека в синем прокурорском мундире в большую комнату, усадил в кресло перед телевизором, который был включен, сам устроился сбоку от Абдулкадырова на диване. Таким образом, как я просчитал, Асхабу Гойсумовичу будет неудобно за мной наблюдать. В кресле не сядешь боком, как это можно позволить себе на диване. А я буду иметь возможность следить за ним внимательно.
– Чем обусловлен ваш интерес к событиям, уже, казалось бы, устаревшим? – спросил я. – Там, по-моему, и особо интересных событий не происходило.
– Работа наша такая, Алексей Владимирович, – старательно выговаривая русские слова, отчего акцент был более заметен, сказал старший следователь. – Пока все бандиты не уничтожены, мы не можем закрыть дело.
– Исрапил Людоед, – с пониманием, но без интонации, определяющей отношение Азнавурову, сказал я. – Это серьезный противник.
– И не только он один. С ним еще один бандит ушел. И мы не можем определить, кто именно. Насколько мне известно, вы видели и того и другого.
– Здесь точно сказать, что видел, невозможно. Что можно увидеть, когда получаешь пулю в коленную чашечку! Тем более они прошли от меня в тридцати метрах... Видел, что шли, но разве я на них смотрел... А что, второй очень опасен?
– Мы не можем знать, насколько он опасен, поскольку не знаем, кто ушел вместе с Людоедом. Есть у нас подозрения, что это очень верный ему человек Давид Идрисов по кличке Давид Копченый. Прозвище отвечает внешности. У Давида в детстве были какие-то проблемы с печенью, в результате чего нарушена пигментация кожи, и он чрезвычайно смуглый, кожа, как у негра. Это, как вы понимаете, характерная особенность. Если они вместе, то мы сможем отыскать вашего обидчика по второму, более заметному.
Я сразу вспомнил человека с поднятыми руками, что вышел из кустов по команде Андрея, и тогда еще подумал, цвет лица у этого человека как у негра.
– Нет, цвет лица был обычный, – сам не зная почему, соврал я. Может быть, потому, что старший следователь не понравился мне внешне. – Это я могу сказать точно. Обычный человек, без особых примет, по которым его можно отыскать в толпе.
– Жалко, – вздохнул Асхаб Гойсумович. – Признаться, я очень надеялся, что это окажется Копченый. Такой вариант очень сузил бы наш поиск. Поиск вашего врага.
– Сожалею, но порадовать вас не могу, – ответил я.
– На всякий случай еще посмотрите фотографии, – старший следователь открыл папочку и вытащил несколько листов принтерной распечатки с фотографиями и фотороботами бандитов.
Я внимательно посмотрел на распечатки. Давида Копченого узнал сразу, но не задержался на его лице ни на мгновение дольше, чем на других лицах.
– Увы, не могу сказать. А это все...
– Это все люди, что когда-то входили в банду Людоеда, но среди убитых их не оказалось. Все они в розыске, и мы не знаем, чей розыск прекращать, а кого продолжать искать.
– Я не понимаю, почему розыск ведете вы? – заметил я. – У вас своих дел, думаю, хватает. А бандитами должен заниматься следственный комитет при военной прокуратуре...
Абдулкадыров слегка смутился, и я, наблюдая сбоку за лицом старшего следователя, понял, что схитрил я не зря. Что-то здесь было не совсем правильно, была какая-то нечестная игра, но я не знал правил этой игры, и потому мне в нее было лучше не соваться.
– Мы ведем параллельное расследование. Понимаете, бандиты не только терроризмом занимаются, они еще и уголовные преступления совершают. И мы не можем на это не реагировать. Нам легче, конечно, было бы сбросить такие дела на следственный комитет при военной прокуратуре. Показатели улучшатся. Но никак нельзя.
– Понимаю. Но помочь ничем не могу...
– Придется побеспокоить вашего племянника. Может быть, он помнит. Он же поднимал второго бандита из кустов. Так я в рапортах с места события прочитал.
– Попробуйте, – сказал я. – Адрес знаете?
– Адрес знаю. Город не знаю. Вы меня не проводите?
– Сожалею. Вскоре должна жена с работы вернуться. Мне необходимо ее встретить... У нас семейные дела, которые отложить никак нельзя.
– Жалко. Придется такси брать.
– Самый верный способ. Когда в дверь позвоните, ждать придется долго. Андрей сначала из кресла в коляску переберется, потом к двери поедет. Дождитесь уж...
– Меня предупредили. Я дождусь.
Я встал, показывая, что больше не задерживаю гостя.
* * *Я сразу позвонил Андрею и предупредил о предстоящем визите. И выложил просьбу не говорить, что из кустов по приказу поднялся человек с темным лицом. Просто отделаться общими фразами – бандит как бандит, бородатый. Все они на одно лицо.
– Зачем? – не понял Андрей. – Зачем я буду врать?
– Так надо, – сказал я. – Делом о банде Людоеда занимается следственный комитет при военной прокуратуре округа. А этот старший следователь из следственного комитета при прокуратуре Чечни. Не его это сфера деятельности. И я думаю, что там идет сведение каких-то счетов. Личные дела... Не знаю точно, что там происходит, но постараюсь разобраться...
– Понял, дядь Леш, сделаю. Насчет машины не ездил?
– Ездил. В бригаде поговорил. Подполковник Баранов уже в соцобеспечение ездил. Привез мне список справок, которые следует собирать.
– Спасибо. А насчет следака я понял.
* * *Следующий мой шаг был не совсем обычен для представителя вооруженных сил, более того, для представителя офицера спецназа, который часто приравнивают, несмотря на его армейскую принадлежность, к правоохранительным органам. Если раньше я просто дважды обращался к Исрапилу Людоеду, сначала незначительными советами, которыми он мог и воспользоваться, а мог и не воспользоваться, или с информацией, как во второй раз, то сейчас я уже откровенно спрашивал его, то есть входил в прямой контакт, который с точки зрения уголовной ответственности мог бы рассматриваться как сотрудничество с террористом. Осознавая это, я все же шел на контакт.
Я снова написал письмо Людоеду, напрямую задавая вопрос: кто такой Асхаб Гойсумович Абдулкадыров как следователь и как человек. К сожалению, у нас не было оперативной связи, и потому ответ мог прийти даже через несколько дней. Но я надеялся, что удача от меня не отвернется. Она не отвернулась. Я собрался было выйти из Интернета, когда на «панели задач» замигал маленький конвертик. Пришло письмо, а письма я ждал только от Исрапила Азнаурова. Я торопливо открыл сообщение.
«Старший следователь по особо важным делам следственного комитета при прокуратуре Чечни Асхаб Гойсумович Абдулкадыров – это редкий негодяй, уголовный, по большому счету, преступник, прикрывающийся своими погонами, и мой личный враг. Именно этот человек сделал из доктора психологии Людоеда. Если вы с ним встречались... Как выглядит его нос?»
Ответ был исчерпывающим, и у меня отлегло на душе. Я вызвал Исрапила на откровенность. Но пока он сидит за компьютером диалог стоило продолжить. И я сразу написал:
«Нос старшего следователя трудно назвать носом в обычном понимании этого предмета. Он расплылся по всему лицу. Ваша работа?»
Ответ пришел очень быстро:
«Моя работа. Я очень старался... Что ему от вас нужно?»
Теперь я уже имел основания с чистой совестью предупреждать человека, обвиняемого в терроризме, о возможной угрозе ему:
«Абдулкадыров выясняет, что за человек ушел с вами после уничтожения отряда. Если это Давид Копченый, у него будет ориентир, по которому можно искать вас обоих. Копченый с вами?»
«Как вы можете знать, кто ушел со мной? Кто вы?»
Он осторожно не ответил на вопрос про Копченого. Не захотел таким образом давать мне ориентир, о котором я только что его предупредил.
Но пришла пора и мне представиться. Это, конечно, может прервать, только-только налаженный диалог. Тем не менее на прямой вопрос следовало отвечать прямо.
«Я – тот комбат, которому вы прострелили ногу. Я не опознал Копченого по фотографиям, которые предъявил старший следователь. Он от меня поехал к моему племяннику, которому ваша граната оторвала ноги. Племянник тоже не опознает Давида, я его предупредил».
Это была, конечно, логическая ловушка. Людоед не подтвердил, что Копченый с ним, тем не менее я утверждаю, что не опознал Копченого по фотографии. Значит, я уверен, что они вместе. Если не будет отрицать, значит, признает факт.
«Спасибо. Что вы от меня хотите?»
«Ничего. Хочу вам помочь в трудной ситуации. Я подозреваю, что вас сильно подставили, и преследуют потому, что вы можете что-то раскрыть. Я прав?»
«Вы правы. Они пытались обвинить меня во взрыве на московском вокзале и организовали подтасовку фактов. Даже мои отпечатки пальцев сумели приплести к делу. Я в самом деле выезжал из Москвы накануне взрыва. Возвращался из Лондона после защиты диссертации. Условие мне было поставлено жесткое: меня не трогают, если моя жена за десятую часть стоимости продаст им свой медиахолдинг в Лондоне. Кто организатор, я не знаю. Все делалось через подставных лиц. Абдулкадыров прямой исполнитель. Я убежал с допроса из его кабинета. И оказался в лесу. Кто виноват в том, что я стал Людоедом?».
