Сергей Гайдуков - Великолепная пятерка
— Административный отпуск? — переспросил он. — На неограниченное время?
— На время следствия, — уточнил начальник. — Сам понимаешь, главное — вывести фирму из-под удара... Ты-то это должен понимать. И вообще — нашел чем человека по черепу лупить — собственным зарегистрированным оружием... Да еще под видеокамерой.
— Они не смогут восстановить пленку, — проворчал Сучугов.
— Поживем — увидим...
Дома Сучугов для успокоения нервов принялся разбирать почту, прослушивать накопившиеся за неделю звонки на автоответчике... Пятый звонок был от Карабаса. Звонок с того света...
Сучугов послушал торопливую скороговорку Карабаса и пожал плечами — никаких денег теперь Карабасу платить было не нужно, папка же, видимо, по-прежнему лежала в ячейке камеры хранения на Павелецком вокзале. Вечером в пятницу Сучугов съездил туда и забрал ее.
В машине он бегло просмотрел содержание исписанных размашистым почерком листов, посмеялся над грамматическими ошибками Карабаса... Потом он смеяться перестал. Если верить карабасовской писанине, то в конце сентября группа спецотдела СБ «Интерспектра», к которой был приписан Карабас, осуществила какую-то операцию в поезде Москва — Санкт-Петербург. Карабас не знал, в чем состояла суть операции, он лишь написал, что центральную роль там играла некая Морозова, которая по такому случаю одевалась в какие-то шикарные тряпки.
Сучугов закрыл папку. Человек из Подольска сказал: там, в купе, была какая-то женщина, которая потом пропала. Не ваша? Сучугов тогда ответил: «Не наша». Потом оглушенный в коридоре «Славянки» парень утверждал, что его приложила какая-то баба. Соседи Романова — они тоже говорили, что к ним приходила женщина. Все та же самая. Она потом вытащила Романова из Балашихи, она потом снова подсунула Романова, а в нагрузку к нему — ФСБ...
— Сука, — изумленно проговорил Челюсть. — Надо же, какая сука...
Он снова раскрыл папку, вытащил последний лист, на котором Карабас перечислял фамилии членов своей пятерки, указывал их адреса и телефоны... Морозову он также не обошел вниманием.
Челюсть усмехнулся. Ты, девочка, не знаешь, на что нарываешься... Он порылся в записной книжке, но не нашел там того телефона, по которому договаривался об устранении программиста в питерском поезде, наверное, остался дома, в другом блокноте. Челюсть, торжествующе улыбаясь, завел двигатель. «Вот так, вот так, — приговаривал он. — Тайное всегда становится явным... Пусть подольские ребята узнают, кто увел у них двадцать штук, кто положил их корешей... Пусть они предъявят девочке счет».
Он отъехал от вокзала и остановился у светофора перед поворотом на Садовое кольцо, когда с ним поравнялась «девятка» с гремящей музыкой. Сучугов неприязненно покосился в сторону машины и вдруг понял, что из «девятки» на него смотрит автоматный ствол.
Сучугов стремительно нагнулся к рулю и ударил ногой по педали газа, успев услышать вместо вдруг умолкшей музыки:
— Двадцать четыре часа прошли неделю назад...
Засыпаемая автоматными пулями, машина Сучугова пролетела на красный свет и врезалась в бок шедшему по кольцу «Мерседесу». Когда зажегся зеленый, к месту столкновения подъехала «девятка», оттуда вышел человек и разрядил еще один рожок в неподвижное тело Сучугова.
Разметавшиеся по салону машины бумажки его совершенно не интересовали. Его интересовали те двадцать тысяч долларов, которые начальник СБ «Рослава» пообещал все-таки выплатить обратившимся к нему подольским специалистам, если, помимо уже проделанной работы в поезде, они сделают еще кое-что.
Стоит ли говорить, что «кое-что» было выполнено с чувством глубокого морального удовлетворения.
