Дмитрий Красько - Волк-одиночка
— Где-то в районе проспекта Космонавтов. Около гастронома «Цветочный» в девятиэтажке. Квартиру не знаю. Я с ним только к дому подъезжал, в гости он меня не звал.
Вот сейчас охранник был просто золото. Он мне нравился все больше и больше — такой тихий, спокойный, сговорчивый. На все согласный. Даже таракана скушать. Если бы он с самого начала был таким, он сберег бы себе и мне кучу времени и нервов. Не пришлось бы пинать его ногой по яйцам, привязывать к стулу. Да и голову он сохранил бы в целости и сохранности. Но ведь сперва он был очень гадким, правда? Через это и пострадал. Сам виноват.
Впрочем, не смотря на свою готовность стучать без передышки, парень мало чем помог мне. Что толку с того, что я теперь знал дом Камены? Когда в этом доме — я его видел — квартир триста с большим гаком? Не буду же я бегать по всем этажам и интересоваться, где тут проживает директор молочного комбината. Во-первых, ночью это не принято, а во-вторых, за такое могут серьезно подорвать здоровье, спустив с лестницы. С лестницы мне хотелось не особенно, но большего добиться от лежащего на полу тела я, по всей видимости, не смогу, даже если начну делать ему больно самыми различными способами. Но пару уточнений на всякий случай все-таки решил сделать. Для расширения кругозора.
— А где он любит по ночам отдыхать, не знаешь? Какие-нибудь бары, казино. Рулетку он любит?
— Не знаю, — безразличным голосом — смирился, понимаете — сказал парень. — Он меня с собой как-то ни разу не звал. Не думаю, чтобы он по ночам гужбанить ездил. У него жена, дети. Да и, потом, он на работе так выматывается, что не до этого ему. Он почти каждую ночь здесь часов до трех просиживает. Не до рулетки ему.
— Бедненький, — посочувствовал я. — Уработался. Миллиончик на красное поставить — и то сил нет. Ну, ничего, переживет. А любовница у него есть?
— Тоже не знаю. Если и есть, то он меня к ней не приглашал. И вообще — чего ты меня пытаешь? Я ведь не личный телохранитель. Я о нем почти ничего не знаю.
Такой вот откровенный молодой человек. Лежит на полу с разбитой головой и не торопясь сливает информацию на своего шефа. Примерно с тем же видом, как и его коллега в моей машине — днями раньше. Но тот хоть что-то полезное сказал, а этот просто сотрясает воздух. Только, если Камена узнает о нашей беседе, ему все равно не позавидуешь.
Я задумчиво посмотрел на погрустневшего охранника, встал и направился вдаль по полутемному коридору — туда, где, по моим прикидкам, должна была находиться дверь, ведущая во внутренний двор комбината.
Дверь действительно была, но запертая. Что за ней находилось — неизвестно. Хотелось большей конкретики, но мешал замок. Снова замок. Я рассердился. В последнее время замки буквально преследовали меня. Извращенцы. И я решил преподать им урок — чтобы раз и навсегда усвоили, кто в доме хозяин.
Задача оказалась несложной. Запор был на редкость неудачным. Не то, что в приемной. Я вынул из кармана перочинный нож — честно стыренный из сторожки после операции с телефонным шнуром — и, просунув его в широкую щель, несколькими ловкими движениями отжал язычок. Дверь скрипнула, отворяясь, и моему взору открылось огромное захламленное пространство комбинатовских территорий. Сквозь туман казалось, что это — ядерный полигон, настолько все вокруг выглядело раскуроченным. Радовало одно — я таки не ошибся, интуиция сработала и в этот раз. Мелочь, а приятно.
Выйдя в ночь, я обошел здание конторы и действительно увидел длинное одноэтажное строение. Судя по могучим размерам многочисленных ворот, в которые были встроены не менее многочисленные двери для проникновения внутрь человеческих особей, парень со стулом на заднице мне не соврал — это был гараж.
Но найти гараж — еще не обзавестись машиной. Я в этом с грустью убедился, когда проверил все входы-выходы. Они были заперты. Окончательно и бесповоротно. Причем вскрыть их с такой же легкостью, как давешний замок, я не мог — запоры были куда серьезнее, причем на каждой двери их было по два — навесной и врезной. Осторожность, блин!
Я стоял и пялился на эту проблему. По идее, ключи должны быть на вахте, но возвращаться туда почему-то не хотелось. Во-первых, не факт, что они действительно там окажутся, а во-вторых, придется снова терять драгоценное время, стараясь убедить охранника показать, где они лежат.
Да и потом, если я буду бегать на протяжении всей ночи в каптерку к охраннику то за тем, то за другим, ничего хорошего из этого не получится. Должно существовать какое-то другое решение задачи, более местное. Раз мой первый урок был замками проигнорирован, я решил преподать второй — несколько более радикальный. Поэтому вытащил пистолет, прицелился и с трех выстрелов разнес к чертям собачьим дужку у замка навесного и язычок — у врезного. Грубо, но безотказно. Все равно ночь, выходной. Если кто и всполошится, то вызванная милиция приедет не скоро — я вполне успею сделать ноги.
Распахнув дверь, я вошел в бокс. Отрадное зрелище! Богатый выбор — как на оптовой базе. Десятка полтора молоковозок, бензовоз, мусорка, три грузовичка. Хозяйство у Камены было неслабое. Плюс ко всему два Уазика, «Волга» и какая-то машина забугорного вида. В общем, комплект.
Долго выбирать я не имел ни времени, ни желания. Да, собственно, и незачем это было. Девять с лишним лет ездил на «Волге», и теперь не видел причин менять привычки.
Но сначала я залез в мусоровозку. Машина довольно габаритная, для моей затеи вполне подходящая. Покопавшись слегка в электропроводке и запустив движок, я, прямолинейный, как бронепоезд, который решили, наконец, выгнать с запасного пути, вышиб ворота гаража. Получилось громко и весьма эффектно. Хотя передок Газика тоже заметно изменил свои очертания.
Выбравшись на тактический простор, я развернул машину в сторону главных ворот и до отказа утопил педаль газа. Гуляй, рванина! А фигли, прикажете мне еще и с этими замками возиться?
Ворота были мощные, их основа была сварена из полых труб диаметром сантиметров в десять, но мусоровозка оказалась мощнее. Она со страшным скрежетом сперва скомкала всю конструкцию в какую-то неприличную загогулину, а затем и выворотила ее напрочь. Правда, сама при этом пострадал изрядно — проехав по инерции еще метров пять, остановилась, вылезши передними колесами на дорогу. Морда была смята в гармошку, поэтому удивляться нежеланию машины ехать дальше я не стал. Я бы на ее месте тоже забастовал.
Однако результат был достигнут. ГАЗ-53 свое дело сделал, теперь он может отдыхать. Я выпрыгнул из кабины, охнул, когда все тело пронзило неприятным ощущением боли, и поковылял обратно к боксам. Там меня ждала черная, как гуталин, и привычная, как детский шрам на лбу, «Волга». Именно она должна была стать моей избранницей на эту ночь.
Не выдумывая ничего нового, я завел машину тем же точно способом — закоротив провода зажигания, — и, довольный собой, ночью и вообще всем на свете, поехал выполнять свой интернациональный долг.
Правда, куда ехать, отчетливого представления не было. А потому для начала я просто решил сделать несколько витков по городу, поразмыслить на тему дальнейших телодвижений. Тем более что за рулем мне завсегда лучше думалось — безусловный рефлекс таксиста, выработавшийся за годы, что я провел в роли прокладки между баранкой и водительским сиденьем.
Машина, она, конечно, не живой человек, но — вот крест мне на пузо, не вру — я чувствовал себя так, словно после долгого перерыва снова пошел в разведку со старым, опытным другом, который уж наверное не подведет и который, случись что, на собственном горбу перетащит меня через линию фронта к своим. Такие вот примерно чувства я испытывал к одолженной в молочнокомбинатовском гараже «Волге». Это, конечно, была не та моя славная, битая жизнью и разными уродами, включая меня, старушка, что пала смертью храбрых под колесами подлого грузовика пару суток назад. Но это была ее родная сестра — почти копия, если не считать различий в оформлении салона: вкус шоферюги, водившего эту тачку, слегка отличался от нашего с Яном вкуса. Если у нас на лобовуху были приклеены разного рода денежки, начинавшиеся с «one dollar» и заканчивая рублевкой советского образца, то здесь все было залеплено голыми бабами из упаковок жвачки.
Но я, собственно, против голых баб тоже ничего не имею, даже напротив. Они имеют место быть в нашей жизни, они ее часть, без них род людской перестанет размножаться и вымрет, как мамонты. А потому я продолжал весело крутить баранку и думать на тему ликвидации гражданина Камены, как личности антисоциальной, грозящей неисчислимыми бедствиями славному таксерскому братству и плюс к этому бывшему головой хорошо организованной группировки злобных хуцпанов. Которые, если разобраться, без головы и группировкой-то быть перестанут. И в этом состояла их слабость, и в этом заключалась моя сила. Убери я Камену, и вряд ли его шестерки станут разыскивать меня, чтобы поквитаться.
