Сергей Гайдуков - Великолепная пятерка
Он не звонил из дома, он не звонил с работы, он не звонил со своего мобильного телефона. Он пользовался исключительно телефонами-автоматами, выбирая такие моменты и такие места, когда вокруг никого не было. Он выходил из кинозала посреди сеанса и успевал позвонить, купить попкорн и вернуться к жене и дочери. Возвращаясь вечером домой, он останавливал машину, чтобы купить какую-то мелочь в небольшом магазинчике, проходил его насквозь, выходил через другую дверь и быстро хватал трубку в автомате за углом. Он говорил быстро, стараясь уложиться в минуту-полторы. Если разговор затягивался, он говорил собеседнику в трубке: «Извините, я перезвоню позже». Борис никогда не перезванивал тут же, он никогда не перезванивал на следующий день. Он держал паузу — три дня, пять, неделю. Он вел себя так, что, будь за ним слежка, последовательности и логики в действиях Бориса нашлось бы немного. В его действиях не должно было выстраиваться системы. Телефонные карты он немедленно рвал и выбрасывал, как выбрасывал он и газеты с объявлениями, откуда брал номера телефонов. Эти номера он не переписывал, не подчеркивал ни ручкой, ни ногтем — он их просто запоминал, а затем выбрасывал из памяти один за другим, потому что долгое время Борису попадались не те номера.
Многочисленные фирмы предлагали свои услуги в ускоренном оформлении документов на выезд из страны, но Борису требовалось не просто скорость в оформлении. Ему требовалось нечто более серьезное. И он искал людей, которые делают такие вещи, искал долго и упорно. Пока в одной из фирм ему не сказали скороговоркой: «Знаете, мы сами такими вещами не занимаемся... Но позвоните им». И были названы семь цифр, которые Борис сразу же запомнил.
Через шесть дней он набрал этот номер и объяснил, что ему нужно.
— Вы уже определились? — деловито спросили там.
— То есть?
— Маршрут? Конечный пункт? Дата выезда?
— Только дата, — проговорил Борис, поглядывая на часы. — Остальное надо будет обсудить... У вас есть офис?
— Конечно, нет, — усмехнулись в трубке, и Борис понял, что попал на нужных ему людей. — Мы с вами встретимся один раз, определимся по маршруту, по цене, по срокам. А потом мы найдем способ вам все передать.
— Без личной встречи не обойтись? — обеспокоенно спросил Борис.
— Слишком серьезное и дорогое дело, — был ответ. — Только одна встреча. Нам тоже светиться ни к чему.
Полторы минуты заканчивались, и Борис торопливо проговорил:
— Ладно, я вам перезвоню...
— Если будете перезванивать, то по другому номеру, — отреагировал голос. Борис запомнил и этот номер. За четыре дня до отъезда в Турцию он позвонил и напомнил о себе.
— Через месяц, — сказала трубка. — Приходите погулять в Александровский сад. Там будет молодой человек, вы обратите на него внимание. Он будет продавать игрушки для благотворительных целей. Очень навязчивый молодой человек, просто кошмар. Вы купите у него игрушку и назовете номер телефона, по которому звонили в прошлый раз. Он объяснит вам, когда и куда ехать.
— Вы же сказали, что будет одна встреча, — встревожился Борис. — А тут еще куда-то ехать...
— Парень с игрушками — это не наш человек, он просто выдаст вам заученный текст, он ничего не будет с вами обсуждать, потому что это вообще никак его не касается.
— Я рискую, — сказал Борис. — Я боюсь, что за мной ведется наблюдение... Или прослушивание. Это не сто процентов, но все-таки...
— Тогда лучше выехать из Москвы, — сказала трубка. — Все «хвосты» обрываются, да и микрофоны так далеко не пашут... Маршрут и время вам скажут в Александровском саду. Мы заинтересованы в вас как в клиенте, поэтому постараемся сделать все по высшему разряду. Нам невыгодно, чтобы вы попались.
«Я не попадусь», — подумал Борис. Как ему и было велено, он купил в Александровском саду игрушку. Маленькую коричневую обезьянку. Подарок самому себе на двенадцатое октября.
Боярыня Морозова: проклятая работа (2)
— Не вижу энтузиазма на ваших лицах, — сказала Морозова, обозрев свою команду. Впрочем, поставь кто-нибудь перед ней зеркало, энтузиазма в нем также не нашлось бы. Но в том-то и заключается почетная обязанность лидера, чтобы сделать в нужный момент из дерьма конфетку и расстрелять всех, с этой трансформацией несогласных. Морозова чуть сползла со стула и кого-то наугад пнула под столом — слегка, чтобы проснулись. Кажется, попало Карабасу — он вздрогнул и изумленно уставился на Морозову.
— Лучше хреновая работа, чем никакой работы, — объявила та ему, но данный афоризм не изменил Карабасова настроения. Первым очнулся от тягостных раздумий Дровосек. Он рассмотрел ситуацию под своим углом зрения.
— Интересно, — сказал он, мечтательно рассматривая датчики пожарной сигнализации в потолке. — А премию нам потом дадут?
— Догонят и еще раз дадут! — съехидничал Карабас.
— Ну как же, мы вытащим Лавровского в Москву — и за бесплатно, что ли?! Он там уже больше года сидит, типа зубы лечит...
Морозова усмехнулась — официальной версией дальнего и долгого отсутствия председателя совета директоров «Интерспектра» действительно было лечение зубов. Пресс-служба корпорации нарочно бросила вопрошающим эту нелепую версию, чтобы подкрепить негласно распространявшееся мнение — Лавровский сидит за границей из-за политики. Сидел он там уже тринадцать месяцев и за это время мог раз десять полностью поменять зубы от первого до последнего.
— И они не могут его вернуть в Москву, — продолжал выступать Дровосек. — Вся их компания, которая тусуется с министрами, с генералами, с прокурорами, — они не могут его вернуть, потому что здесь его сразу посадят. А если мы это сделаем — что же, нам просто «спасибо» скажут?! Нет, я на такое не подписывался...
— Шеф наверняка тоже не из-за премии надрывается, — негромко заметил Монгол.
— Не из-за премии, — согласился Дровосек. — У него ставки повыше. Если Лавровского вытащит именно он, то есть вытащим мы, то Шеф пойдет на повышение. Он сядет возле Лавровского, сядет на бабки и сам начнет себе премии выписывать, сколько вздумается и когда вздумается...
— Лучше, чтобы наверху был Шеф, чем кто-то другой, — подал голос Карабас. — Он наверняка про нас не забудет... А то, я слышал, есть и другие варианты.
— Обалдеть! — сказала Морозова. — Не Служба безопасности, а какой-то базар! Все только и делают, что слушают сплетни и их разносят! То мне Кабанов начинает всякую туфту гнать, потом ты. — Она иронически посмотрела на Дровосека. — А теперь вы все хором! Я уже как-то неудобно себя чувствую — одна я никаких слухов не пересказываю, одна я не в курсе дела! Выходит, одна я не похожа на базарную бабу! Как бы странно это ни звучало.
— Но вопрос о премии ты все же поставь, — упрямо пробубнил Дровосек.
— То, что ты предлагаешь, называется — делить шкуру неубитого медведя, — отрезала Морозова. — Или писать вилами на воде. Вообще, говорить собиралась я, и говорить я хотела, в отличие от вас, по делу. Так что прикусите язычки и уделите мне пять минут своего драгоценного времени...
И они прикусили языки, а Морозова стала говорить, и она поведала им про суету в «Рославе» в пятницу вечером, про перехваченный телефонный разговор Челюсти с другим ответственным чином из рославовской СБ, про поступивший в милицию запрос насчет пропавшего гражданина Романова Б.И.
Больше ей рассказывать было нечего, потому что остальное им нужно было вызнать самим; не просто вызнать, но и вмешаться в ситуацию, а в результате этого вмешательства — согласно странной логике Шефа — «Рослав» должен был оказаться припертым к стенке. А глава «Интерспектра» получить полную свободу в пересечении границ. Когда Морозова мысленно сопоставила то, что у них имелось, и то, что они должны были получить в итоге, ей стало немного не по себе.
— Сколько у нас времени? — поинтересовался Дровосек.
— Времени у нас нет, — сказала Морозова. — Мы и так опаздываем: вся каша заварилась в пятницу вечером, а мы подключаемся только сегодня. Чтобы как-то исправить ситуацию, первое время будем работать поодиночке. У каждого свое направление. Каждый час выходим на связь и обмениваемся информацией.
— Я тоже? — немного удивленно осведомился Карабас, чья работа обычно заключалась в том, чтобы сначала подвозить, а потом вывозить команду Морозовой.
— Тоже, — сказала Морозова непререкаемым тоном. — Кирсан в больнице, так что лишних людей у нас нет. Теперь по направлениям. Ты, — она посмотрела на Карабаса, — останешься на этаже, сядешь за компьютер и вытащишь все, что известно про этого Романова: биография, семья, отдел, в котором он работал. Главное — определить, в чем его ценность для «Рослава». Официально он вроде бы числится простым операционистом, однако из-за простого операциониста не поднимали бы такой шум. — Морозова имела достаточные основания подозревать «Рослав» в неискренности, поскольку сама числилась в штатном расписании «Интерспектра» секретарем-референтом. — Поговори с ребятами, которые отслеживают банковский сектор «Рослава», они тебе подскажут... Дальше. — Она перевела взгляд на Дровосека. — У нас имеется фамилия «Бурмистров». От его имени подали заявление в милицию о пропаже Романова. Ясно, что в «Рославе» работают люди серьезные и назвали они не первую попавшуюся фамилию. Вероятно, существует некто Бурмистров, имеющий близкие отношения с пропавшим Романовым. Сосед, или сослуживец, или родственник. Выясни, постарайся найти этого Бурмистрова и...
