Александр Тамоников - Я сам судья. Я сам палач
— Да. Прости, Илюша, я не понимаю…
— Подожди, Катюша, я все расскажу. Когда тебе снова на работу?
— Завтра отдыхаю. Вернее, уже сегодня. На следующий день к десяти утра надо появиться.
— Первая новость, Катюша: я служу в спецназе.
— Что? — Она хлопнула ресницами, длинными, ухоженными, торчавшими с каким-то вызовом.
— Я служу в спецназе, — повторил он. — Эта структура занимается антитеррором. Она не то чтобы совсем уж засекреченная, но весьма закрытая. Я никому не должен говорить о том, чем занимаюсь. Так что держи язык за зубами. Служба опасная и трудная. Информация о делах подразделения в открытых источниках не появляется. Для всех я самый обычный офицер. Так что никогда не буду знаменит на всю Одессу.
— Хорошее начало. — Катя сглотнула. — Жизнеутверждающее. Господи!.. — Она заметно расстроилась. — Только не говори, что ты постоянно рискуешь жизнью, обитаешь в нечеловеческих условиях, не бываешь дома, из тебя получится хреновый муж.
— Муж из меня действительно не фонтан. — Илья вздохнул. — Не потому, что люблю гулять, а потому, что сутками занят на службе. Новость вторая: не уверен, что тебе следует и дальше ходить на работу.
— Почему? — Женщина вздрогнула и слабо улыбнулась. — Прокормишь?
— Потому что новость третья: в гибели моей сестры повинен сын Матвеева Никита. Это он в пьяном виде сбил ее на проспекте. Но папа подсуетился, дело переквалифицировали, нашли стрелочника, согласного пойти на зону. Вся местная полиция в кулаке у Матвеева. Он нехороший человек, Катюша. Очень опасный. Не остановится ни перед чем, чтобы выгородить сына. Матвеев причастен ко многим криминальным делам. Лично я подозреваю его в укрывательстве крупного террориста. Сегодня ночью некие ублюдки пытались со мной разделаться. Приказ об устранении нежелательного лица мог отдать только Матвеев. Если он узнает, что ты связалась со мной…
Он рассказал ей обо всем. Это была палка о двух концах. Лучше бы ей не знать об этом. Но она работает у Матвеева. Поэтому пусть будет в курсе и боится.
Катя молчала несколько минут. Смотрела на него округлившимися глазами. Машинально пыталась отпить чаю из пустой чашки.
— Это ужасно, — прошептала она. — Но на работу все равно придется идти. Матвеев знает, где я живу. Неужели не найдет, если захочет? К тому же он должен мне заплатить. У меня нет другой работы. — В ее глазах заблестели слезы. — Илюша, а если в полицию обратиться? Да, это бесполезно. — Она сама все сообразила, как-то съежилась. — Илюша, может, не стоит будить лихо, пока оно тихо? Настю не вернуть, а мир все равно полон несправедливости. Пострадают другие люди. Я имею в виду не себя, боюсь за твоих родителей, за тебя. Может, ты и хороший спецназовец, но ведь не железный.
Она сообразила, что поздно, он уже влез в это дело, и замолчала. Если Матвеев в чем-то подозревает Илью Мороза, то уже не остановится.
— Я не хочу пороть горячку, Катюша, — медленно произнес он, допивая чай. — Думаю, Матвееву со всей его жестокостью тоже не нужны лишние трупы. Ему еще в Думу избираться. Он хочет показать себя порядочным, респектабельным и цивилизованным. Возможно, сдуру решил меня устранить. Но если я не стану делать резких движений…
— Покажи ему, что ты испугался, — подсказала Катя.
Он улыбнулся.
— Я действительно испугался. Хорошо. — Илья кивнул. — Спешить нам некуда. Процесс восстановления справедливости — долгий и медленный. Сделаем вид, что я отказался от своих намерений.
«Пойдут ва-банк — я отвечу тем же», — подумал он.
— И долго ты будешь делать вид? — осторожно спросила Катя.
— Посмотрим. — Он пожал плечами. — У меня еще шесть дней. Не волнуйся, Катя, — взмолился Илья, видя, как опять намокают ее глаза. — Я больше не хочу никого подвергать опасности. Буду ждать, пока подключатся мои коллеги и сотрудники смежных ведомств. А кончится отпуск, все равно тебя не брошу, клянусь. Хочешь, с тобой побуду сегодня?
— Очень. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Давай просто обнимемся и поспим. Ты как, Илюша?
Они лежали, переплетя ноги. Она уткнулась ему в плечо.
Илья думал, что Катя спит, но она вдруг вздохнула и прошептала:
— Ты должен отпустить меня завтра на работу. Я могу тебе пригодиться. Будем общаться по телефону. Я ведь слышу иногда обрывки разговоров. Начинается лето, они все чаще приезжают в поместье. Матвеев днем на работе, охрана привозит его только к вечеру, иногда очень поздно. Маргарита Львовна без дела шатается по дому, прикладывается к бутылке. С интересом посматривает на некоторых охранников, но очень боится мужа, оттого делается еще мрачнее и пьянее. Со мной почти не разговаривает. Я стараюсь, чтобы наши дорожки не пересекались. Ближе к вечеру она полощется в бассейне, чтобы не выглядеть к приезду мужа очень пьяной. Их сын Никита сидит в заточении в своем крыле. Грязный, перестал бриться, злой на весь мир. То музыку включит на полную, то от злости шезлонги бросает в бассейн, а потом охранники за ними ныряют. Он полный придурок. Отец приезжает и вставляет обоим по первое число. Маргариту Львовну матом обкладывает, сыну однажды пощечину отвесил, орал, что не позволит, чтобы этот маленький гаденыш испортил ему карьеру. Обещал оставить без денег, если парень за ум не возьмется, отобрать завод, отправить в армию, обязательно в горячую точку, где сынка наверняка прибьют. Пусть мать бьется лбом о памятник на его могиле. Вчера он гремел на весь дом, что если сын завалит летнюю сессию, то служба на благо Отчизны обеспечена ему с гарантией. Пусть сидит и учит. И никуда он из Быстровки не выедет. Даром, что ли, отец договорился о сдаче сессии по скайпу? Мол, никто не требует от Никиты углубленных знаний, но хоть рот раскрыть он может, чтобы не выглядеть круглым идиотом!
— Думаю, высшее образование Никите не понадобится, — проворчал Илья. — Скоро сядет за причинение смерти при управлении автотранспортом в нетрезвом виде. Хорошо так угодит, не условно, не в колонию-поселение. Да и отец загремит так, как ему и положено. Надо же, какой заботливый родитель!.. Никита тебя не обижал?
— Шипел пару раз. — Катя вздохнула. — Он с лестницы спускался, а я встречным курсом шла, стопку белья из прачечной несла. Он неуклюжий, руками махал. Мне пришлось все собирать и обратно в стирку нести. Я, конечно, крайняя оказалась. А в целом обстановка нормальная, никто не пристает. Ребята из охраны поглядывают, но дальше не идут, им тоже терять места не хочется. Аура в доме тяжелая, никакие интерьеры и дизайны не спасают. Еще эта таинственность. Когда приезжают друзья и деловые партнеры, проводятся совещания, охрана перекрывает все проходы. Можно только в туалет с закрытыми глазами пробежать.
— Ты одна работаешь по найму?
— Да бог с тобой, — заявила Катя. — Я бы не выдержала. Нас таких не меньше десятка. Кто-то из Быстровки, другие из Красноперовки, есть из Конево — на своих «Жигулях» приезжают. Еще две горничные, повара, садовники, есть даже специалист по обслуживанию поля для гольфа.
«Это хорошо, — подумал Илья. — При таком скоплении людей возрастает безопасность каждого из них. Во всяком случае, есть у меня такая иллюзия!»
Глава 8
К полудню пришло СМС-сообщение от Архипова. Он прислал Илье координаты Исаева и Чернова, а также телефон пенсионера Носова. К сообщению прилагалась приписка: «Скончалась любимая тетушка в городе Находка Приморского края. Срочно выезжаем всем семейством».
Мороз с облегчением выдохнул. Попутного ветра. Как говорится, шесть футов под килем. Сработал у человека инстинкт самосохранения.
«Как же приятно просыпаться с женщиной, к которой тебя тянет! Все отлично, кабы не этот груз на душе, — подумал Илья. — Она знает, что меня беспокоит, не донимает с ласками, хотя я и вижу, что ее тянет ко мне. Ей не так уж и важна моя не самая заурядная и спокойная профессия. А ведь за нашими домами могут следить», — мелькнула в голове капитана несложная мысль.
Он прогулялся до дома, вошел на кухню, стыдливо пряча глаза. Мама укоризненно покачала головой. Блудный сын вернулся. Рембрандт отдыхает.
— Сотвори ты такое в пятом классе, я бы тебя высекла. А теперь остается только плакать.
Он открыл было рот, чтобы напомнить, что в пятом классе еще не вступил в половозрелый период, а стало быть, все сказанное не имеет смысла.
— Прости, мама, — промямлил Илья с виноватым видом. — Такая уж планида у вашего сына. И ты, отец, не сердись, — сказал он насупленному Виктору Александровичу, входящему на кухню.
— Можем выпороть, — предложил тот. — Легче не станет, но традицию сохраним.
— Не надо. — Илья изобразил испуг и начал пятиться к выходу. — Ладно, уважаемые родители, я сегодня здесь, не дальше третьего дома по улице. Если понадоблюсь, пишите письма.
Отец и мать украдкой переглянулись. Значит, верной дорогой пошел их Илья. После смерти Насти Катя стала им родной дочерью.
